Весь этот свет - Макгвайр Джейми - Страница 18

– Мне нужно вернуться.

– Разве у тебя не начинаются футбольные тренировки?

– Вы не могли бы приехать и забрать меня?

– Эллиотт, – укоризненно проговорила тетя Ли. – Ты же знаешь, я не могу. Даже если бы я приехала, твоя мама ни за что не позволила бы мне тебя забрать. Это плохая идея. Прости.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

– Пока, малыш. Я тебя люблю.

– Я тоже вас люблю, – прошептал я и вернул телефон Доусону.

– Какого черта? – спросил тот. – Кто-то умер?

– Спасибо, что позволил воспользоваться твоим телефоном, Доусон. Мне надо бежать обратно, пока родители не вернулись.

Я рысью вылетел из дома, и мое лицо опалила волна жара. Когда я добежал до нашего крыльца и закрыл за собой дверь, пот тек с меня ручьем. Через несколько минут к дому подъехал мамин пикап. Я вернулся в свою комнату и захлопнул за собой дверь.

Ее папа мертв. Отец Кэтрин умер, а я просто взял и исчез. Если раньше я не находил себе места от беспокойства, то теперь паниковал так, что готов был вылезти из кожи вон. Мало того что Кэтрин меня возненавидела, еще и ее, и ее мать никто не видел уже несколько дней.

– Глядите-ка, кто пришел, – сказала мама, когда я выскочил из своей комнаты и стремглав пронесся через гостиную. Я прошел по коридору и вышел через дверь, ведущую в гараж. Отцовские гантели лежали в углу, а мне по-прежнему не разрешалось покидать дом. У меня остался только один способ выпустить пар: нагрузить мышцы так, чтобы руки-ноги дрожали от изнеможения.

– Привет, – сказала мама, появляясь в дверном проеме. Она прислонилась к дверному косяку (с одной стороны двери громоздились велосипедные покрышки, а с другой стоял стеллаж со всяким барахлом) и стала смотреть, как я поднимаю гантели. – Все хорошо?

– Нет, – процедил я сквозь зубы.

– Что происходит?

– Ничего! – огрызнулся я, чувствуя, как мышцы горят огнем.

Мама наблюдала, как я машу гантелями, и морщинки вокруг ее глаз становились все глубже. Она скрестила руки на груди.

– Эллиотт?

Я сосредоточился на звуке своего дыхания, надеясь, что Кэтрин услышит мой мысленный призыв, несмотря на разделяющее нас расстояние.

– Эллиотт!

– Что? – рявкнул я, роняя гантели. Мама подпрыгнула от грохота, потом вошла в гараж.

– Что с тобой происходит?

– Где папа?

– Я оставила его в баре «У Грега». А что?

– Он вернется?

Она вздернула подбородок, всем своим видом выражая, как озадачена моим вопросом.

– Разумеется.

– Не веди себя так, будто вы не скандалили целый день. Снова.

Мама вздохнула.

– Прости. В следующий раз мы постараемся вести себя потише.

– А смысл? – фыркнул я.

Мама поглядела на меня с недобрым прищуром.

– Случилось что-то еще.

– Неа.

– Эллиотт, – с угрозой в голосе повторила мама.

– Папа Кэтрин умер.

Она нахмурилась.

– Как ты об этом узнал?

– Просто знаю.

– Ты разговаривал со своей тетей Ли? Как? Я же забрала у тебя мобильный, – я не ответил, и мама указала пальцем на пол. – Ты все делаешь украдкой, у меня за спиной?

– Ты не оставила мне выбора.

– Я могу сказать то же самое о тебе.

Я возвел глаза к потолку, и мама гневно нахмурилась. Она терпеть не могла, когда я так делал.

– Ты притащила меня обратно и закрыла в моей комнате, чтобы я слушал, как вы с папой целый день грызетесь? Это твой хитрый план, благодаря которому у меня должно появиться желание остаться здесь?

– Знаю, в последнее время в нашей семье все непросто…

– В последнее время наша семья в полной заднице. Мне осточертело тут сидеть.

– Ты здесь всего две недели.

– Я хочу домой!

Мама покраснела.

– Твой дом здесь! Ты останешься в нем!

– Почему ты не дала мне объяснить Кэтрин, почему я уехал? Почему не позволяешь узнать, все ли с ней хорошо?

– Почему ты не можешь просто забыть эту девчонку?

