Чемодан без ручки (СИ) - "polustrovo" - Страница 23

Макар так сильно стискивал Серёжу в объятиях, что тому трудно было дышать, почти что вгрызался в его рот жадными поцелуями, приподнимал его, крепко удерживая за задницу. Серёжа стонал ему в рот, цеплялся за шею Макара, старался обвить ногой его бёдра и вообще забыл на каком свете он находится — кроме тела своего возлюбленного он вообще не в состоянии был что-либо воспринимать.

Сергей полностью отдавался Гусю, во всех смыслах этого слова. И телом, и душой. То, что раньше было лишь робкими фантазиями, которые Сыроежкин старательно от себя гнал, стало реальностью. Весьма суровой реальностью. Потому что ему было больно — одной слюны оказалось недостаточно, времени и терпения на подготовку — тоже. Но всё это совершенно не смущало Серёжу — те несколько минут, что он мог принадлежать любимому человеку, он был полностью и безоговорочно счастлив.

Всё закончилось довольно быстро. Напоследок Макар как-то странно посмотрел на Серёжу, обхватил ладонями его лицо и поцеловал. Долго и нежно. А потом резко отстранился и сбежал по лестнице вниз. Сергей ещё постоял какое-то время, дрожащими руками привёл себя в порядок и медленно побрёл домой. «Может быть всё у нас с Гусем ещё и получится, — думал ночью Серёжа, ворочаясь в постели — после пережитого сон к нему не шёл. — Надо будет завтра поговорить с ним. По-нормальному». Но утром, собираясь на учёбу, Серёжа встретил Чижикова и узнал, что Гусь улетел. Навсегда…

***

— Серёга, я таким идиотом тогда был, — вздохнул Макар и крепче прижал к себе Сыроежкина. — Обиделся как дурак на тебя из-за той истории с этим… «Электроником». А потом на попятную пойти гордость не позволяла. Знаешь, когда я созрел, наконец, понял свои чувства, было уже поздно — ты с Майкой встречался, а в мою сторону даже и не смотрел, — вздохнул Гусев, уткнувшись носом в Серёжину макушку. — Мне так плохо было — не передать. Я ж понимал, что шансов у меня никаких, а дружба моя тебе уже нафиг не нужна — у тебя девушка, другая компания…

Сергей хотел было рассказать на это как сам он страдал, когда от него разом отвернулись друзья и сам Гусев, чьё внимание Сыроежкину было всегда особенно дорого, но смолчал. Не хотел оправдываться в том, в чём не был виноват

— Я поэтому за предложение тренера горьковского Торпедо сразу ухватился, — продолжал Гусь, — не только из-за карьерных перспектив. В Москве тоже был шанс продвинуться, надо было просто подождать немного. Думал, уеду — и забуду всё. Тебя забуду. Не вышло…

— Почему ты мне не сказал, что уезжаешь? — шмыгнул носом Серёжа. От неожиданного признания Макара на глаза у него навернулись слёзы.

— Не смог. Если бы я сказал, объяснился с тобой, то уже никуда бы не уехал. А у меня к тому времени были какие-то обязательства, договорённости. Да и с Интегралом я нехорошо расстался — они не хотели отпускать, а я вспылил. Вместо того, чтобы нормально поговорить, поцапался с руководством. У меня ведь и в мыслях не было, что у нас с тобой может быть что-то…

Серёжа на это только горько усмехнулся. Макар поступил правильно с точки зрения взрослого человека, но Сергей сейчас вспомнил себя тогдашнего. Ему опять стало больно… Но Гусева он больше упрекать не стал.

— Вообще не думал, что тебя увижу перед отъездом. Отвальную закатил, народ собрал… а потом мне чего-то так херово стало, я на лестницу пошёл — покурить, проветриться. Сижу и думаю, что больше всего на свете хочу сейчас увидеть тебя. В последний раз. Попрощаться… И тут, представляешь, ты идёшь! — печально улыбнулся Макар. — Я решил уже, всё — допился до галлюцинаций, не может такого быть, как по заказу… за руку тебя схватил, чтобы как-то убедиться, что не совсем спятил.

— Чего сейчас вспоминать, — прервал друга Сергей. Его самого уже душили слёзы и ворошить прошлое не было никаких сил. Тем более, что и будущего у них с Макаром быть не может. — Я любил тебя. А сейчас у каждого своя жизнь…

— Я хочу быть с тобой, Серёжа.

