Садовое товарищество "Металлург" (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 22

– А ну кыш! Кыш отсюдова! – По залу заметалась яркая птичка размером с голубя, уворачиваясь от тряпки дежурной поварихи и мелодично что-то курлыкая, – мужики, кто из вас полог оставил закрытым!

– Со всеми бывает, – пробасил выздоравливающий, здоровенный остроухий ёкай с габаритами рестлера-тяжеловеса, опасливо косясь на разгневанную паучиху.

– Ну знаешь! – От волнения женщина приняла второй облик, став огромным пауком с женским торсом и головой, – бывает со всеми, но с тобой почему-то постоянно!

– Бывшая, – шепнул Мишка, чуть наклонившись ко мне и не отрывая глаз от разгорающегося скандала, – на Земле ещё расстались, но видишь – до сих пор простить не может. Злопамятная, что пиздец!

– Паучиха!

– Э, нет! – Мишка даже повернулся, – нормальные из них бабы, кстати. Не смотри, что второй облик такой… специфический. Нормальные бабы. Просто Лизка как сукой была…

– … специально для тебя в следующий раз в тарелку птичьего говна и перьев положу!

Вынудив бывшего ретироваться, паучиха гордой проходкой продефилировала по залу. На ходу она превратилась в женщину, красивую притом. Хотя злые языки и говорят, что у паучих слишком порнографичное телосложение… но нужно признать, что языки эти в основном женские. Мужикам нравится.

– Саш, – догнала меня Лиза-белочка у входа, – можно на минутку? Пойдём покажу. Гляди!

Чуть пригнув голову, она нырнула под пол стоящей на сваях кухни, я последовал за ней.

– Видишь? – Тоненький пальчик показывает на растущую повсюду плесень и монструозного вида древесные грибы, – две недели назад всего обработали!

– Хреновая, значит, пропитка, – изучаю гадость поближе.

– Да считай, никакой пропитки, – пригорюнилась она, – ты же знаешь, как мы на химию реагируем. Чуть пожёстче что, так у половины посетителей анафилактический шок начинается.

– Хреново… – повторяюсь, – но я тут причём?

– Ну ты же этот… артефактор! Придумай что-нибудь!

– Э…

В красивых карих глазах твёрдая уверенность, что я вот прям сейчас что-нибудь придумаю… я ж специалист!

– Развратили вас ежедневные научные открытия.

– Подумать могу, – отказываться прямо опасаюсь, ибо… ибо хрен его знает, что там могут учинить обиженные женщины, – но не скоро. Сама понимать должна – через неделю ухожу в экспедицию, а до этого времени подготовка.

– А…

– Считай, что свободного времени и нет. Плохо подготовлюсь, так не только сам погибну, но и по моей вине погибшие будут. Ты ж сама медик, должна понимать.

Вздох… грустный такой… Непроизвольно кошусь на аппетитную грудь под тонким спортивным топиком. Пытаюсь напомнить организму, что белочке-Лизочке при переносе было под пятьдесят… но глаза видят красивую спортивную девчонку лет семнадцати на вид.

– Я буду очень благодарна, – и снова глубокий вздох.

– Не… а, ладно! Давай прямо сейчас попробую придумать чего на скорую руку.

Отчаянно скребу за ухом – дурацкая привычка, появившаяся после изменения.

– Руны, руны… – Вертится в голове, – простое и сложное одновременно. Слишком многозначно, слишком… нарисуешь не то, так получишь не чистые крепкие доски, а особо стойкую плесень. Рунные цепочки? Не… долго. Может, иероглифы? Не японист, конечно, но делал по заказу анимешников, помню некоторые сочетания.

Сверяясь с памятью, рисую на столбах иероглифы Изначальная чистота, процарапывая затем по рисунку когтем.

– Как-то так.

Белочка осторожно скребёт ноготком по плесени… и та отваливается.

– Ии! – Визжит она, обнимая. Объятия быстро переходят в нечто более… плотное.

– Ну вы и дали, – качая головой, сообщил смущённый Пашка, дождавшийся меня, – от кого, а от тебя…

– Не моя инициатива, – отбрехивась, краснея.

– Пошли… инициатор! – Смеётся Петриашвили.