– Я волнуюсь за нее! Она моя подруга, и сейчас ей очень плохо!

Мама закрыла глаза ладонью, потом опустила руку и повернулась к двери. У самого порога она остановилась и обернулась через плечо.

– Нельзя спасти всех.

Я посмотрел на нее исподлобья, сдерживая гнев.

– Я просто хочу спасти ее.

Мама ушла, а я наклонился, взял гантели и поднял над головой. Затем опустил, снова поднял, еще и еще, пока у меня не затряслись руки. Я не хотел становиться похожим на своего отца, не хотел размахивать кулаками всякий раз, когда что-то выводило меня из душевного равновесия. Однако первое, что приходило мне на ум в такие минуты – это желание броситься в драку, и эти порывы иногда меня пугали. Приходилось постоянно держать злость под контролем. Особенно сейчас, когда необходимо придумать, как добраться до Кэтрин. Нужно сохранить холодную голову. Стоит придумать план и не дать себе удариться в истерику.

Я упал на колени, и гантели второй раз громыхнули об пол, хотя я их не выпустил. Грудь сдавило отчаяние, легкие требовали кислорода, руки тряслись, бетонный пол больно врезался в костяшки пальцев. Слезы жгли мне глаза, и от этого злость разгоралась во мне с новой силой. Отбросить эмоции, чтобы найти путь к девушке, которую я любил, казалось так же невозможно, как и вернуться в Дубовый ручей.

Глава шестая

Кэтрин

Пронзительный скрип ржавых петель калитки объявил о моем возвращении из школы. С начала учебного года прошло меньше двух недель, но я уже чувствовала себя совершенно разбитой, а мозг отказывался воспринимать новую информацию. Таща на спине рюкзак, я прошла по грязной неровной подъездной дорожке, ведущей к крыльцу. Миновала сломанный «Бьюик», который должен был стать моим в день моего шестнадцатилетия, споткнулась о выбоину в бетонной плите и упала на колени.

«Упасть просто, гораздо труднее снова подняться».

Я потерла свои костлявые коленки и прикрыла лицо ладонью, защищаясь от порыва горячего ветра, норовившего зашвырнуть песок мне в глаза. Вывеска над крыльцом поскрипывала, и я подняла глаза, наблюдая, как она покачивается взад-вперед. Для всех остальных жителей города это место было гостиницей «На Джунипер-стрит», но, к моему великому сожалению, для меня оно было домом.

Я встала и кое-как отряхнула грязь с ободранных в кровь ладоней и коленей. Плакать бесполезно, ведь никто меня не услышит.

Рюкзак оттягивал мне плечо, будто вместо учебников в нем лежали кирпичи. Я поднялась по ступеням крыльца, торопясь поскорее попасть внутрь. Старшая школа Дубового ручья находилась в восточной части города, а мой дом – в западной. Мои плечи болели после долгого пути пешком под палящим солнцем. В идеальном мире мамочка встречала бы меня в дверях с улыбкой на лице и стаканом сладкого чая в руке, но покрытая пылью дверь была закрыта, и свет не горел. Мы жили в ее мире.

Я сердито заворчала на огромную, арочной формы дверь. Она хмурилась всякий раз, когда я приходила домой, издевалась надо мной. Потянув за ручку, я втащила рюкзак в прихожую. Несмотря на отвратное настроение и грызущее чувство голода, я осторожно прикрыла дверь, не давая ей хлопнуть.

В доме было пыльно, темно и жарко, но все равно лучше, чем снаружи, где нещадно палило солнце и пронзительно стрекотали цикады.

Мамочка не стояла возле двери, держа в руках чашку чая со льдом. Ее вообще нигде не было. Я постояла, затаив дыхание и прислушавшись, чтобы определить, кто сейчас в доме.

Вопреки желанию папы, мамочка потратила большую часть денег, которые мы получили благодаря его страховке, чтобы превратить это место в мини-отель на семь номеров. Как и предсказывал папа, новые постояльцы к нам приезжали редко, а постоянных жильцов было слишком мало. Даже после продажи мамочкиной машины мы постоянно запаздывали с оплатой счетов. И после получения социального пособия, и при условии, что все номера сдавались бы постоянно, вплоть до моего выпускного, все равно все деньги уходили бы на уплату долгов. Банк забрал бы наш дом, меня бы отправили в приют, а мамочке и постояльцам пришлось бы найти способ жить вне стен гостиницы.