Оплот добродетели (СИ) - Демина Карина - Страница 38

— Что происходит! — Шелли была тут же, она заламывала руки и поднимала их, а с руками поднималось и излишне короткое платьице, обнажая края чулок и кружевное бельишко. — Куда вы его тащите…

Еще шаг.

И идти спокойно, делая вид, что ничего-то не происходит. Антидот действовал, что хорошо. А вот и мелкие судороги, пусть тоже хорошо, стало быть, блокировка с нейронов снимается, но неприятно. Пальцы дергались, да и руки норовило скрутить, но тут уж Данияр держался.

Снова шаги. Много шагов. Один за другим и еще… до выхода из столовой… и кажется, никто не обратил внимания, здесь людей много, но все заняты исключительно собой. Обидно. Он тут едва не скончался, а никто не заметил.

— Как ты? — Некко попросту подняла его на руки.

— Ж-шивой…

Яд угадал.

И знак подал верный. И одару не оплошали, а ведь могли бы отвернуться… всего-то стоило, что отвернуться… сказать, будто не поняли, не заметили… забыли… никто бы не осудил.

— Да пусти меня, стерва! — взвизгнула Шелли где-то за спиной. — Я буду жаловаться! Слышите, вы…

Казнить.

Данияр открыл рот и захрипел, и этот хрип отрезвил.

— Не дергайся, Эрра сама с этой идиоткой побеседует, — успокоила Заххара перед тем, как воткнуть в тело очередную иглу. И дышать стало немного легче.

Спустя четверть часа Данияр, лежа на полу, окруженный подушками, одару и проводами портативного медицинского модуля, думал о том, что побег и вправду неплохой выход. Во всяком случае, одинокого и гордого космического волка травить незачем.

— Как ты? — в десятый, кажется, раз, поинтересовалась Некко. И опустила на лоб ледяную ладонь. — Жар держится.

— А что ты хотела? — Заххара подняла руку Данияра. — И пульс учащен, но сердце выдержало, что уже хорошо… можно сказать, повезло.

— Что это вообще было? — ворчливо поинтересовалась Эрра.

— А ты не поняла? Он же ясно показал, что «Поцелуй одару».

Красивое название.

Мысли были вялыми, и Данияр прикрыл глаза. Навалилась вдруг усталость, и он бы уснул, но сон не шел. Оставалось лежать, вслушиваясь в мерное пиканье прибора и голоса женщин.

— Двойного действия, — пальцы Некко ласково перебирали волосы. — Изначально вызывает паралич мышц гортани, местный. Создается ощущение, что человек подавился.

Во рту все еще сохранился сладковатый привкус, на редкость омерзительный. И Данияр часто сглатывал, пытаясь избавиться от него. А когда Некко поднесла бутылочку с ледяной водой, испытал чувство величайшей благодарности.

Хорошая она женщина.

Не даром старшая в гареме. Спокойная, справедливая. Все ее уважают. И жена из нее получилась бы отменная, если бы диктаторам позволялось бы жениться.

Хотя…

Может, и стоит?

Разогнать гарем… одна жена всяко дешевле в содержании… и вообще…

— Приступ длится несколько мгновений, но обычно этого хватает. А если нет, то вступает вторая часть. Через слизистые яд всасывается в кровь и, взаимодействуя с ферментами печени, образует еще более опасные вещества. Так что диализ обязателен. Еще лет двести тому его точно не спасли бы, а сейчас разработаны вполне толковые нейтрализаторы.

Счастье какое.

И двойное, что эти нейтрализаторы захватили с собой. Лежать было жестко, и Данияр заерзал.

— А что с этой… дурой? — Заххара добавила еще несколько слов, смутивших Данияра. А ведь приличная женщина, в гареме жила, где только понахваталась?

— Ничего, — голос Эрры раздался сбоку. Данияр даже представил себе, как она вытянулась на подушках, подложив под щеку смуглые ладони. — Дура она и есть… подружка посоветовала. Сказала, что там содержится афродизиаки…

— А подружка?

— Подружка купила коробку конфет на планете. И та была запакована.

Интересно выходит.

Предположение, что коробка была отравлена еще в магазине, Данияр отбросил сходу. Все же «Поцелуй одару» — вещь весьма специфическая, и получить его непросто.

