Портал на Керторию - Дихнов Александр - Страница 22

— Но это тоже не важно. Дядя может догадываться, о чем ему угодно, но доказательств нет и в помине. Невозможно обойти объяснение, которое лежит на поверхности — просчитался Тэд, постарел…

— Ха-а, — торжествующе вскричала Гаэль. — А выиграла-то я — вы сами признаете, что это объяснение верно!

— Ничуть! Оно может быть верно. Но я-то видел глаза Тэда, когда сказал ему про ошибку — он бы с удовольствием рассмеялся, если бы имел на это время!

Разговор на короткое время прервался — на горизонте показался город, и Гаэли пришлось переходить на ручное управление, а я пристально вглядывался в привычные силуэты небоскребов, пытаясь обнаружить какие-либо изменения, как будто после долгой разлуки… Но в действительности времени прошло всего ничего, поэтому никаких новшеств в облике Нью-Фриско я, разумеется, не нашел. Тем временем Гаэль приняла отрешенный вид, и я проявил редкую для себя инициативу, поинтересовавшись:

— Скажите, Гаэль, почему вы спорите со мной… гм… столь агрессивно?

— Надо ж, — она выдала свою любимую кривую усмешечку, — вот и я думаю — почему? Не раздувайтесь как жаба, я не шучу. К тому же почему всегда, это понятно: характер скверный. А в данном конкретном случае, когда мне заведомо было бы приятнее с вами согласиться… Не знаю. Пока я надумала такое: ваше видение ситуации кажется мне чересчур сложным. Нет, не сложным, скорее, зыбким… Вы доискиваетесь глубинных причин, анализируете психологию — но все это очень тонко, а человек инстинктивно стремится к ясному, простому, как вы выразились, лежащему на поверхности. Тяжело, понимаете ли, думать за всех, за себя бы успевать! Может, потому я так вскинулась? А, герцог?

— Трудно сказать. — Хотелось бы изречь нечто экстраординарное, но как-то не нашлось в голове ничего, приличествующего моменту. — Хотя в аналогичной ситуации Уилкинсу тоже стало тошно от всех этих рассуждений.

— Да, майор, как и всякий военный, любит четкость в понятиях. Белое должно быть белым без единого пятнышка, а черное желательно как космос без звезд. У вас же все чертовски запутано и — это, наверное, главное — может повлечь за собой неприятности различной степени тяжести.

— Какие, к примеру?

— Вы запросто могли убить Тэда своим кулаком, а он чуть ли не услугу вам оказывал. Что тогда? Вас бы угрызения совести замучили.

— Не думаю, — искренне возразил я. — До некоторой степени я тоже являюсь приверженцем принципа, столь любимого как людьми, так и керторианцами: нет человека — нет и проблемы!

Гаэль промолчала — то ли занятая перестроением нашей машины на влете в город, то ли по иной причине, а я подметил, что произнесенная мной сентенция за недавнее время пришла мне на ум уже дважды. Причем первый раз — а было это в моей камере на «Прометее» — вспомнилась она именно в отношении самой Гаэли… Тут меня как будто что-то подтолкнуло, и я поинтересовался:

— Далеко нам еще?

— Я живу почти на северной оконечности города. Мы находились на южной — и впрямь, времени должно было хватить.

— Вы хотели узнать, что происходило на Совете?

Вопрос был стопроцентно риторическим, и, не дожидаясь ответа, я принялся рассказывать о юридических выкрутасах графа Деора, коими тот блистал сегодня днем. Я посвятил Гаэль во вновь обнаруженные тонкости нашей клятвы и утвержденный в итоге подход к определению керторианца, согласно которому в эту категорию попадали и клон Вольфара Рега, и сама Гаэль, — надо заметить, задним числом эти решения показались мне ужаснейшим крючкотворством… Конечно, слушала она с большим вниманием, подчас даже пренебрегая правилами движения, но было заметно, что многое до нее не доходит. Неудивительно: выдранный из общего контекста истории, этот кусок, пожалуй, больше порождал вопросов, нежели давал ответов. И, я не смог бы внятно объяснить, почему вдруг стал поспешно излагать именно эту часть — так, какое-то смутное предчувствие. И, забегая вперед, могу сообщить, что данное предчувствие безусловно делает честь моей интуиции — вот только понял я его превратно…

Зато по времени рассчитал довольно точно — мой рассказ подошел к концу, как только мы покинули зону небоскребов и пошли на снижение к группе расположенных чуть в отдалении от Нью-Фриско небольших вилл. В общем-то, такой выбор ею места жительства меня не удивил — этот маленький район был специально выстроен для эмигрантов с других миров, не желавших селиться в огромных небоскребах. Удивился я, когда, слегка покружив над невысокими коттеджами, мы приземлились на посадочную площадку рядом с самым, пожалуй, большим и респектабельным зданием в округе. И даже поспешно сделанное сообщение, что виллу она арендует, практически ничего не объясняло. Я знал, что в этом престижном месте селятся многие звезды из принадлежащего нам с Адрианом Форбсом «Нового Голливуда», и у них дома были куда плоше…

Поэтому, когда Гаэль после продолжительных операций с кодовым замком открыла парадную дверь, я ожидал увидеть внутри роскошь, подобную собственному замку или даже превосходящую. Но нет, просторный холл первого этажа выглядел очень буднично, как-то даже неухожено, да и гостиная, в которую мы затем прошли, смотрелась немногим лучше. Складывалось впечатление, что Гаэль воспринимала свое жилище исключительно как временное и заботилась о нем весьма мало… Но это можно было понять, оставался только вопрос: зачем снимать дом, который наверняка стоит бешеных денег, если он тебе не нужен? Однако спросить в лоб я не решился, а Гаэль пошла на второй этаж приводить себя в порядок, любезно предложив мне осмотреться вокруг…

Что ж, и в самом деле было любопытно, я воспользовался предоставленной свободой, и первая же дверь, куда я ткнулся, вела из гостиной в рабочий кабинет Гаэли. Тут я сразу решил задержаться. Комната была невелика, довольно плотно заставлена мебелью и имела вид обжитой и уютный. Здесь были даже вещи, явно преодолевшие когда-то вместе со своей хозяйкой путь с далекой Земли. Например, шкаф с застекленными дверцами, заполненный старинными книгами на бумаге, или здоровенный письменный стол красного дерева, с которым расположенный на столешнице современный компьютерный комплекс совершенно не гармонировал. Гаэль явно очень любила эти предметы, раз пошла на расходы по их доставке, но понять ее было нетрудно. У каждого есть вещи, к которым он особенно привязан — и я тоже при возможности захватил бы с собой многое из замка на Кертории, но мне пришлось покидать его налегке…

Постояв немного на пороге, я вошел внутрь и принялся за более тщательный осмотр. Утверждается, что вещи могут многое рассказать о своих владельцах, и, наверное, так оно и есть. Но для тех, кто умеет их понимать. Я же в этом деле, к сожалению, был далек от борьбы за призовые места…

Тем не менее я честно попытался что-либо выудить, но улов вышел более чем скромный… Взять тот же шкаф. Что по нему можно определить? Что, если судить по корешкам расставленных там книг, Гаэль является человеком прекрасно образованным, так это я знал и без того. Или что, если она действительно все это читала, то должна владеть пятью языками? Новая информация, но едва ли ценная… Письменный стол также особых поводов к размышлению не давал, неприятно напоминая собой рабочее место Пола Виттенберга в законсервированной лаборатории на Денебе IV — ничего лишнего, все аккуратно прибрано, разложено чуть ли не в соответствии с законами симметрии. Немного странно — Гаэль производила впечатление человека эмоционального, порывистого, а по виду стола ее скорее можно было заподозрить в излишнем педантизме. Но и это вполне можно было списать на специальную уборку, проведенную перед отъездом на неопределенный срок… Возможно, внутри, в многочисленных отделениях я ящичках могло найтись нечто более содержательное, но копаться в чужих документах — вы сами понимаете!..

Я перешел к противоположной стене, проигнорировал невысокий журнальный столик с парой кресел, рассеянно осмотрел современные стеллажи, заполненные дисками — к слову сказать, исключительно информационного характера, — и наконец добрался до горки, стоявшей в дальнем углу, рядом с окном. Она привлекла мое внимание лишь потому, что тоже была очевидным антиквариатом, однако после непродолжительного осмотра в свою очередь показалась безынтересной. В бар я лезть не собирался, а на двух открытых полках были в живописном беспорядке разложены всякие безделушки, художественные и не очень — единственное, пожалуй, свидетельство того, что кабинет принадлежит женщине. Пялиться на всякую белиберду в мои намерения никак не входило, и я отвернулся. А надо сказать, окна кабинета выходили почти строго на юг, и уже начавшее опускаться солнце бросало косые лучи на эту самую горку. Вот, оборачиваясь, я и поймал уголком глаза блик, показавшийся мне странно знакомым…