Африканский гамбит (СИ) - Птица Алексей - Страница 37

— Там, на побережье, тоже люди живут, и тоже никому не нужные, а мне нужны. Гони сюда всех, кого сможешь. Только, чтобы живыми дошли. Мёртвые мне не нужны, я не повелитель зомби, и не маг-некромант, воевать с ними не умею.

— Я тебе отдам все камни, золото и эликсиры, оставшиеся у меня, продашь через Феликса, или с его помощью. Денег хватит. Да, и мне нужно будет срочно встретиться с Феликсом. Хотя… он, наверное, придёт к тому времени с очередной партией оружия. Если, конечно, я останусь в живых.

— Ну не реви, не реви. Я не тебе, Луиш… Мабетте.

Мабетта, действительно, начала всхлипывать. Не удержавшись, я подошёл к ней и обнял, прижав к своей груди. Её мягкие, слегка вьющиеся, и чёрные, как сама ночь, волосы, стали щекотать мой негритянский нос. Вдохнув аромат её чистых, как ни странно, волос, и почувствовав упругость груди, я поспешил разжать объятия, а то, мало ли что, а Луиш рядом. Не хорошо-с. Отпустив Мабетту, я снова переключился на Луиша.

— Завтра собирайся. Здесь ничего из нужного не оставляй, всё вопросы завтра. Кого из людей надо, всех бери. Давай, удачи тебе… брат. И я притянул его к себе, приобнял левой рукой, сжимая его правую руку в крепком рукопожатии, а потом развернулся, и вышел из хижины, не оглядываясь.

Я направился в большую хижину, где проживали мои дочки, вместе с кормилицей, трёхгодовалая Мирра, и годовалая Слава. Слава тихонько сосала грудь у кормилицы, подпирая её кулачками. Её лепета он ещё не понимал.

А Мирра, круглая, но уже с наметившимся, стройным, в будущем телом, бросилась навстречу, крича «Папа», больше по-русски она ничего не знала. Но и этого было достаточно. Повозившись с нею, и погладив, покрытую мелкими кудряшками голову, я всматривался в её лицо, надеясь разглядеть в них родные черты. Нет, девочка пошла не в мать, а в меня, точнее, в того, чьё тело я сейчас нещадно эксплуатировал.

Ещё сильнее расстроившись, будучи в смятении, я ушёл из хижины кормилицы спать, впереди был тяжёлый день, и надо было перед ним хоть немного отдохнуть. Два отряда направились в разные стороны. Меньший отряд шёл на запад, блестя на солнце стволами винтовок. Бо́льший отряд, растянувшись длинной разноцветной колбасой, поднимая пыль, над торчащими ввысь лезвиями копий и стволами винтовок, шёл по саванне.

Вскоре, последний, видимый из города, воин, растворился в дрожащем мареве горячего африканского воздуха, оставив после себя только пробитые в густой и жёсткой траве, тропы.

Глава 17 Россия матушка

Атаман виртуального, как сейчас бы сказали, а в то время, вымышленного, черноморского войска, Николай Иванович Ашинов, был разгильдяем, бродягой, транжирой, мотом, да ещё, как говорили раньше, редкостным плутом, но имел одно неоспоримое качество, он был редкого розлива, и очень удачливым, авантюристом, не лишённым определённого романтизма.

Можно сказать, огромным природным карбункулом, среди множества мелких искусственно-технических алмазов.

— «Настоящий самородок», сказали бы о нём философы, если бы он был одним из них.

— «Левша», — сказали бы «технари».

— «Каналья и авантюрист», — воскликнул бы разгневанный француз.

— «Конкистадор», — сказал бы испанец.

— «Искатель приключений», — скромно, и передав этими двумя словами всю суть, сказали бы англичане.

«Я все-таки думаю, что этотпройдохаАшинов, всех надует, оберет и бросит, что он уже не раз делал. Французы, мы знаем, не желают их пустить в Обок и Джибути, и вряд ли что выйдет из всей этой экспедиции… Непременно, надо скорее убрать этого скота Ашинова оттуда, он только компрометирует нас, и стыдно будет нам за его деятельность»— воскликнул царь-батюшка Александр III.

На самом деле, Ашинов был незаурядным человеком, его буйный нрав постоянно подвигал его к различным авантюрам, и он был готов залезть, хоть в жерло вулкана, лишь бы всем доказать, каков он. С самого детства, будучи сыном разорившегося купца, он грезил дальними странами, подвигами и грандиозными свершениями.

