Львица по имени Лола (СИ) - Волкова Дарья - Страница 11

Никто в семье не знал, чем на самом деле занимается их сын, брат, внук. Врал. Всем врал. Говорил, что работает администратором в сети ночных клубов, этим объясняя сильную занятость и ночную работу. Ему верили.

Так-то если рассудить, ничего противозаконного Лев не делал. У него совершенно легальная и очень хорошо оплачиваемая работа. Но когда он представлял лица…

Бабушка — суровая казачка Василиса Карповна, человек с широкой душой и твердыми моральными принципами.

Мать — хрупкая интеллигентная женщина, хранитель коллекции итальянских мастеров какого-то — все никак не может запомнить — какого века.

Отец — добрый и бесхитростный тренер детской волейбольной секции, горящий на своей работе.

Старший брат — двукратный олимпийский чемпион. И этим все сказано.

Как рассказать этим людям, что их дорогой, горячо любимый и немого излишне опекаемый сын, брат и внук зарабатывает жизнь тем, что изображает женщину. Поет, пляшет, заигрывает с публикой. Варится в весьма своеобразной обстановке столичного, чтоб его, бомонда.

Да никак. Поэтому врет. Всем, включая милейшего и интеллигентнейшего Викентия Мирославовича, который из кожи вон лез, чтобы наладить хорошие отношения с сыновьями своей дорогой Ларочки. Своих детей у четы Рябушевых не было.

— Ты придешь смотреть коллекцию Каподимонте? — мать наконец завершила свой монолог о Неаполитанском музее. — Ее впервые привозят к нам. Другого шанса не будет. Можем посмотреть после закрытия, когда не будет посетителей, чтобы никто не мешал.

— До какого выставка? — вздохнул Лев.

— Только началась. Два месяца продлится экспозиция. Но ты не затягивай.

— Договорились, — кивнул сын. Покосился на часы.

— И не думай! — пресекла его попытки мать. — Пирог сейчас будет. Зря я, что ли, пекла?

— Аромат был исключительный! — с воодушевлением подтвердил Викентий Мирославович.

Левка вздохнул. Пирог ему совсем некстати, за фигурой надо следить, сценические платья все сшиты по точным меркам. А Лола — сладкоежка, только отвернись — уже лопает пирожное или конфету.

— Ты посмотри на него! Это я, значит, сладкоежка.

— Ну не я же.

— Только можно мне маленький кусок, мам, ладно?

— ДВА!

4.4

***

— Знаешь, я тебе все-таки почитаю свои стихи, — Дина уже привычно устроила голову на его плече. Он уже привычно внутренне вздохнул раз пятьдесят.

— Наконец-то. Думала, не дождусь!

Дина смеется. У нее удивительный смех — звонкий и, одновременно, мягкий. Она вся состоит из таких контрастов — чего-то девичьего, почти даже девчачьего, детского — и женского, от которого вся мужское внутри реагирует остро, горячо, тяжело. Какой-то безумный коктейль, созданный специально для того, чтобы свести его с ума. В костюме Лолы это делать особенно неудобно. Чистейшей воды мазохизм.

— Только пообещай мне, что ты скажешь свое мнение честно, даже если тебе не понравится! — требует Дина.

— Обещаю! — Лола клятвенно прижимает руку к груди. И Дина вдруг повторяет ее жест. Сжимает поролон и хихикает.

— Мягонькая!

— Эй! — возмущается Лола. Лев внутри стонет. — У тебя свои есть, их и лапай!

Теперь Дина хохочет. А потом, отсмеявшись, снова кладет голову ему на плечо, а ладонь — на живот.

— Ну вот, я забыла первую строчку…

— Садись, два.

— Но я учи-и-ила! — дурачится Дина.

— Тогда вспоминай.

— Что делать будем?!

— Не давай ей опустить руку ниже. И положи ногу на ногу.

— Мне так неудобно!

— Со своим удобством разберешься дома, в душе.

— Че-е-ерт…

— А я тебе говорила — мажь руки кремом.

— Я вспомнила!

— Умница. Читай.

***

— Я уезжаю, Лолочка.

— У тебя же сессия!

— Я все сдала досрочно. Я умная, — Дина улыбается. Улыбка выходит невеселой. — Вот, зашла попрощаться, завтра утром самолет.

— Далеко ли тебя понесло, голубка моя?

— В Сочи, — вздыхает Дина, прижимаясь к плечу в пайетках. — Там кинофестиваль. Мы… с Игорем… должны на нем быть, — еще раз вздыхает. А потом неожиданно поднимает голову и, глядя прямо в глаза, спрашивает: — Ты дашь мне свой номер телефона? Чтобы я могла хотя бы иногда… обещаю, сильно надоедать не буду!

Лев судорожно соображает. Так, его личный номер нигде не засвечен, для организации выступлений везде указаны координаты либо Яна, либо его помощницы. Ладно, рискнем.

— Надоедай мне, сколько твоей душеньке угодно. И записывай номер. Хотя лучше бы ты там гуляла, смотрела кино, загорала и купалась в море!

— Можно подумать, это так интересно, — бурчит Дина, доставая мобильный. — Диктуй.

Глава 5. Сама не знаю, почему, но ты мне нравишься

Дина: Ну вот я и одна

Лола: Как — одна? Куда делся твой телохранитель?!

Дина: Срочно уехал по делам. В Штаты.

Лола: Далековато занесло дядю. Вернется нескоро?

Дина: В Сочи уже не вернется. Он потом сразу в Москву приедет. Я бы тоже вернулась. Но мне надо тут досидеть — как лицо продюсерского центра «Ингер Продакшн» и все такое. Раз Игоря нет. Еще неделя. Но тут такая тоска…

Лола: Эй, что за тон? Там море, пляж, атмосфера фестиваля. Плечистые спасатели в узких плавках, в конце концов!

Наконец-то получает в ответ смеющийся смайл.

Дина: Завтра схожу на пляж, поищу. Раз ты говоришь, что они там должны быть. Плавки красные?

Лола: Конечно!

Дина: Будем искать.

Лола: Удачи!

Дина: И все-таки… все-таки я по тебе скучаю. А ты по мне?

Лола: Очень.

***

— Ты собрался делать глупости, мой мальчик?

— Угу. Ты со мной?

— Куда я денусь?

***

Надо обновить гардероб. Шмотками Лолы забиты все шкафы и полки. Его, Левкиных — несколько пар джинсов, футболки, рубашки, кроссовки. Совсем не те вещи, в которых можно влиться в тусовку летнего кинофестиваля.

— Ты что, в самом деле собрался это сделать?

— Вроде того.

— Чокнутый. Молодец.

Он и в самом деле собрался это сделать. Да что там — собрался. И не собирался даже — в смысле долгих планов. Как только увидел сообщение, что рядом с Диной нет Разина — решение было принято мгновенно. Куплен билет на утренний рейс, у него есть полдня на то, чтобы приобрести необходимое и собраться. И ничего не может Льва удержать. Потому что накануне Ян сообщил о внеплановом закрытии «Синей каракатицы» на неделю как минимум. Что-то, связанное с проверками, Лев не вникал. СЭС или пожарка — Левка даже не стал особо вслушиваться в сетования Кулика. Он понимал только одно — все складывалось одно к одному. И к чему?

К тому, что он решил показаться Дине в своем настоящем, мужском облике.

Зачем? Не знал.

Что будет делать? Понятия не имел.

Решится ли вообще подойти к ней, сможет ли? Вот это вообще вопрос вопросов.

Но на месте усидеть уже не мог. Зашел в парикмахерскую и коротко остригся. Ради Лолы отращивал патлы, чтобы не заморачиваться с париком, но сейчас состриг все без малейшего сожаления. Ему надо оставить в себе как можно меньше Лолы. И бриться, возможно, не стоит — за пару дней отрастет вполне себе брутальная щетина.

Следующий этап — новые шмотки. Не мелочился, не смотрел на ценники. Брал то, что нравилось, что шло. Девочки-консультанты млели, кокетничали, притаскивали одну вещь за другой, ненароком заглядывая в примерочную. Спасибо Лоле, держим мы себя в форме, и можем похвастать вполне приличным прессом. Бицепсом огромным вот похвастаться не можем — чего нет, того нет. Лоле бицепс ни к чему. Но плечи широкие от природы, ноги ровные, задница — тоже вполне ничего. Все это Лев отмечал в зеркале безо всякого самодовольства. Исключительно критическим взглядом. Собственное тело он давно воспринимал как рабочий инструмент. И сейчас этот инструмент должен был выполнить давно позабытую функцию — изобразить как можно более симпатичного мужика. Задача как задача, будем решать.