Три луны Кертории - Дихнов Александр - Страница 25

Надо сказать, я не очень расстроилась — в конце концов, барон Лаган был первым на Кертории, кто говорил со мной искренне, и это «кое-что да значило»…

— В любом случае — спасибо, вы необычайно любезны. — Я еще раз поклонилась со всей возможной учтивостью. — Не сочтите, что я ставлю ваши слова под сомнение, но мне говорили, будто сейчас вы некоторым образом стали принимать участие в политической жизни. В частности, упоминали имя герцога Далтона Горна…

Мое выступление прозвучало совершенно не в стиле предыдущей беседы, поэтому барон с легким удивлением хмыкнул, но потом весело прищурился.

— Знаете, у нас сейчас трудно придумать хоть одну высокопоставленную особу, рядом с именем которой нельзя упомянуть герцога Горна.

— Даже так?

— Если я и преувеличиваю, то ненамного. Но вы, конечно, подразумевали другое, и я отвечу собственно на тот вопрос, который вы задали. Герцог Горн пытается набрать побольше сторонников и апеллирует ко всем, чью позицию — политическую или просто жизненную — можно назвать умеренной. В том числе обращался он и ко мне. При этом за рамки обмена мнениями, — он не удержался и усмехнулся, — то есть пустой болтовни, наши отношения не выходят. Хотя не буду скрывать, говорит он разумные веши, с которыми я в принципе согласен. Но говорить у нас многие умеют.

— А что он делает?

— Хороший вопрос. Я бы сказал: ничего. Но возможно, я недостаточно информирован.

Я немного поразмыслила и поинтересовалась:

— Вы могли бы, к примеру, устроить мне встречу с герцогом Горном?

— Отчего бы и нет? — Судя по выражению лица, он собирался продолжить чем-то вроде «но герцог Горн не тот, кто вам нужен», однако передумал и ограничился не менее, впрочем, значащей фразой: — Хуже от этого все равно не будет.

После обсуждения герцога Горна в нашем разговоре возникла длительная пауза, причем не могу сказать, чтобы меня это молчание угнетало или я думала о чем-то важном. Нет, мне просто приятно было спокойно посидеть в кресле с бокалом вина в руке, чувствуя себя в полной безопасности. Я даже в какой-то момент поймала себя на наивной мысли, что было бы неплохо погостить в замке барона подольше. И как раз вслед за этим его светлость напомнил мне, что в нашем мире ничего просто так не происходит, а расслабляться нельзя даже в гостях у тех, кто дружески к вам расположен.

— Можно один вопрос, герцогиня?

— Конечно.

— Когда я только получил от вас письмо, то, признаться, подумал, что у вас есть ко мне какое-то дело, и никак не мог догадаться, в чем оно может заключаться. Сейчас я уже не столь в этом уверен, но все-таки должна быть причина, почему вы выбрали целью своей поездки именно мой замок. Или такой причины нет?

Последний вопрос явно предназначался для того, чтобы я, если захочу, имела возможность слукавить. Но я уходить от ответа не собиралась, более того, отправила в отставку прежний план осторожных расспросов и выложила начистоту:

— Причина есть. Для меня очень важно узнать о судьбе одной вещи, которая когда-то принадлежала Бренну. Впоследствии она покинула Керторию.

— Как… странно. — Он удивился совершенно искренне. — Что же именно вас интересует?

— Это камея, она очень старая и довольно невзрачная. Ранье говорил, что сделана она из кости дракона, а изображен на ней контур гор страны Д'Хур.

Барон недоуменно покачал головой и уточнил:

— Она магическая?

— Да. Причем выполняет запоминающийся фокус — создает двойника того, кто ее в данный момент активизирует. Призрак, конечно, но на вид не отличишь.

Его светлость напряг память и копался в ней достаточно долго, но итог был неутешителен:

— Никогда этой камеи не видел.

— Бренн утверждал, что в свое время выиграл ее на пари у Реналдо Креона.

