Африканский гамбит (СИ) - Птица Алексей - Страница 31

Плескалась рыба. Из мутной воды смотрели на них выпуклые глаза крокодилов. В прибрежных зарослях возились гиппопотамы, и визгливо кричали водные птицы. На, склонившихся к реке ветвях деревьев, шумно возились разноцветные попугаи и вёрткие обезьяны, сбрасывая вниз помёт, куски разгрызенных плодов, и скорлупу орехов.

Природа жила своей жизнью, авантюристы — своей. В том, что он авантюрист, Феликс не сомневался. Так сложилась судьба. Старший брат, совсем недавно получил уже подполковника, и растил двух замечательных дочек, а его… жизнь, как корабль в море, постоянно кидала, из стороны в сторону. Сначала это было из-за юношеской наивности и максимализма, потом, от завышенного самолюбия и надежд.

Неудовлетворённость своей жизнью, понимание своих достоинств и выдающегося ума, не прилагаемого ни к чему стоящему, разрушало его как личность, и, в конце концов, толкнула в объятия опасных приключений, с головой захвативших его.

Завышенные амбиции, у окружавших его до этого людей, без стеснения пользующихся своим положением, и авторитетом семьи, к которой они принадлежали, заставляли жить здесь дальше, даже не думая о возвращении в цивилизованную Европу. Общая неустроенность, и отсутствие семьи, скорее, помогали ему, чем мешали переносить тяготы и лишения бродячей холостяцкой жизни авантюриста. Опасность. Дикая природа. Шпионаж в пользу кайзера, вот три кита, на которых держался его мир.

Будучи одним из многих исследователей Африки, он докладывал обо всём увиденном своему непосредственному начальнику, а им был немного немало, а сам губернатор Камеруна, Йеско фон Путткамер. Правда, не сильно в его услугах и нуждались, но зато, давали ему небольшой шанс самореализоваться и заработать денег. Постепенно, он стал отходить от этого, работая на себя, да и отношение губернатора охладело к нему, и небезосновательно.

Дома его не ждали. Отец давно махнул на него рукой, сёстры вышли замуж. А старший брат отделывался советами в редких письмах. Нет, брат всегда был готов ему помочь. Вот только помочь он ничем не мог.

Хотя, последняя, мелькнувшая в его голове, мысль, захватила внимание, и натолкнула на дальнейшие размышления.

Последняя встреча с негритянским вождём, в ходе которой тот опять сумел шокировать Феликса, предлагала его голове переосмыслить их товарно-денежные отношения. Чёрный Мамба, по имени Ваня (по его собственным словам), и предположительно, русского происхождения, негр, умел удивлять, и что характерно, в хорошем смысле этого слова.

Перебирая в голове разговор с ним, Феликс удивлялся, как чернокожий умело строил слова, и прекрасно разбирался в том, о чём говорил. А его последние требования, и список заказанных товаров, вызывали уже не удивление, а самый настоящий шок. А этот фильтр для сигарет, который он предложил?!

Феликс попробовал сделать его самостоятельно, из полученного материала, и по методу Мамбы. Получилось, хоть и коряво, но получилось. Втягиваемый дым, на вкус стал более мягким и приятным, оставляя приемлемое послевкусие, перестало саднить горло, и почти исчез спазматический кашель, после двух подряд выкуренных сигарет. Об этом изобретении стоило подумать, и, действительно, получить на него патент. Надо было его немного доработать в лабораторных условиях, но он знал, к кому обратиться с этим вопросом.

Брат был заядлым курильщиком, и к тому же, довольно известным изобретателем, он, наверняка, это оценит и применит. Феликс даже задумался об открытии небольшой табачной фабрики. Благо, деньги у него на это уже были. Дело осталось за малым, всё хорошо организовать.

В это время, краем глаза Феликс заметил долгий пристальный взгляд одного из своих людей, не то арабского, не то другого происхождения. Этот наёмник, понимающе переглянулся ещё с двоими. Один был мулатом, а другой — освобождённым американским негром, из Либерии, по каким-то причинам покинувший свою альма-матер, и прибившийся к нему, в Дуале.

Еле заметный кивок, и все трое подскочив, как сжатая пружина, бросились к нему, на ходу вытаскивая широкие африканские ножи и мачете.

— «Дураки», — успел подумать Феликс, перед тем, как среагировать на возникшую угрозу. Его рука привычно рванула небольшой револьвер из кобуры, и выставила его короткий ствол, навстречу им.

