Навсегда с бессмертным(ЛП) - Сэндс Линси - Страница 30

– Я старше тебя, – наконец сказал Андерс, снова привлекая ее внимание.

– Мне тридцать, – сказала она на случай, если он решит, что она моложе.

– Я понимаю. Водительские права были у тебя в бумажнике.

– Ах да, – криво усмехнулась Валери, и с сомнением спросила: – А ты старше? – Когда Андерс кивнул, она вгляделась в его лицо, но ничего не увидела. – Насколько старше?

– Почему невежливо спрашивать леди ее возраст, но не невежливо спрашивать мужчину? – скорее спросил он, чем ответил, и Валери задумалась.

– Наверное, потому, что мужчины обычно не слишком чувствительны к своему возрасту, – сказала она через мгновение.

– Так и есть.

Валери удивленно повернулась к нему. – Серьезно?

– Серьезно, – подтвердил он.

– Так ты не скажешь мне, сколько тебе лет? – недоверчиво спросила она.

– Не сейчас. Но позже, – сказал он.

– Когда позже? – спросила она с интересом.

– Когда мы узнаем друг друга получше.

– Ха, – пробормотала Валери, замолчав на мгновение и оглядываясь по сторонам, когда они дошли до конца аллеи и вышли на дорогу. Они находились в сельской местности: ближайший дом стоял через дорогу, а справа от них – половина поля. Следующий дом по эту сторону дороги находился на расстоянии целого поля, и, по ее предположению, это поле было размером с два футбольных поля.

– Теперь я понимаю, почему так тихо, когда мы сидим снаружи, – заметила она, когда они двинулись по дороге.

Андерс улыбнулся, но ничего не сказал.

– Ладно, если не хочешь говорить, сколько тебе лет, скажи, сколько у тебя братьев и сестер, – предложила она.

– Зачем? – удивленно спросил Андерс.

– Потому что, как бы я ни наслаждалась твоими поцелуями, мне не нравится, когда меня целуют люди, о которых я ничего не знаю, – резко ответила Валери, и остановилась, чтобы повернуться к нему, когда поняла, что он остановился. Она должна была сказать, что выражение его лица было бесценным. На мгновение показалось, что он проглотил язык.

Подняв брови, она спросила: – Как будто это был большой сюрприз, что мне нравятся твои поцелуи?

По какой-то причине на лице Андерса появилась улыбка. – Да, пожалуй, – согласился он. – Наверное, я просто удивлен, что ты готова это признать.

Валери фыркнула и повернулась, чтобы идти дальше. – Не то чтобы я не давала этого понять. Я имею в виду, я была на тебе в последние два раза, когда ты поцеловал меня.

– Да, – с усмешкой согласился Андерс.

– Злорадствуешь? – спросила она с сухим весельем, а затем подсказала: – Братья и сестры?

– Нет, – сразу ответил он.

– О боже, единственный ребенок, – сказала она, преувеличенно поморщившись.

– Что в этом плохого? – удивленно спросил Андерс.

– Единственный ребенок испорчен. Он получает все внимание, все игрушки, все то, что обычно распределяется между несколькими братьями и сестрами, – ответила она просто, а затем добавила: – Я это знаю. Я тоже была единственным ребенком.

Андерс усмехнулся, но потом сказал: – Что ж, возможно, это относится и к тебе, и к большинству других детей. Но когда ты сирота, это не так уж и страшно.

– Ты сиротел? – удивленно спросила Валери.

– Да.

Валери смотрели на него молча, а потом повернулся снова вперед, бормоча: – Ну, это уже совсем другой коленкор.

– Почему это звучит плохо? – нахмурившись, спросил он.

– Неплохо, просто ...

– Не хорошо? – предложил он, и Валери усмехнулась его недовольству. Почему-то ей нравилось ерошить его перья. Возможно, потому, что она подозревала, что его перья не так уж часто были взъерошены.

– Сколько тебе было лет, когда умерли твои родители?

С минуту Андерс молчал, обдумывая, как ответить на этот вопрос и как ответить на все последующие. Он не хотел лгать ей. Он хотел, чтобы она стала его спутницей жизни, и ложь не была хорошим началом, но он не мог сказать ей всю правду прямо сейчас. Она либо решит, что он сошел с ума, либо ему придется объяснять насчет бессмертных, а он не думал, что она готова к такому объяснению. Может, никогда и не будет.

Вздохнув при этой печальной мысли, Андерс решил, что лучше всего будет сказать ей как можно больше правды и не вдаваться в подробности, которые могут потребовать объяснений ... как и то, что он родился в 1357 году.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мой отец, Илом, умер до моего рождения, – тихо сказал он, думая, что это достаточно безопасно. – А моя мать, Лета, когда мне было двенадцать.

– Прости, – тихо сказала Валери, и спросила: – Ты расскажешь мне о них?

– Мой отец был из Софалы, – сказал он, умолчав о том, что его отец был рабом Зинджей.

– Софала? – неуверенно спросила она.

– Это провинция Мозамбика. К югу от Пембы, на побережье Восточной Африки, – объяснил он, не упоминая, что теперь это была Нова Софала. – Отец моего отца был арабом, – продолжал он, – и, кроме того, у него был сын. Его мать была местной жительницей – банту.

– А твоя мать? Лета?

– Баскомнка.

– Испанская?

Он кивнул и нахмурился. Это было не совсем так. Она родом из Атлантиды, но поселилась в Стране Басков и считала ее своим домом на протяжении веков. Это был ее дом, когда она встретила его отца.

– Как они познакомились? – с любопытством спросила Валери.

– Моя мать много путешествовала. Она навещала подругу моего отца,.. отец работал на…, – закончил Андерс, и Валери с любопытством посмотрела на него. Наверное, она заподозрила, что он хотел сказать что-то еще, и была права. Он чуть было не сказал, что его отец был рабом друга его матери, но вовремя спохватился.

– Так она познакомилась с ним через подругу? – спросила она. – Они были влюблены?

– Они были спутниками жизни, – сказал он торжественно. – Они планировали провести жизнь вместе.

– Как умер твой отец?

Этот вопрос заставил его остановиться, но наконец-то он сказал: – Он был убит за выбор моей матери.

Валери моргнула. – Что?

Андерс поморщился. Теперь стало немного сложнее не лгать. Его отец, Илом, был рабом другой бессмертной, Алекто. Она была подругой его матери в течение нескольких столетий. Его мать навещала ее в один из периодов, когда ей приходилось покидать дом, чтобы никто не заметил, что она не стареет. Если бы все пошло не так, как было, мать вернулась бы через десять или двадцать лет, назвавшись дочерью или племянницей, которая унаследовала бы все. Именно так большинство из них справлялись с проблемой старения в старые времена. Но его мать встретила его отца и поняла, что он был ее спутником жизни. Проблема заключалась в том, что он был одним из рабов семьи Алекто, и, когда она обратила внимание на его отца, Алекто, которая, очевидно, никогда не беспокоилась о рабах до этого, заявила, что она не может читать или контролировать его. Она утверждала, что он был и ее возможным спутником жизни, а так как он был рабом ее семьи, Алекто хотела его для себя. Однако отец уже выбрал его мать и предпочел ее своей любовнице. Все прошло совсем не хорошо. Алекто пыталась разлучить родителей, а Илом и Лета сбежали. И за ним охотились.

– Были люди, которые не считали, что мои родители должны быть вместе. На них охотились. Они планировали сбежать на корабле. Моей матери это удалось, но отец был убит прежде, чем они добрались туда.

Он взглянул на Валери, чтобы понять, как она восприняла эту часть истории, и увидел, что она глубоко задумалась, нахмурившись. Андерс подозревал, что она думает, будто проблема в разнице цвета кожи, ведь его отец был чернокожим, а мать – белой женщиной. И это, возможно, было проблемой среди других людей той эпохи, но это никогда не было проблемой среди Атлантов. Тем не менее, это было удобно, если она думала, что это проблема. Но только если она не спросит об этом и не заставит его уклониться от ответа или солгать.

– Если твой отец был африканцем, а мать – испанкой, то почему твоя фамилия Андроников? – спросила она, к его огромному облегчению. – Я не знала, что ты родился в Африке. Так звали семью, которая усыновила тебя после смерти матери?