Одинокий некромант желает познакомиться (СИ) - Демина Карина - Страница 32

Малым монстра нельзя было назвать.

— Хотя бы попробуйте.

И Анна сдалась.

Попробует.

Она… просто попробует.

Только сперва переодеться надобно. Конечно, она не в халате, наброшенном поверх ночной рубашки, но и домашний костюм… чересчур уж домашний.

— Что ж, — Павел Аникеевич редко улыбался даже в те времена, когда Анна помнила его чуть полноватым, стеснительным юношей, которого отличали старательность и просто-таки фанатичная вера в правоту Никанора. С тех пор минуло больше десяти лет, и Павлуша превратился в Павла Аникеевича, но изменился мало. Разве что залысины появились.

…легкий летний костюм цвета слоновой кости был куплен под настроение во время прошлогодней поездки в Петергоф. Вероятно, он давно уже вышел из моды, но Анне по-прежнему нравился.

Легкий шарф.

Босоножки на плоской подошве.

Сумочка и…

…и она просто проедет вдоль набережной. Быть может, заглянет в чайную, раз уж все одно здесь будут мастера. Встречаться с мастерами ей не хотелось.

Браслет спрятался под рукавом, и ничего-то Анна не почувствовала, даже появилось опасение, что браслет этот на самом деле обманка, что нет в нем смысла иного, нежели желание Анну успокоить. Впрочем, мысль эту она тотчас отогнала: врать Никанор бы не стал. Не тот характер.

Мотор заурчал.

Зарокотал, знакомясь. И с места принял мягко, осторожно даже.

Анна медленно проехала по улице, привыкая к мотору, а он, казалось, присматривался к ней. И ей хотелось думать, что она ему понравится…

…подарит.

Кому-нибудь, потому что мотор не заслуживает того тихого существования, которое она для него определила. Догнивать в старом сарае? Нет, он создан для скорости. И Анна найдет хорошего хозяина.

Потом.

…она свернула на Заречную улицу. Странно, реки в городке не было, а Заречная улица имелась. Заржала лошадь, зазвенела конка, то ли приветствуя Анну с ее ручным чудовищем, то ли напротив, возмущаясь их появлением.

Мотор мягко подпрыгнул на рельсах.

Камни мостовой почти не ощущались, и Анна, рискнув, прибавила скорости. Вот так, мимо памятника Освободителям, весьма помпезного, но несколько испорченного чайками. И снова гудки, на сей раз от моторов, которые привыкли кружить по площади, благо, та была велика и указом градоправителя освобождена от торговли.

За площадью виднелся парк.

Анна поморщилась. Когда-то она предлагала помощь, но… Комитет по благоустройству, возглавляемый женой градоправителя, решил, что лучшая помощь — финансовая, а с прочим справятся нанятые садовники.

Справились.

Как-то.

И если радикальную обрезку старых тополей Анна могла бы принять — деревья и вправду следовало омолодить, то вот то, что сделали с кустами бирючины… да, возможно, те чересчур разрослись, но это же не значит, что следовало выкорчевать их под корень.

Выровнять рельеф, уничтожив популяцию редких малых лилий, а с ними ушли в небытие неприхотливые ландыши, ромашки, васильки и прочие, недостаточно благородные цветы.

Цветам полагалось расти в цветочницах, а газонам — зеленеть.

Нет, парк получился… милым? Пожалуй. Ухоженным. Идеальным.

Неживым.

Но это, кажется, заметила лишь Анна. Она обогнула его по Швейной улице, где выстроились в ряд одинаковые дома. Два этажа, односкатные крыши, общие дворы и мастерские, переходящие из дома в дом. Кружева, ленты, пуговицы, броши и булавки всех видов. Здесь все еще витал специфический запах красок, хотя красильные мастерские давно уже стояли за городской чертой.

Зато улица была прямой и широкой.

А вот Весенняя вихляла, и Анне пришлось скинуть скорость, чем и воспользовались окрестные мальчишки. Они долго бежали следом, визжа от восторга.

Вот и окраины.

И прямая дорога, возникшая, стоило признать, стараниями градоправителя. Дорогу Анна оценила, и не она одна. Мотор взревел и… она летела.

Вновь летела.