— Бах, бах, бах, — прозвучали подряд три выстрела. Один из нападающих, получив в грудь пулю, поскользнулся на плоту, и рухнув плашмя в воду, скрылся в глубине, нелепо взмахивая руками, пытаясь безуспешно удержаться на поверхности.

Другой был более быстр, и получил пулю всего лишь в плечо. Его широко раскрытый рот, в диком крике, ещё долго потом будет сниться Феликсу. Третья пуля попала ему в переносицу, пробив навылет череп, и разворотив всю голову.

Кровь и мозги брызнули во все стороны, а сам он, словно споткнувшись, упал на плот, и был сразу сброшен в воду ногами одного из наёмников, оставшихся верными фон Штуббе.

Третий, так и не смог добежать до него, а был опрокинут одним из белых оборванцев. Это был спившийся бродяга, бывший моряк, подобранный Феликсом в порту Сан-Томе, и вывезенный оттуда по доброте душевной. Да, да, бывают у прожженных авантюристов и такие заскоки. Все мы не без греха сентиментальности.

Упав, он был зажат другими наёмниками, а потом и связан, по приказу Феликса. Негры-носильщики, со страхом, а кто и с деланным равнодушием, смотрели на происходящее, и наслаждались отдыхом, пользуясь случаем.

Причалив в удобном месте, и разбив лагерь. Феликс приступил к казни.

— Скажи, зачем вы на меня напали?

— У тебя есть очень ценные вещи.

— С чего вы это взяли?

— Тот вождь, с которым ты общался, не простой вождь, а ты отдал ему очень много товаров. Очень много. Не могло быть так, чтобы ТЫ…, и отдал всё за бесплатно, или за услуги. А вернулся ты налегке. Мы не получили ни слоновой кости, ни шкур, ни чего-либо другого. Значит, он отдал тебе золото, или камни.

— Смотри-ка, вроде умом не блещет, а сумел сложить дважды два. А!!! Он же американский негр, а не местный дикарь. Научили его там считать деньги, на мою голову. Хотя, и другие смогут так сложить, — подумал Феликс, а вслух сказал.

— Но, ведь я вам хорошо заплатил. А продать вам, всё равно, ничего не удалось бы.

Несмотря на то, что либериец был одной ногой в могиле, он позволил себе улыбнуться.

— А у нас есть скупщик, — и его взгляд невольно метнулся влево. Феликс, уловил его движение, но не подал вида, не дёрнув даже бровью.

— Повесить его, — отдал он приказ своим людям. Его приказ бросились с готовностью выполнять. В том числе, и тот человек, на которого указал либериец. Завязав ему на шее верёвку, они закинули второй конец на ветку дерева, подложив ему под ноги, найденный рядом, большой камень.

Феликс полюбовался жестокой картиной на лоне дикой природы, потом кивнул головой на подозреваемого в сговоре с негром испанца.

— Он?

Приговорённый к смерти только рассмеялся, но глаза выдали его. Два выстрела прогремели один за другим. Раскрытый ещё один участник сговора, медленно осел на землю, держась за простреленную грудь, а сдавший его негр, валялся на земле, вместе с отстреленной верёвкой, но живой.

— Зачем ты это сделал? — обратился Феликс к испанцу. Кашляя, тот ответил, сплёвывая кровь из горла.

— Разбогатеть хотел. У тебя драгоценные камни, я точно знаю, по тебе сразу было это видно.

Тяжело вздохнув, Феликс поднял револьвер с последним патроном в барабане. Рядом возился либериец, поднимаясь с земли, с оборванной верёвкой на шее. Грянул выстрел. Испанец, судорожно вздохнул, и снова закашлял кровью, сплёвывая её ещё больше. Рядом с ним упал с простреленной головой либериец.

— Что ж, оставляю тебя на провидение судьбы.

— Добей, умоляю, добей, — взвыл испанец, непрерывно кашляя.

— Мы должны прощать врагов. Так кажется, учит дева Мария, столь почитаемая вами… католиками?

— Будь ты проклят, лютеранин!

— Со мной не всё так ясно, а вот ты точно проклят, испанец. Мамба ещё не получил товар за эти драгоценности, а значит, ты хотел украсть их не у меня, а у него. А унганы никогда этого не прощают. Гореть твоей душе в аду… испанец.