Ведьма для императора драконов (СИ) - Помазуева Елена - Страница 1

Глава 1

— Янина! Быстрей, мы тебя ждем! — кричали мне подружки.

— Бегу-у-у-у! — выскочила из бабушкиного домика и побежала к девчонкам.

Молодые ведьмочки сегодня праздновали день Серафимы-купальницы. Начало лета, начало года. После него начинались все полевые работы, а потому сегодня была веселая ночь, когда молодые ведьмы собирались водить хороводы вокруг костров, прыгать, чтобы загадывать желания, и перед самым рассветом купаться голышом в реках, над которыми как раз поднимался предутренний туман и скрывал обнаженных, шаловливых девчонок.

Взявшись за руки, мы побежали на давно облюбованную полянку — на ней уже несколько поколений ведьм праздновали Серафиму. Песни, распеваемые звонкими голосами девушек, были слышны издалека. Парни, из тех, кто посмелее, приходили к нам в хоровод. Вся ночь была отдана гулянию и веселью.

— Янина, купаться сегодня будешь? — окликнула меня Варя.

— Буду! — с азартом ответила ей.

— Так вода ж холодная. Две недели дожди шли, — попыталась остудить мой пыл подружка.

— Ей все нипочем! — встряла гордячка Ришка.

— У меня кровь горячая! — подтвердила я ей.

— Азартная ты бестия! — хохотнула Кулька.

— Так я же люблю, когда жизнь бурлит. По мне — просторы океана, а не тихая Вилюйка с ее заводями, — согласилась с подружкой.

— А если ты такая горячая, давай поспорим? — хитро прищурилась Ришка.

Она выделялась из всех ведьм, у которых нрав веселый и отзывчивый. Ришка как-то влюбилась в парня, а он ей при всех на базаре высказал, мол, иди, ведьма, мимо и меня больше трогай. И получилось так, будто это она за ним все время бегала. Ведьма разозлилась и от обиды прокляла парня прямо там же. Наказали ее сурово старшие ведьмы, сразу и за все. За то, что влюбилась, за то, что позволила парню об этом догадаться, и за то, что прокляла при всех. Если уж ворожишь черным, то надо так, чтобы никто об этом не узнал.

Вот Ришка отработала наказание свое, а после на весь мир обиделась. Хотя говорили мы с ней по душам, признавала она справедливость наказания, но обида не проходила. Бабушка моя, Рада, успокаивала, говорила, что Ришка отойдет со временем. Но зато у подружки сила стала прибывать быстро.

— А давай! На что? — Согласилась я.

— На парня, — тут же предложила Ришка.

— Тю-ю-ю. Это же не интересно, — разочарованно протянула я.

— А ты послушай. До утра надо найти парня, самого разуверившегося в жизни. Вот чтоб ему белый свет был не мил. А к утру парень должен воспрять духом и захотеть жить дальше. Сможешь? — провокационно посмотрела на меня Ришка.

— Смогу! — легко согласилась я.

Дело-то, в общем, благородное — помочь человеку, хотя задача трудная, чтобы за одну только ночь заставить парня поверить в себя.

— На что спорим? — теперь хитро прищурилась я.

— Выбирай, — лениво отмахнулась подружка.

— Тогда так. Если я выиграю, ты идешь со мной завтра в Градок и танцуешь до самого вечера с парнями, — предъявила я ей свое условие.

Ришка с того случая ни в один город или селение не заходила, даже у храма все время на задворках была. А уж про Градок, где все произошло, и слышать не хотела.

— У тебя все равно не получится, — скептически поджала губы Ришка.

— А посмотрим! — с вызовом сказала ей.

— А если проиграешь… — тихо зашипела она, — а если проиграешь, подаришь мне свой кулон.

Подружка ткнула в подарок прадеда. Он, когда мне вручал этот кулон, обещал, что после исполнения двадцати одного года расскажет, зачем он нужен и что с ним делать.

Девчонки ахнули, потому что эту историю про подарок знали все, но я решила идти до последнего. Если получиться парню помочь, да Ришку заставить выйти в люди, то весь спор того стоит!

— Принимаю! — согласилась, чуть помедлив.

Девчонки сидели рядышком, примолкнув. Они понимали всю серьезность ставок. Дело было даже не в подарке прадеда, а в том, чтобы Ришку подтолкнуть к нормальной жизни.

