Если б не было тебя (СИ) - "polustrovo" - Страница 5

Сообщение от Эла не осталось незамеченным, Корольков даже заподозрил их в близкой дружбе. «Если бы!» — подумал Сыроежкин. Пока у него даже не получалось помочь двойнику наладить контакт с одноклассниками. Эл был уверен, что почти подружился (!) с Майей (!), потому что они встречаются взглядами и он ей улыбается (!). Это со Светловой-то, которая при каждом удобном случае стонет, что Громов над ней издевается. Вот чайник! Никакой эмпатии… Серёже даже стало жалко Элека и очень захотелось его увидеть.

Надо сказать, объективно, Майя Светлова была хорошей и доброй девушкой. Разве что честолюбивой и перфекционисткой. Что для спортсменки, в общем-то, нормально. Майка занималась спортивной гимнастикой в секции при школе. Часто допоздна оставалась отрабатывать отдельные элементы, чем выматывала их терпеливую тренершу. Но тихий социофоб Элек Громов сумел её довести до ручки. О чём думала девушка, понять сложно. Однако, она так была сердита на странного одноклассника, что решила ему отомстить. Зашла как-то вечером в учительскую вернуть ключи от спортивного зала и увидела там Эла, который как всегда доставал литераторшу, потому что ничего не мог понять в мотивах поступков, чувствах и взаимоотношениях литературных персонажей. И Светлова, не придумала ничего лучше, чем спереть стоящий у входной двери в кабинет, рюкзак Элека. Чтобы без своих вещей делал Элек и как бы вообще домой без ключей и денег попал, Серёжа даже думать боялся. В бытовых вопросах его друг выглядел совершенно беспомощным.

В тот день Громову повезло — Сыроежкин тоже засиделся допоздна, переписывая у Таратара злосчастный тест. Проходя по коридору, он заметил выходящую из учительской Светлову, которая вместе со своей сумкой тащила почему-то рюкзак Эла. Вещи своего двойника Серёжа знал хорошо. Он окликнул Майю, та бросилась бежать, Серёга за ней, и в результате оба скатились с лестницы. Хорошо ещё, ничего себе не сломали. В медкабинете уже Серёге пришлось провести с Майкой воспитательную беседу, объяснять на пальцах, что сегодняшняя нелепая выходка и постоянное стремление быть выше, быстрее, умнее, сильнее других, обесценивают собственные старания и усилия девушки, которых она прикладывает немало. Вроде поняла. А Серёга упарился объяснять малышне прописные истины.

Зато на выходе Сыроежкина ждал приятный сюрприз, точнее, Эл, с рюкзаком, разумеется.

— Почему Майя взяла мой рюкзак? — «Вот те раз! Ни «как я рад тебя видеть, Серёжа», «ни пошли вместе домой!», — вздохнул про себя Сыроежкин. — Тут работать и работать ещё надо, пока человека из него сделаешь!»

— Эл, а почему бы тебе у неё лично не спросить, а? Если я буду выступать передаточным звеном, у вас вечно будет недопонимание. Для тебя это будет хорошей тренировкой. Давай, Эл, поговори с ней по-человечески!

Элек Серёжу послушал. Дождался на улице Майку из медкабинета и задал ей свой вопрос. Та, конечно, сначала попыталась извиниться, уйти от разговора, но Эл же упёртый. И она сдалась.

— Да ненавижу я тебя, Громов! Не-на-ви-жу! Как без тебя хорошо было, и вот взялся на мою голову! И везде-то ты лучший, и везде первый! Ты даже на физкультуре бегаешь быстрее меня, а ведь я с пяти лет спортом занимаюсь! И возле Королькова трёшься постоянно, типа дела у вас, а у него в результате на меня времени вообще нет! И всё тебе по херу! Вообще ноль эмоций по жизни! Чурбан железный, вот ты кто, а не человек! И ещё издеваешься надо мной, твои эти улыбочки мне в кошмарах сняться уже! — почти перешла на крик Светлова.

— Майя, я никогда над тобой не издевался. Я хотел подружиться, поэтому улыбался тебе.

— Что?! А ну-ка улыбнись! — не поверила Майя. Эл изобразил свою «фирменную» улыбочку. — Ты серьёзно? Нет, не делай так! Ты так выглядишь когда издеваешься надо мной.