Будучи впечатлительным, смелым и деятельным ребёнком, имевшим пытливый ум и умение считать деньги, он, носясь по волжским берегам, и кручам Царицына, часто бывая, вместе с отцом, в Саратовской губернии, где каждый посёлок помнил Стеньку Разина, и Емельяна Пугачёва, проникся той атмосферой вольной разбойничьей жизни, которую они вели.

В шестнадцать лет, учась в Саратовской гимназии, и будучи на каникулах, подговорил группу товарищей, и на перекладных, а где и пешком, добрались они всей компанией до скромного селения, со смешным, сейчас, названием, Лох. Там, в известковых холмах, находилась Кудеярова пещера.

Добравшись до неё, они, по одному, проникли в чёрное зево пещеры. Внутри было страшно. Слухи об этой пещере ходили самые разные. В ней, по одной из версий, находились спрятанные награбленные сокровища. Крестьяне не ходили туда, считая её плохим местом, где периодически пропадали искатели сокровищ.

Может быть, там и действительно что-то было, и даже, в конце пещеры, тяжёлая железная дверь, замуровавшая награбленное у купцов, золото, о чём ходили упорные слухи. Но, никто из живых этого не видел. Однако, как-то раз, пахавший землю крестьянин, вывернул плугом глиняный горшок, под завязку набитый большими медными екатерининскими пятаками. Значит, были здесь разбойнички, были, бегали, грабили людишек.

Так думал юный Коля Ашинов, и с дикой жаждой приключений на свою пятую точку, вёл своих товарищей вглубь пещеры, освещая свой путь смоляными факелами. Факелы чадили, и плевались каплями смолы, треща от попадавшей на них воды, с известкового потолка пещеры.

Находиться в ней было опасно, но не из-за привидений, а из-за самой структуры пещеры, потолок которой мог бы рухнуть, в любой момент. Бродили они по ней долго, и смогли выйти только потому, что юный авантюрист, действительно, ничего не боялся, был готов к любым неожиданностям, и даже жаждал их.

Он относился к той редкой категории людей, которым стоило лишь сказать, — «а хочешь увидеть чёрта?», а в ответ сразу же услышишь. «Да, а покажи!», и дальше бы вы услышали — «О, у него правда есть хвост? А копыта раздвоены?».

Ничего не могло смутить юного исследователя, даже найденные человеческие кости, в истлевшей одежде, не испугали его, а скорее, обрадовали, указывая на правдивость легенды. Правда, это оказались не кости разбойников, а такого же чёрного копателя. Но вот древний пистоль, найденный неподалёку, явно был из той эпохи.

Но спутники Ашинова уже давно натерпелись страху, а когда, один из них, наступил на очередные кости и испугался, издав дикий вопль, который подхватило эхо, а с потолка из-за этого начали сыпаться куски известняка, мальчишки не выдержали, и бросились бежать. С великим трудом, юному Ашинову, удалось всех найти, и вывести из пещеры. Иначе, её нутро пополнилось бы очередной коллекцией, на этот раз юных костей.

С того момента, жизнь Николая Ашинова покатилась по наклонной. Нет, он не стал разбойником и негодяем. Он не был от природы ни жестоким, ни коварным, он просто жил приключениями, и, обманывая, искренне верил, что совершает это в угоду реализации грандиозных планов, а деньги ему нужнее, и необходимы как раз для этого.

В Саратовской гимназии учиться было скучно и неинтересно. Денег, присылаемых отцом, не хватало, а жить хотелось хорошо. И он начал отнимать деньги и завтраки у своих, более младших, сокурсников. Что поделать, проза жизни. Из-за этого, и за неуспеваемость, он был отчислен из гимназии.

О дальнейших приключениях будущего атамана мифического черноморского войска, думаю, в этой книге не стоит упоминать, а сразу можно перейти к тому месту, где атаман Ашинов расстался с вождём чернокожих, Мамбой.

Обратный путь, по закону подлости, сложился не столь лёгко, как к Мамбе. На них стали нападать мелкие отряды махдистов, видимо, принимая за чернокожих. Быстро обнаружив ошибку, они откатывались назад, неся потери, но и казаки тоже несли потери.