Глава 5

– Розги, вот что исправит ситуацию, – привычно проворчала нэкомата[7], выслушав в продуваемой всеми ветрами учительской очередную жалобу на учеников от коллеги.

– Что опять? – Поинтересовался вошедший директор, – драка?

Жалобщица промолчала, поджав тонкие, покрытые по контуру крохотными чешуйками, губы.

– Иерархию строить начали, – выдавила наконец она, – что-то невнятное, на основе то ли АУЕ, прости господи… то ли кастовости, наподобие индийской системы.

– Как же, – Скривился Пётр Иванович раздражённо, усевшись в кресло и вытянув ноги, – наслышан уже. К сожалению, я был занят всё больше хозяйственными вопросами. Ничего, быт немного наладился и можно заняться учебно-воспитательным процессом.

– Воспитательным прежде всего, – язвительно отозвалась Мария Петровна, выпустив на мгновение двойной хвост, – распоясались совсем. Раньше какая-никакая, но система была – родителей в школу, полицией особо наглым пригрозить, надавить испорченным аттестатом. А теперь?

– С воспитанием в самом деле проблемы, – признал директор, подвигая кресло к столу, – мне тоже налейте, голубушка… благодарствую.

Вытянув раздвоенный язык, попробовал температуру кипятка и осторожно отхлебнул.

– Чудесно, – зажмурил глаза с вертикальным зрачком Пётр Иванович, – не могу не признать, что чай в этом мире превосходен. А с воспитанием да, плохо. Детки на родителей смотрят, а те вразнос пошли, иначе не скажешь. Что касается цвергов или там нагов, ещё ничего… на фоне остальных. А оборотни, особенно из числа мохнатых… не сочтите за обиду, Мария Петровна.

– Что уж там, – прохладно отозвалась нэкомата, нервным жестом поправив украшенную вышивкой длинную футболку, призванную изображать платье, – но должна сказать, что мои новые… эээ, соплеменники отличаются скорее шкодливостью, чем воинственностью и склонностью к разрушениям.

– Согласен, коллега, – примирительно отозвался директор, – но только не поводу воспитания! При всём уважении, но старыми методами работать мы не можем, признайте! А значит, нужно прежде всего заинтересовать детей, и как тут обойтись без изменения учебного процесса?

– Уроки химии никто не пропускает! – Воинственно сказала нэкомата.

– Голубушка, ну никто не умаляет ваших заслуг! – Всплеснул руками директор, – но согласитесь – химию можно сделать прикладной, показав её нужность и полезность, аналогично и с биологией. И мы… в основном вы, конечно же – сделали! А как быть, к примеру, Евгении Алексеевне?

– Русский и литература, при всём моём уважении… прости Женечка, но в наших условиях это предмет вторичный.

– Сейчас – да! – Драконида выпрямилась, встопорщив кожистый гребень на красивой голове, – пока речь идёт непосредственно о выживании. Но как вы будете соединять воедино весь этот клубок межвидовых проблем? Да с распрями на кастовой почве?

– Н-да, – хмыкнул директор, – а ведь права Евгения Алексеевна, права! Как бы пошло это не прозвучало, но нам нужны некие скрепы. Помимо выживания и общей выгоды нужно что-то большее, иначе лет через двадцать… Вспомните историю республик бывшего СССР хотя бы! Национализм, резня… не хочется видеть? Вот и мне… а что-то подсказывает, что куда как серьёзней резня может начаться. Разбегаться будем быстрее собственного визга!

– Прости, Женечка, за язвительность, – повинилась нэкомата, – гордыня заела. А додуматься, что тебе тяжелее заинтересовать наших оболтусов, не смогла. У меня-то что… опыты интересные на уроках, да всё практические, полезные общине здесь и сейчас. Стоит хулиганам пригрозить, что от уроков отлучу… как шёлковые становятся!

– Я такими словами даже в младших классах бросаться боюсь, – ссутулилась драконида, подставив палец гуляющей по столу крохотной ящерке. Одно время с ними пытались бороться, но быстро поняли, что лучшего средства от насекомых в здешних условиях нет!

– Да уж… – директор полубоком откинулся на спинку плетёного кресла, бездумно глядя на хлещущий за оконным проёмом тропический ливень, – понять, что русский язык, литература и история нужны, чтобы мы оставались частью одного народа, могут взрослые. Не все…