Семь ночей с доминантом (СИ) - Старр Матильда - Страница 7

Горячая, влажная, открытая, ждущая – член просится вырваться на свободу, но я продолжаю ласкать эту черноволосую монашку-фурию, которая льнет к моим пальцам, стонет без них и кусает нетерпеливо губы, когда я перестаю уделять внимание клитору и просто размазываю ее влагу по складочкам.

- Ты охрененная, детка, - выдыхаю ей в ухо, скольжу губами по ее лицу, вдыхаю весенний запах ее волос и повторяю после ее очередного стона уже практически в мои губы. – Охрененная…

И вдруг что-то меняется.

Да, она по-прежнему извивается рядом со мной, стонет, тянется за моими пальцами, и в то же время что-то меняется. Она как будто начинает вести борьбу – не со мной, а с собой.

Не понимаю, что происходит - ей нравится, она буквально течет, ей не хватает всего пары движений до оргазма. Но вместо того, чтобы потянуться сильнее за моими пальцами, или попросить, чтобы это сделал я, она неожиданно произносит:

- Не надо…

Может, боится оргазма? Если впервые…

- Не бойся, детка, - уговариваю ее, покусывая шею и тут же зализывая. – Тебе понравится, правда.

Но она начинает метаться, и стон уже наполнен не столько желанием, сколько болью, а потом я слышу ее тихую просьбу. Только не ту, которую ждал.

- Нет, не надо… не надо, пожалуйста.

И у меня просто срывает башню от этой лжи. От того, что не хочет признаться сама себе, что ей нравится, что она хочет.

Просит остановиться, а сама продолжает тереться о мои пальцы, пытаясь, чтобы было сильнее, острее и ярче. Хрен знает, что ей мешает расслабиться полностью, но я хочу, чтобы она понимала, что происходит. Хочу, чтобы она увидела, приняла себя такую – ждущую, жаждущую прикосновений. Хочу, чтобы она осознала свое желание и перестала скрываться за маской из недоступности, льда и страха, которую, скорее всего, привыкла носить.

Убираю ладонь, освобождая ее. Но лишь для того, чтобы не отодвигать ее трусики, а нырнуть в них и тереть сильнее и жестче.

- Попробуй, - говорю уже громче, выбивая ее пальцами и голосом из полусна-полуяви. – Почувствуй свое удовольствие.

Она вздрагивает, поворачивает голову в мою сторону, пытается отодвинуться – видимо, окончательно просыпаясь. Секунда на осознание того, что все, что казалось лишь сном происходит в реальности.

- Тебе нравится, - констатирую факт, который она пока не способна принять, но я помогаю ей с помощью своих пальцев. – Просто расслабься.

И продолжаю растирать по клитору ее влагу, надавливать, играть с ее плотью.

- Ты вся течешь, - говорю очевидное, что она, возможно, тоже не осознала пока, любуюсь легким румянцем, что появляется на ее щеках и продолжаю неумолимо. – И это только пальцы. Когда будет член, ты будешь течь еще больше.

Склоняюсь над ней, дышу поочередно на ее торчащие соски, и хватит с нее передышки. Одновременно ужесточаю ласки внизу – так, как мне хочется, и так, что она снова не в силах сдержать свои стоны. И обхватываю губами торчащий сосок.

Лижу его, покусываю, втягиваю в свой рот, наслаждаюсь музыкой стонов и того, как она мне подмахивает. Как уже сама, без подсказки, насаживается на мои пальцы. И дышит, тяжело дышит, прерывисто, сладко. Так сладко, блядь, что у меня сдают нервы.

- Кончай, детка, - оставив в покое сосок, скольжу губами у ее приоткрытого рта. – Ну же, давай!

И она словно только и ждала моих слов – послушно приподнимает бедра, издает приглушенный стон, который ловлю своими губами, пропускаю его сквозь себя, чтобы разделить ее удовольствие. И, вздрогнув, расслабленно опускается на кровать.

Не беспокоясь о том, что пеньюар ее задран, что моя рука по-прежнему в ее мокрых трусиках.

Ее больше не смущает мое вторжение в ее сокровенную зону. Более того, она сжимает бедра и, мать твою, еще пару раз трется о мою руку.

- Тебе понравилось? – спрашиваю ее.

Пытается что-то сказать, но голос сиплый, не поддается, и она просто кивает.

- Отлично, детка, - щелкаю пряжкой ремня, - тогда сделай так, чтобы мне тоже понравилось.

С таким каменным стояком я ее разорву, поэтому вариантов немного. Сажусь на кровати, приспускаю штаны, достаю член, душу стон, когда она случайно прикасается к нему пальцами, пытаясь мне как-то помочь.

Закидываю ее на себя, как послушную куклу. Заставляю обхватить меня длинными ногами, заставляю прогнуться в спине, а потом беру ее ладони в свои и сжимаю ее грудь, показывая, чего я хочу.

Понятливая девочка.

Ни одного вопроса.

Краснеет, смущается, но схватывает все на лету. Видимо, в ее келье как минимум был интернет, и эта непослушная девочка смотрела запрещенное видео.

Проталкиваю в ложбинку свой член, даю секунду, чтобы привыкла, а потом говорю, как вести себя дальше:

- Насаживайся на мой член так, будто я трахаю твою киску.

Она прекрасна в своем смущении.

Великолепна в первой неловкой попытке подрочить мой член своей грудью.

И восхитительно приоткрывает рот, когда у нее начинает хорошо получаться.

- Давай, детка, - подбадриваю ее, - выжми меня досуха.

И она старается.

Послушная, хорошая, развратная ученица.

Дрочит так, что у меня темнеет в глазах. Не отшатывается, когда начинаю делать движения навстречу и пытаться прикоснуться членом к ее губам.

А еще она смещается так, чтобы обхватить одну мою ногу и тереться самой об нее.

Потому что этой жадной девочке мало.

Но она сама не понимает, на что напрашивается. Не понимает, что я просто порву ее – не смогу быть нежным, и не будет у нее еще одного удовольствия.

Поэтому так.

Пока, мать твою, так.

Наматываю на кулак ее волосы, как и хотел и долблюсь между двумя ее сиськами.

Дурея от того, как мне это нравится.

И как это нравится ей, хотя очевидно, что это впервые.

Держусь хрен знает как, но кажется, целую вечность, потому что блядь, хочу растянуть это охуительное удовольствие, но девчонка своего добивается. Заставляет кончить – мощно, высушивая мои яйца, и продолжая удерживать мой член пышной грудью, продолжая скользить по нему, даже когда чувствует на себе мою сперму.

- Умница, - хвалю ее, поглаживая ее грудь и убирая ее ладони.

Провожу пальцем по сперме, которая отпечаталась на ее коже, и прикасаюсь к ее губам.

- А это вкус моего удовольствия, - говорю, проталкивая свой палец в ее рот.

И можно кончить еще разок, когда вместо отторжения – вряд ли она уже пробовала на вкус чью-то сперму, она показывает свой язычок и облизывает. А потом начинает посасывать.

- Блядь… - выдыхаю я, откидываясь на подушки и позволяя ей насладиться лакомством полностью.

Она охуительная, но пронзает толика сожаления. Не потому, что я не трахнул ее во влажную киску. А потому, что не могу увидеть в этот момент ее глаза. 

Глава 7

Кирилл Владимирович переступил через порог и застыл на месте, оглядывая все вокруг. Кажется, к таким изменениям в доме он был не очень готов.

Я замерла в нерешительности. Вообще-то такое у меня впервые – обычно все подробности обсуждаются с хозяевами до того как начинают воплощаться в жизнь. Но и случай исключительный – с орущим что есть мочи младенцем в запущенном доме меня тоже до сих пор не оставляли.

- Здорово поработали! – наконец, произнес он.

- Угу! – обрадовался малыш, услышав его голос.

Кирилл вздрогнул и, кажется, только сейчас заметил сына. По крайней мере, выражение лица у него было такое, словно весь день он надеялся, что все, что случилось утром, всего лишь страшный сон. И вот только сейчас осознал, что это – суровая реальность.

- Ну, как тут всё? – спросил он, как мне показалось, с опаской. – И как… он?

Я старательно подбирала слова, чтобы точнее описать «как тут всё» и не выйти за рамки субординации, но меня опередили.

- Малыш просто замечательный, - ответила няня, сделав вид, что не заметила натянутости разыгрывающейся сцены. – Сразу видно, смышленый. Если с ним правильно заниматься, вырастет большой умницей.