Затянувшееся молчание я нарушила первая:

— Что такие серьезные? У нас праздник, пора хоровод водить! — и подскочила на ноги.

Девчонки потихоньку начали подниматься следом за мной, выстраиваясь в хоровод. Костры горели, уже заводились веселые песни, их подхватывали парни, что осмелились примкнуть к нам на праздник.

Легко перепрыгнула через костер, загадав, чтобы сегодня ночью встретить мужчину, которому надо помочь. Потом попрощалась с Варей, Кулькой и Ришкой, и ушла на берег реки, где пока еще было тихо и спокойно.

Просто так в мир отправляться, наобум, ни одна ведьма не станет. Я закрыла глаза и сделала несколько вдохов, открыла свою душу миру и стала внимательно слушать. Меня интересовала истерзанная душа, потерявшая интерес к жизни.

Много, очень много было голосов, жалующихся на свою судьбу, да только казалось мне, что это сетования на жизнь, а не настоящая беда.

Долго сидела на берегу реки, отстранившись от праздника. И все же услышала голос. Он был мужской и очень тихий. Он не говорил, точнее, не произносил слов, не просил — это был скорее плач души взрослого мужчины.

«Это он!» встрепенулась ведьмина душа. И я полетела. Тихий плач подсказывал направление, а потом он оборвался. Это не были стенания, это был лишь последний крик души, и он даже не просил о помощи.

Оборванная печальная песня запала мне в душу, и я продолжала лететь, не разбирая дороги и направлений, лишь увеличивая скорость.

Вдруг мне показалось, что вот он, совсем рядом — тот человек, что пел свою песню. Подо мной была река, а на берегу, под серебром луны сидел одинокий мужчина. Его силуэт хорошо просматривался на открытом берегу.

Опустилась чуть поодаль: не нужно пугать человека своим полетом, и отправилась навстречу одиночеству, чтобы помочь воспрянуть духом, подарить мужчине надежду на будущее.

Виден он был мне со спины. Широкие плечи, на голове повязка, одежда темная, цвет не рассмотреть. Но это был точно он, моя душа его узнала сразу же. Вид у него был очень мужественный, даже не скажешь, что этот мужчина сейчас пел свою боль.

Сделала несколько осторожных шагов, стараясь обдумать, что же я ему скажу.

— Ты кто?! — рыкнул он на меня.

От неожиданности я вздрогнула. Столько властности и превосходства было в этом голосе, а вибрация даже меня заставила затрепетать. Теперь даже стала сомневаться, что этот тот самый человек, что пел песню боли и одиночества.

Мужчина даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто приближается. Я, несмотря на грозный окрик, все равно подошла к нему. Он поднял лицо, и меня очень внимательно посмотрела пара холодных синих глаз. Взгляд такой, что кровь в венах дракона застывает. Только я не из пугливых. Во мне смешалась ведьмина наследственность и драконья. Вот о последнем, правда, лучше умолчим.

— Ты позвал — я пришла, — просто сказала мужчине.

— Ты кто? — уже спокойно и даже с интересом спросил мужчина.

— Ведьма я, — наклонилась к нему и положила руку на плечо.

Распахнула его душу и ужаснулась. Что же с этим человеком произошло? Почему он так извел себя страданием? Ведь он молод, здоров, богат (я видела огромный дом, в котором он был хозяином), женщины у него были. Что же так терзает этого мужчину?

— Я могу помочь, — тихо произнесла ему.

Только голос у меня стал ведьмовским, низким, переговаривающимся со всеми силами природы.

— Зачем? — усмехнулся мужчина.

— Ты позвал — я пришла, услышав твою песнь одиночества. Что случилось с тобой, что ты сам себе всю душу изъел? — разговаривала с ним, как с человеком, которому хочу и могу помочь.

В этой жизни можно исправить всё, кроме смерти. А этот человек никого не убивал, да и сам жив, потому помочь ему я могла. Не знаю, смогу ли управиться до утра, но сейчас меня это не беспокоило. Передо мной была беда, и нужно было помочь человеку.

— Откуда ты знаешь? — удивился мужчина.

— Знаю, видела. Я же ведьма, — ответила ему.

Протянула руку к платку на его голове и сняла. Мужчина сидел теперь ко мне лицом, и луна, как раз только что вышедшая из-за облаков, ярко осветила жуткие рубцы на голове, там даже волос не было.