— Что? Как это?.. — Сыроежкину показалось, что он ослышался.

— Я говорю серьёзно. Мы можем жить вместе, в Канаде, — подтвердил свои слова Макар. — Ты ведь свободен сейчас.

— Двадцать лет же прошло, — не верил своим ушам Сергей. — Я изменился, ты меня теперь и не знаешь совсем… И у меня дети здесь.

— Вы всё равно почти не общаетесь, а так ты им больше пользы принесёшь, оказывая значительную финансовую поддержку. Я помогу тебе найти хорошую работу, Серёг.

— Откуда ты знаешь, что я не общаюсь почти? — неприятно удивился Сыроежкин.

— Я много про тебя знаю, — и не думая смущаться, заявил Макар. — Про твою работу, про твой развод — как вся семья застала тебя с молодым любовником, про то, что ты теперь снимаешь квартиру в Новогиреево. И фотографии твои у меня есть — целый альбом за все эти годы.

— Не может быть! — Сергей даже сел на кровати и в упор уставился на Гуся, невозмутимо рассказывающего ему о своих сталкерских замашках.

— Чего ты удивляешься? — тяжело вздохнул Макар. — Говорю же — не смог я тебя забыть. Хотел хоть так быть к тебе ближе. Можешь считать меня полным психом, я не против. Наверное, я такой и есть.

— То есть Чиж тебе всё докладывал, о чём мы с ним трепались, и фотки мои присылал?

— Я ему даже список вопросов писал, какие хотел, чтобы он тебе задал, — Гусев явно наслаждался произведённым эффектом.

— Э… а… Гусь, ты точно чокнутый, — поражённо прошептал Сыроежкин и уселся сверху ему на бёдра. — Я влюбился в психа.

Макар возражать не стал, только притянул Серёжу к себе ближе и стал опять целовать, пора было идти на второй заход.

— Слушай, — вдруг встрепенулся Сергей, даже с члена слезть не успел. — А часы, которые мне Макс всучил, это тоже…

— Угу, — не дал договорить ему Макар. — Мне тогда хорошие призовые выплатили, и я подумал, что за всю жизнь ни разу тебе ничего не подарил, и вообще… хорошего не сделал, — качнул бёдрами Макар, вызвав у Сергея тихий стон. И опять вернулся к наболевшему: — Переезжай ко мне.

Наконец, до одури натрахавшись, Сыроежкин решил-таки прояснить ситуацию:

— Не могу я Макар, отсюда никуда уехать. Хотя и хочу очень с тобой остаться. Я в каком-то смысле не принадлежу себе… — Сергей на несколько секунд прикрыл глаза, собираясь с духом. — От меня… человек один зависит.

— Человек? — насторожился Гусев. — Ты ведь один сейчас, Макс так говорил.

— Макс не всё знает. Это слишком сложная тема, не хотелось посвящать его по некоторым причинам, — Сергей судорожно глотнул воздуха и продолжил. — Тот парень… с которым меня застали… я и сейчас с ним.

— Серёг, я понимаю. Двадцать лет прошло, ты не жил монахом, и это естественно, что у тебя кто-то есть. Я тоже и женат был, и любовников имел, и сейчас кое с кем встречаюсь. Но если мы будем вместе, мне никто, кроме тебя не нужен будет. И ты ведь тоже любишь меня, так?

— Люблю… — озвучил очевидный факт Сергей.

— Так почему бы тебе не расстаться со своим сожителем? Или его ты тоже любишь?

— Не в любви дело, тут другое, — Сергей попытался объяснить Макару и себе заодно сложившуюся ситуацию. — Это ответственность. Он без меня не сможет, не выживет просто. А я не смогу жить и быть счастливым, зная, что бросил его одного. Я и так перед ним виноват, натерпелся он от меня за всё время.

— Да что ж за парень это такой, Серёга, что он один прожить не сможет? — не понял Гусев. — У него что, ни родни, ни профессии? Или он инвалид?

— В некотором смысле да, инвалид. Неполноценный, самостоятельно жить не может. И никого, кроме меня, у него нет.

— Слушай, ну давай его с собой возьмём, раз такое дело, — развёл руками Гусев. Если для того, чтобы быть с Серёгой, надо содержать одного инвалида, то Макар вполне может себе это позволить.