Тени Шенивашады (СИ) - Кангин Алексей Игоревич - Страница 45

— Я полагаю, что она больше не доверяет Ордену. Ведь она бы могла в случае чего подать знак своим, и её бы уже нашли, — высказался Солень.

— Что ж, возможно, — согласился Севастьян. — В любом случае, мы не узнаем ответа, пока не найдём её. А сейчас я думаю, надо решить, когда нам созвать Совет.

— Завтра, — предложил Трифон.

— Согласен, — кивнул Солень.

— Тогда сейчас я предлагаю нам разойтись, — продолжил Севастьян. — Я сам займусь оповещением магнатов о завтрашнем Совете.

Магнаты покинули особняк Соленя, и Георг смог вернуться к тем делам, которыми занимался до того момента, когда получил страшное известие. Дел был много, да и на весь день он был вынужден отвлечься от их решения, поэтому Георгу предстояло работать до глубокой ночи. Но и сейчас спокойно работать ему не дали: Георг совсем упустил из виду, что Вилайра сегодня ждёт Тагура. Не дождавшись жениха, она пришла к отцу и стала требовать, чтобы тот признался, куда на сей раз отправил Тагура. Георг мог соврать, чтобы лишний раз не тревожить Вилайру. Но смысла в такой лжи особого не было. Вилайра бы так или иначе узнала о произошедшем, и вот тогда бы, решив, что отец скрывает какие-то страшные, только ему ведомые подробности, начала бы по-настоящему паниковать. Поэтому Георг сразу рассказал всё, как есть: что посла убили, что его спутница и Тагур живы, и что их теперь ищет вся Виления. Георг и не ожидал, что Вилайра воспримет такие известия спокойно; она действительно разревелась, но Георг не стал её успокаивать. Он и не умел. Он лишь ещё раз напомнил, что Тагур жив и здоров, поэтому переживать не нужно, и перепоручил рыдающую Вилайру матери и сёстрам. Солень всегда уделял мало внимания своим дочерям, но не потому, что не любил их, а потому, что у него попросту не было времени заниматься ими. И чего уж там говорить, даже жена Георга не так часто удостаивалась его внимания. Георг хоть и понимал, что так не должно быть, но в необходимости выбора между своим делом и своей семьёй он неизбежно выбирал дело. Ведь только богатство и общественное положение давало его семье достаток и необходимую защиту от проблем обычной жизни.

Севастьян, созывая магнатов на внеочередное заседание Совета, не стал уведомлять их о причине собрания, и состоявшееся на следующий день заседание более чем на половину состояло из всевозможных обвинений Георга в том, что он предал Совет. Георг не хотел отвечать каждому. Но надо признать, что во многом Совет магнатов походил на обычную базарную ругань, лишь несколько смягчённую тем, что здесь собрались самые богатые и образованные люди Вилении. И, так или иначе, но Соленю необходимо было отвечать на каждый выпад в свою сторону. Память человеческая коротка, и если сразу не ответить, то люди просто запомнят тот факт, что Соленя обвинили, а он не смог ответить. А уж о сути обвинения и его обоснованности мало кто будет вспоминать. Поэтому за целый день Георг утомился повторять всем и каждому одни и те же доводы. Те самые, которые вчера высказывал Трифону и Севастьяну в разговоре с ними. Кстати, Георга приятно удивило то, что по большинству вопросов Трифон и Севастьян заняли его сторону и активно поддерживали Георга в особо острых моментах перепалки с оппонентами. Очевидно, вчерашние события укрепили отношения внутри триумвирата. Хотя, как Солень знал, Маурел и Альтамас друг друга не очень любили.

Когда страсти по Соленю поутихли, Совет пришёл к какой-то видимости общего решения по вопросу концессии. Было решено созвать в ближайшее время специальное заседание Совета, на котором бы присутствовали представители Таннедер-Ир. В ходе этого заседания магнаты собирались решить судьбу концессии на принципах взаимовыгоды и учёта интересов всех сторон. Солень, впрочем, расценил это лишь как обычную дежурную фразу. В том, что Совет моментально превратится в птичий базар, он не сомневался. Именно такая особенность Совета ведь и привела к нынешней ситуации, когда все по-настоящему важные решения принимаются триумвиратом, а Совет лишь придаёт им законную форму или наоборот, отвергает. Георг лишь надеялся, что перед гостями из Итуэдоза магнаты постараются держать себя в руках и не станут выплёскивать эмоции.