— Нет, Эл, ты же можешь нормально улыбнуться, я видел! — тихо ныл себе под нос Сыроежкин, внимательно наблюдавший из всё тех же спасительных кустов за беседой своих одноклассников.

— Это он только тебе может улыбаться.

— Похоже на то, — кивнул Серёжа и обернулся к неожиданному собеседнику. — Гусь, ты чего здесь делаешь?

— За тобой слежу, Сыроега! И мне ещё за это платят, вишь как свезло! — громким шёпотом прямо в ухо Сергею объяснил своё нахождение здесь Макар.

— Майя, — тем временем продолжал разговор со Светловой Эл. — Моя сильная сторона — это интеллект. И некоторые физические возможности. А слабая — эмоциональная сфера. Я практически не испытываю эмоций и лишён эмпатии. Поэтому мне так сложно общаться с людьми. Но, несмотря на то, что я такой, Майя, ты будешь моим другом?

— Ух ты ж!.. Во, даёт! — поразился Сыроежкин.

— Да, при грамотном руководстве, он не так безнадёжен, — согласился Гусев.

Майка, как ни странно, дружить согласилась, и они с Элом даже вместе пошли домой. Теперь Уже Громов тащил её сумку. На законных основаниях.

А Сыроежкин домой шёл с Гусевым, и тот ему всю дорогу дифирамбы пел, как он хорошо Светловой в медкабинете мозги прочистил.

— Да брось ты, Макар, она ж забудет всё, когда мы выпустимся, — вздыхал Сыроежкин. Майке он симпатизировал. Она обладала качествами, которых сам Серёга был лишён напрочь, и ему было обидно, что человек с таким потенциалом, как Светлова, готов слить в сортир все свои достижения из-за каких-то мелочных обид. — И вообще, Гусь, ты что и там за мной следил? Может, у меня и в квартире жучки и камеры стоят?

— Тебя Майка забудет, а твои нотации — вряд ли. Не, не боись, мы закон не нарушаем. В квартире только с санкции прокурора можно.

— Ну, успокоил! Хоть подрочить дома могу без твоего бдительного ока, — усмехнулся Сыроежкин.

— А можешь и с моим, если захочешь! Я и помочь, если чё, могу, — заржал Макар Степаныч.

— Да иди ты, Гусь, — Сыроежкин остановился у подъезда. Они уже дошли до его дома.

— Ну, пока, Сыропопкин! — Гусев опять на прощанье шлепнул Серёгу по заднице и пошёл дальше. Улыбка быстро сошла с лица Макара, впереди ждала работа и написание очередного отчёта.

***

Серёжа очень беспокоился за Элека. Судя по всему, пробудить у странного двойника хоть какие-то эмоции мог только Сыроежкин. Именно благодаря Серёжиному влиянию Эл смог как-то наладить отношения с Майей. Остальным до Громова никакого дела не было. Как он жил-то всё это время? Почему сейчас один? Надо побольше узнать о его жизни. И Серёга, не долго думая, написал Элеку, что ждёт его в гости на следующие выходные, и адрес оставил. Ответ пришёл почти сразу — смайлик. А потом ещё одно сообщение: «Я приду. В 12 устроит?»

В школе Серёжа при любой возможности общался с Элом, хотя у Сыроежкина довольно быстро сложилась своя компания. Корольков, Светлова и Кукушкина, старались не отпускать Серёжу далеко от себя и то и дело лезли с какой-нибудь болтовнёй. Гусев Серёге в школе общаться с собой запретил — профессиональная этика и всё такое, и тусовался с другими ребятами. Элек, если бы не Серёжа, всегда был один.

В Субботу, ровно в двенадцать, раздался звонок домофона. Серёжа встал рано, прибрал квартиру, помылся сам и даже сварил плов и испёк шарлотку. Продукты-то халявные, чего бы не покулинарить первый раз в жизни. Раньше ему такое в голову не приходило, а теперь даже повод есть. Делал Сыроежкин всё строго по рецепту и у него получилось! Ещё Серёга хотел вина купить, но вовремя вспомнил, что совершеннолетний из них двоих только он.

Элек пришёл тоже не с пустыми руками, не иначе как в какой-нибудь умной книжке вычитал, что в гости надо с подарком идти. А подарить Серёже он решил что-нибудь к столу. И принёс в двух больших контейнерах… плов и шарлотку! Сыроежкин как это увидел, долго смеялся, сказал, что сегодня у них будет конкурс на лучший плов и лучшую шарлотку.