Одинокий некромант желает познакомиться (СИ) - Демина Карина - Страница 42

Или все куда прозаичней?

— Мое начальство не обрадуется, — Мирослав Аристархович провел пальцем по тонкому шрамику. — Это выходит, он ее порезал, потом… дал им затянуться и порезал снова? Почему?

— Потому что узор не получился, — ответил Глеб. — Смотрите…

Он подошел к стене.

Шрам.

И еще один, пересекающийся с первым под определенным углом. Третий и четвертый. Пятый… с полусотни стало вырисовываться.

— Это же… твою же ж…

Со стены смотрел силуэт огромной двухголовой птицы, над которой замерла тень короны.

…а докладывать придется.

Глава 18

Глава 18

Вновь не спалось.

Правда, на сей раз Анна воздержалась от прогулки по улице, просто дошла до калитки, тронула розовый куст, который с наступлением сумерек стал будто бы меньше. Она проверила плющ, — разрастался тот живо, грозя в ближайшем времени затянуть всю стену.

За стеной было темно.

И слабое пятно света в этой темноте казалось неимоверно далеким.

Анна запахнула шаль.

Вот что она делает?

Надеется, что о ней вспомнят? Когда-нибудь, несомненно, но… возможно, они поняли, что с ее проклятьем так просто не сладить и…

— Анна? — голос из темноты заставил вздрогнуть. — У вас все хорошо?

— Все, — Анна поняла, что улыбается. — Даже замечательно. А… у вас?

— Терпимо.

Тьма не желала отпускать Глеба, пусть и нынешняя была обыкновенной, но она чувствовала свое родство с этим человеком, а потому цеплялась за темный его костюм.

Глеб выглядел усталым.

И еще расстроенным.

И Анне подумалось, что если ему тоже не спится, возможно, это что-то да значит. Или не значит совершенно ничего. Мало ли по какой причине у людей бессонница.

— Смотрю, вы моих оглоедов подкармливаете?

— Нельзя?

Анна отдала Богдану коробки с пирожными, и с печеньем тоже, правда, сперва он пообещал, что поделится с остальными. Выходит, сдержал слово. Но в том и сомневаться не стоило: будущему графу никак невозможно бросаться словами.

— Отчего же, можно, — Глеб взъерошил волосы. — Но смотрите, привяжутся, потом не отстанут.

— Пускай себе… печенья мне не жаль.

Пауза была неловкой.

Где-то далеко, в заброшенном саду старого дома засвистел соловей.

— У вас точно все хорошо? — Глеб осторожно оперся на ограду, и плющ зашевелился, почувствовав близкий источник силы. — Вы… не замечали в последнее время странного?

— Насколько странного?

— Хоть сколько-нибудь… подозрительных мужчин. Или не подозрительных, старых знакомых, которые вдруг стали вести себя несколько иначе… просто ощущение, быть может, возникало, что за вами наблюдают?

— Не возникало. А мужчин… — Анна прикусила губу и тут же опомнилась. — Разве что… сегодня мне предложили продать дом. Я отказалась. Он был настойчив, но потом ушел.

— Вы… не будете против, если я поставлю защиту? — Глеб провел пальцем по глянцевому листу, который от этого прикосновения жадно задрожал.

— У меня стоит.

— Я видел. В целом неплохо, но… вы одна. И это меня беспокоит. Я думал завтра, но раз уж вы не спите, то к чему откладывать? Еще мне нужно будет пару капель вашей крови.

Белые руки выделялись на темной стене.

Тонкие пальцы.

Серебряный обод перстня.

— Не подумайте дурного. Мы просто решили провести один ритуал. Возможно, ваш отец расскажет, откуда взялось проклятье. Или матушка, если вдруг… — он замолчал. — Вам бы сообщили?

— Нет. В монастырях свои порядки.

Крови Анне было не жаль, и она протянула руку через ограду, а Глеб принял. Его пальцы были холодными, просто-таки ледяными.

— Не здесь, — он покачал головой. — С кровью стоит проявлять большую аккуратность. Вы не против, если я войду?

— Не против.

…он не похож на безумца.