Полузабытое ощущение скорости заставило Анну улыбаться. Она опустила боковое стекло, и ветер ворвался в салон. Он коснулся щеки, принес запахи моря и берега. Она тысячу лет не выходила к морю. А ведь в первые дни каждый день нанимала извозчика, выезжала к берегу, просто так, просто посмотреть и вот… все забыла, все забросила.

Анна рассмеялась, не боясь быть подслушанной: ветер не выдаст.

Он здесь, рядом.

Он понимает.

И еще быстрее.

Так, чтобы солнечная дорога и под колеса, чтобы взлететь по этой дороге до самых небес… до небес не получилось, а вот старый лес вдруг оказался рядом. Он приветливо загудел голосами деревьев, и ветер оставил Анну. Ему хотелось погулять в ветвях.

Анна сбросила скорость и развернулась.

Возвращаться?

Ей не хотелось. Быть может, позже, когда проклятье напомнит о том, что Анна вовсе не такая, как другие люди, что ей следует вести себя осторожней или…

…или она разобьется? Влетит на полной скорости в дерево. Чем не смерть? Быстрая. Легкая. Без мучений.

Нет.

Она остановилась на берегу и, выбравшись из мотора, провела ладонью по раскаленному капоту.

— Тебе понравилось? Быть может, завтра попробуем вновь?

Анне показалось, что она уловила одобрение.

Она сняла обувь. И костюм бы сбросила — здешний берег был прилично диковат, безлюден пока. Чуть позже, когда солнце войдет в свои права, и здесь появятся люди, из числа приезжих, которыми каждый год наполняется город, а пока…

Она может позволить пройтись по линии прибоя.

И коснуться шелковой воды пальцами. Найти круглый камушек. Понаблюдать за мальками, которые настолько осмелели, что подобрались к самым ногам. Они тыкались в пальцы, а стоило пошевелиться, бросались прочь.

Здесь было хорошо.

Анна не знала, сколько времени провела на берегу. Много. И это было отличное время, но в какой-то момент она ощутила жажду. А следом и голод. Стоило бы взять с собой не только сумочку с кошельком. Что ж… завтра она соберет корзину для пикника: вряд ли строители управятся за день, а с пересадкой… можно нанять помощника.

Временного.

В конце концов, Анна заслужила выходной.

Она омыла ноги морской водой, надела босоножки. Конечно, песок прилипнет, но… все равно переобуться не во что. И костюм слегка измялся. Но сейчас эти мелочи совершенно не портили настроения.

В городской кондитерской, которая за последний год стала будто бы больше, было довольно-таки людно. Впрочем, день выдался жарким, а лимонад здесь делали отменный. К нему предлагали пирожные, что песочные корзиночки, украшенный горами взбитых сливок, что длинные палочки эклеров с маслянистым сладким кремом, что пироги или штрудели с самыми разнообразными начинками.

Трепетали сине-белые зонтики. Ветерок шевелил такие сине-белые скатерти, изредка заглядывая в тарелки к людям.

На террасе места не нашлось, но и к лучшему.

Здесь все… слишком любили разглядывать друг друга, и Анна вдруг ощутила, как уходит радость. Она даже остановилась было — до дома пару минут езды, и она вполне способна потерпеть, но странное, прежде несвойственное ей упрямство, заставило сделать шаг.

Три ступеньки.

И ее хромота становится особенно заметной.

Разговоры прерываются, и Анна ловит чужие взгляды. Пока… не злые.

— Госпожа…

— Анна.

Костюм все же измят, и прическа растрепалась… Анна выглядит нелепо, должно быть. Жалко. И недостойно этого места.

— Мы вам рады, — на личике молоденькой девочки, наряженной в бело-голубое форменное платье с морским воротничком, застыла улыбка. — К сожалению, на террасе свободных мест не осталось, но я могу предложить вам столик у окна. Поверьте, так даже лучше…

Анна кивнула.

И снова ступени.

Зря она сюда пошла.

Совершенно зря… колокольчик на двери. Полумрак. Прохлада. Запахи ванили, корицы и шоколада. Журчание воды по стене. Анна слышала, что ее сделали, но не думала, что это и вправду красиво… влага и зеленоватый налет на камнях, но характерного запаха плесени нет.