— Да нет, я верю, что она у него была… — Тут меня посетило ощущение, что барону не слишком хочется произносить следующую фразу. Но он не стал прикидываться, будто понятия не имеет, куда деваются вещи из его замка. — Объяснение тут может быть только одно. Я никогда не интересовался магией, даже избегал ее, и имею весьма смутное представление о том, что есть в моем замке, а чего нет. Украшениями раньше занималась моя жена, а после ее смерти — Глен. Очевидно, интересующая вас камея могла покинуть замок только вместе с Глен, большего я при всем желании сказать не могу.

По моему лицу он понял, что все прекрасно, но я не в курсе, о ком идет речь, и пояснил:

— Глен — моя дочь, младшая сестра Бренна. Она давно вышла замуж за графа Дина Танварта, и сейчас они живут в столице.

Я не нашла ничего лучше, как несколько секунд посидеть с открытым ртом, а потом опомнилась и выдала хоть чужое, зато коронное:

— Очень интересно.

Не исключено, что барон Лаган тоже это где-то слышал, потому как вперился в меня взглядом, отражавшим бурную мыслительную деятельность. Однако интригующая тема развития не получила, поскольку вмешался фактор неожиданности в лице дворецкого, который с извинениями вошел в библиотеку и, протянув какой-то документ барону, прошептал несколько слов ему на ухо. Мой гостеприимный хозяин нахмурился, но взял бумагу, жестом отпустил слугу и, вежливо пояснив мне:

— Срочное послание. От герцога Горна, кстати, — принялся за чтение.

Быстро пробежав письмо глазами, он затем более внимательно перечел какой-то фрагмент, скривился с очень недовольным видом и внезапно протянул бумагу мне:

— Вас это, наверное, касается больше, чем меня. Не угодно будет прочесть?

Я на мгновение опешила, а потом решила, что раз так, то можно и окончательно обнаглеть, и с милой улыбкой попросила:

— Вы в самом деле необыкновенно любезны, но, честно говоря, у меня пока большие трудности с пониманием письменного керторианского. Может быть, вы мне прочтете?..

Он неожиданно очень тепло улыбнулся в ответ и кивнул:

— Ну уж это меня не затруднит, — после чего вновь повернул текст к себе и хмыкнул: — «Уважаемый барон», «как поживаете» и прочую чушь, думаю, опустим. А вот это да, это серьезно. — Его светлость мгновение помолчал, а затем хорошо поставленным голосом бесстрастно прочел:

«Считаю необходимым сообщить вам следующее: из достоверных источников мне стало известно, что сегодня состоялся тайный Совет Академии, на котором обсуждались вопросы, связанные с герцогиней Галлего, ее появлением на Кертории и возможными последствиями этого. Содержание прошедшего заседания мне выяснить не удалось, а решение было принято только одно: Ректор Сарр намеревается предписать герцогине явиться в столицу. После чего Совет соберется вновь для вынесения окончательного вердикта.

Думаю, барон, вы понимаете, что скрывается за подобным решением — обе известные вам стороны долго выискивали повод для обострения конфликта, и сейчас он у них появился, причем такой, мимо которого невозможно пройти.

Теперь, я надеюсь, вы согласитесь со мной в том, что для всех тех, кто не желает превращения нашей страны в ристалище, наступает пора действовать. В этой связи мне хотелось бы узнать ваше мнение относительно того, что можем предпринять все мы и вы лично.

С уважением и в ожидании скорейшего ответа,

герцог Далтон Горн».

— И что вы ему ответите?

— Что разделяю его беспокойство, но предпринимать ничего не буду, поскольку предпринимать мне нечего. — Барон довольно криво ухмыльнулся, но затем серьезно добавил: — Могу еще написать, что ему стоило бы самому встретиться с вами и побеседовать. Если желаете.

— Желаю, — без энтузиазма согласилась я и честно описала свои ощущения: — Очень мне это не нравится.

— Если смотреть с вашей точки зрения, то вы еще крайне мягко выразились, — порадовал меня он, и я на всякий случай уточнила:

— Отказаться от приглашения Ректора Сарра я, видимо, не могу.

— Ни в коем случае. Это то же самое, что приглашение Короля. Не принять его означает прямой бунт.