С другой стороны, есть безумцы, которые выглядят обыкновенными людьми и… и неужели Анна всерьез о таком думает? Наслушалась глупостей, и теперь… спросить? Неловко как-то. Мало того, что влезла она в чужую жизнь без приглашения, так еще и любопытствует. А Глеб вошел, впрочем, остановился сразу за калиткой. Провел ладонью по воздуху. Хмыкнул. И поинтересовался.

— Как вы к големам относитесь?

— Понятия не имею, — Анна присела на плетеное креслице и поморщилась: роса успела выпасть, и теперь на брюках останутся некрасивые влажные пятна. — Я их не встречала.

— Ах да… выглядят они по-разному, — Глеб опустился на колено у ворот. — Эти розы… как они к магии?

— Предпочитают жизнь, но в принципе небольшое воздействие выдержат.

— Тогда буду экранировать, получится чуть дольше, но… те, которых готовят для границы, там внешний вид не слишком имеет значение. Боевых отличает прочная броня, как правило костяная. Для пластунов важны незаметность и скорость. Есть, конечно, для частного использования, но мало. Я бы хотел предложить вам одного.

— Зачем?

Он не ответил. Он выплетал узор, который Анна видела смутно, черное на черном, и это кружево почти моментально впитывалось в основу ворот.

— Я заговорю на вашу кровь. И без вашего разрешения никто не пересечет границу… только нужно пройти вдоль, поставить маячки, по которым заклятье разрастется. Вы… сможете?

— Смогу.

Глеб подал руку, помогая подняться, и Анне подумалось, что ночь — это самое подходящее время для прогулок. Во всяком случае, пятна на брюках будут не так уж заметны.

— Здесь убили девушку, — он сказал это, остановившись у столбика, облюбованного золотистым виноградом. — То есть, не прямо здесь, но предполагаю, что недалеко. Мы пока не получили разрешение на поднятие души, хотя сомневаюсь, что получится. Убийство явно не первое, очень аккуратное, старательное даже, стало быть, его искали. И не нашли. Если не нашли при этой привычке не прятать тела…

На деревянном столбике ненадолго вспыхнул отпечаток ладони.

— …следовательно, он позаботился о том, чтобы жертва не могла говорить. На самом деле это несложно, всего-то и надо, что парой рун путь к телу закрыть. А с рунами при должном желании и не-маг справится. Поэтому не особо на что-то рассчитываю. И хочу вас обезопасить.

Выходит, и вправду убили. Одно дело — подслушанный разговор, и совсем другое, когда об убийстве говорит мастер Смерти, и так спокойно, как о деле весьма обыкновенном.

— Вы здесь одна. А любая защита… скажем так, несовершенна.

— И ваша?

— И моя, — в полумраке было видно, что Глеб хмурится. — Я бы вовсе предложил вам переселиться, если бы было куда, но… наш дом несколько… в беспорядке, а про школу и говорить нечего. Я в принципе не уверен, что у нас что-то получится.

Он шел рядом.

Медленно, явно подстраиваясь под Анну. А она опиралась на предложенную руку, стараясь не думать, что причина нынешней прогулки более чем прозаична.

— Почему?

— Это наш третий город. В каждом сперва все было хорошо, но постепенно… возникали обстоятельства…

— Непреодолимой силы? Что? В половине контрактов, которые Никанор составлял, были эти самые обстоятельства непреодолимой силы.

Глеб хмыкнул и вновь остановился.

— У вас большой участок.

— У вас тоже.

Этот огромный, просто-таки неприлично огромный по меркам городским, участок и был одной из причин, по которым Анна полюбила свой дом.

Он кивнул.

И вновь задержался у ограды. А здесь сад стал дичать. Анны не хватает на все. Яблони осенью не мешало бы обрезать. Слегка проредить бузину, и заняться молодой порослью, что пробилась сквозь дерн. Про газон и говорить нечего, он давно уже пророс, что одуванчиками, что васильками, которые так просто не выкорчуешь. А вдоль ограды пошел цикорий.

— До сада у меня не то, чтобы совсем руки не доходят…

…розовые кусты наполняли воздух тяжелым ароматом. Белели бутоны в темных зарослях, а алые сорта казались неразличимыми.

— Надо бы помощника нанять.

— Никаких помощников, — довольно резко ответил Глеб и тут же пояснил. — Потерпите. Не думаю, что сад так уж зарастет. Просто… никогда не знаешь, кто входит в твой дом. Люди умеют носить маски. Нелюди тоже.