Вторая часть заседания прошла уже более спокойно. Собственно, две части заседания и не планировались, но прежде чем объявить о самом главном, Соленю пришлось дождаться, пока страсти поулягутся. Ему нужны были рассудительные, а не возмущённые магнаты. Поэтому пришлось ждать и терпеть, пока все выговорятся. И лишь после этого Солень объявил Совету об убийстве посла. Он пересказал присутствующим о показания Неонила о том, что произошло в лесу с послом, а после представил протокол вчерашней встречи с тзай-таррами. И магнаты, ещё совсем недавно гремевшие, как гроза, теперь поутихли, смирно сидя на своих местах. Никто не был готов к произошедшему, никто не мог предложить что-нибудь для решения ситуации. Все ждали ответа от триумвирата, и в первую очередь — именно от Соленя. Но Георгу нечего было предложить в этой ситуации. Всё, что он мог просить у Совета — это помощи в поисках Ран-Тар-Эрии и Тагура. А в остальном оставалось ждать, что же ответят тзай-тарры. И после некоторого затишья страсти начали разгораться вновь. Даже те, кто не любил Соленя, не верили в то, что он мог организовать убийство посла. Или что убийство посла организовал любой из магнатов. Или вообще любая сила внутри Вилении. Тзай-таррам не доверял никто. Ещё жива была, должно быть, давняя память о тех годах, когда тзай-тарры правили на этих землях, когда простых людей они считали равноценными грязи, когда они пытались возродить мироустройство, принесённое Владельцами, когда хотели сами занять место Владельцев. И пусть потом тзай-тарры ушли на Итуэдоз, но их отношение к обычным людям никуда не исчезло, как и отношение обычных людей к ним. Лицом к лицу тзай-тарры и простые люди пытались соблюдать какие-то приличия в общении, но в своей среде подлинного отношения не скрывали ни те, ни другие. И магнаты начали припоминать все обиды, чаще мнимые, чем настоящие, которые им когда-либо нанесли тзай-тарры. Георг предпочитал молчать, изредка поддерживая выступавших короткими фразами и кивками головы. А сам думал о том, что однажды снобизм тзай-тарров и порождённая им ненависть простых людей ещё могут сыграть роковую роль в истории Шенивашады. Но Солень, даже понимая это, ничего не мог поделать. Ему не под силу изменить ни тзай-тарров, ни отношение людей к ним.

В какой-то момент Георгу надоело слушать эти потоки ненависти, изливаемые на тзай-тарров, и он поднялся из председательского кресла, раскрытыми ладонями рук призывая магнатов к тишине. О том, что магнаты не умеют вести себя в обществе равных себе, можно было сказать многое, но жесты Соленя возымели действие. Глядя на поднявшегося Георга, магнаты затихли, и Солень начал произносить свою речь, написанную им вчера ночью:

— Все мы знаем, что Таннедер-Ир ставит перед собой благородную цель защиты Шенивашады от Владельцев, и никто из нас не хотел бы возвращения Владельцев. Именно поэтому мы во всех вопросах поддерживаем Таннедер-Ир, и, со своей стороны, неукоснительно соблюдаем все договоры, заключенные между Виленией и Итуэдозом. Но порой происходит так, что тзай-тарры сами отступают от своих принципов и начинают вмешиваться в наши внутренние дела. Они плетут интриги, подкупают убийц, смещают неугодных им правителей, вредят делам магнатов. Об этом не принято говорить, но все мы знаем, что это так. И даже несмотря на это, нам приходится мириться с таким отношением тзай-тарров, ведь все мы понимаем: ни вы, ни я, ни все виленские князья не смогут противостоять новому вторжению Владельцев. И мы не хотим того, чтобы Таннедер-Ир был распущен, а все тзай-тарры подвергнуты той судьбе, какой они подвергают ренегатов. Так чего же мы хотим? Мы хотим лишь того, чтобы с нашим мнением считались. Мы хотим, чтобы нас рассматривали не как расходный материал для политики тзай-тарров, а как равноправных партнёров. Поэтому я, Георг Солень, которого сегодня вы неоднократно обвиняли в предательстве Совета, я предлагаю нам, магнатам Вилении, выступить единым фронтом перед лицом тзай-тарров и потребовать от них неукоснительного соблюдения наших деловых традиций и правил. Именно мы хозяева на этой земле, и тзай-тарры должны раз и навсегда признать это!