Серый лишайник, основной ингредиент, растет лишь в одном месте на Ах-айора.

Нет, травили конфеты уже здесь.

— Шелли в общем чате спрашивала совета. Ей хотелось удержать внимание и стать законной женой.

— Зачем? — удивилась Заххара.

— Чтобы потом развестись и получить миллион. Или два.

— Дура.

— Что я и говорила… в том чате много таких, — в голосе Эрры прозвучало презрение. — И кто посоветовал особые конфеты, она не помнит. Она собиралась закончить вечер в постели и забеременеть.

Опасная дура. Именно глубиной своей дурости.

— Ей не выгодно было тебя травить. Но поскольку знакомства своего девица не скрывала, как не делала особого секрета из планов…

…а угощение держала в сумочке, которую имела дурную привычку забывать везде, отравить конфеты было несложно.

— Не переживай, — Некко погладила Данияра. — Мы больше ее к тебе не подпустим.

— Точно, — поддержала ее Эрра. — Не хватало нам тут… звезды гарема.

И Данияр закрыл глаза. Ночь предстояла долгой и не особой приятной. Тело скрутила мелкая судорога, пошел пот, а в голове билась одна-единственная мысль: если сбежать, то… всем станет легче.

Данияру особенно.

Глава 21

Верно, треклятое кресло продолжало качать в кровь лекарства, иначе откуда взялось эта, совершенно несвойственная Тойтеку, апатия?

Он сидел.

И кажется, утопал во мхах. И осознавал себя, как осознавал все, до чего дошел прежде, но это осознание не порождало никаких желаний. Разве что одно — закрыть глаза и спать. Несколько раз Тойтек определенно задремывал, ибо, когда открывал глаза, обнаруживал, что обстановка менялась. Потом он снова закрывал, и она снова менялась.

Каюта.

Спальня.

И снова каюта. Массажный стол, в который его практически вдавливают, делая это с немалой силой. Но сила проходит сквозь вялое тело, и только стол потрескивает. Сон.

Ресторан.

Ужасная женщина, чье лицо покрывает толстый слой пудры. И все прочее — глаза, губы, даже нос кажутся нарисованными на этом лице.

— Что-то он у вас совсем дохлый, — говорит она. И губы двигаются медленно, а Тойтек с раздражением понимает, что успокоительного в его крови, кажется, больше, чем самой крови.

Это нехорошо.

Женщина тянет руку и шевелит пальцами, делая «козу».

— Он в своем уме?

Более чем, и докажет, как только найдет способ убедить искин, что не собирается впадать в депрессию, а сильные эмоции вовсе не вредят. По стандартному протоколу всплеск гасился. задачей системы было добиться гормональной и эмоциональной устойчивости субъекта.

Твою ж…

Что-то защелкало, и спокойствие стало просто-таки могильным.

— В своем, — Кахрай отодвинул кресло и, поднявшись, развернул его. — Прошу прощения. Нам пора.

Рыжая посмотрела вслед с каким-то весьма задумчивым видом. Может, вправду решила, что не стоит тратить на Тойтека силы? Что он сам загнется, от излишней заботы?

И уже в каюте кресло крутанули.

А Тойтека выдернули из него за шкирку. Он висел, слегка покачиваясь, способный лишь счастливо улыбаться.

— С тобой точно не все в порядке, — сказал Кахрай, легонько встряхнув его.

— Умг… рх… хр…

— Надеюсь, это не значит, что ты сейчас загнешься.

— Нт.

Чтобы говорить, приходилось преодолевать и апатию, и какое-то отвратительное онемение языка.

— Кр…с…ло, — сумел выдавить из себя Тойтек. — Спк…ш-с…

Благо, сопровождающий у него оказался сообразительным. Легким движением руки он закинул Тойтека на массажный столик и склонился над креслом. Развернул экран инфофона, вывел данные. И уставился на них так, будто что-то и вправду мог понять.

— Надо же… не подумал. Извини.

Крупные пальцы замелькали, внося поправки, которые, кажется, искин принял без особой радости. Несколько раз на экране вспыхивали красные таблички предупреждений, но Кахрай смахивал их.

— Так-то получше. Адреналин пока не дам, а то сердце не выдержит.

Он закончил корректировку программы и, задумчиво оглядев Тойтека, покачал головой. Затем сказал: