Романтики - Ростан Эдмон - Страница 15

И маски, и плащи - вся эта красота

Была лишь выдумка пустого Страфореля!

Персине

А разве выдумка - ночь трепетная та

И роскошь юного апреля?

Что ж, Страфорель тогда усыпал небосклон

Алмазными мерцавшими звездами?

Скажите мне, в тени, между кустами

Благоухать заставил розы - он?

Он, может быть, рассыпал всюду краски,

Оттенки нежные рубина, янтаря,

Которыми блестела та заря?

Он воздух напоил дыханьем теплой ласки,

И выплыть из-за туч заставил он луну?

Сильвета

Конечно, нет...

Персине

Не он ли создал ту весну,

Которая тогда в сердцах влюбленных пела?

Его ли власть волшебная велела

В любви признаться нам? Скажи, ведь нет?

Сильвета

Все это так, но...

Персине

Слезы! Дорогая!

Так, значит, я прощен? Я вижу твой ответ!

Сильвета

Мой бедный, ведь тебя любила и всегда я...

Персине

Я вновь нашел тебя! Прочь, горе и печаль!

Как вешние цветы, как ветра дуновенье,

Вся, вся ты хороша. О дивное мгновенье!

(Играет с шарфом Сильветы.)

Дай мне поцеловать воздушный твой вуаль:

Твоих невинных уст коснуться я не смею.

О ткань воздушная!.. Ты чистотой своею

Мне освежаешь мозг, и сердце, и уста.

О, как невинна ты, как дивно ты чиста,

И я расстаться мог с прелестной этой тканью!

Я мог последовать безумному желанью

И променять ее на бархат и атлас?

Сильвета

Какой атлас, какой? Я спрашиваю вас.

Персине

(живо)

Все это пустяки, ненужные лохмотья.

Нет! Умиления не в силах побороть я!

Ребенок дивный мой! Ты, чистая моя!

Похожа на тебя вот эта кисея.

Как ты, она чиста, невинна и душиста...

Сильвета

Простой и скромный шарф из белого батиста.

Персине

(становясь на колени)

Боюся ласкою его я запятнать.

Склоняюсь перед ним, смиренный и влюбленный;

Сильвета, милая, коленопреклоненный

Его я должен лобызать!

Этот белоснежный,

Простенький батист

Так же свят и чист,

Как и ты, друг нежный.

Как твои мечты,

Нежностью он веет,

Символ чистоты,

Лилии цветы

Перед ним бледнеют.

Жизни на земле

Он не тронут прозой,

Вьется легкой грезой

На твоем челе.

Пламенем из снега

Мне блистает он,

В нем прелестный сон,

И любовь, и нега.

Может охранить

Он твой лобик чистый,

Тонок, как сребристой

Паутины нить.

Перед ним склоняюсь

На колени я,

В нем вся жизнь моя,

Им я упиваюсь.

Легкий твой батист,

В нем благоуханье!

Как весны дыханье,

Свеж он и душист!

Сильвета

(в его объятиях)

Поэзия всегда в сердцах влюбленных есть.

Персине

О да, ей не нужна романов тонких лесть.

Сильвета

И множество цветов прелестных

Мы можем набросать на старую канву.

У нас в душе искать должны мы грез небесных!

Персине

Сильвета, милая, я счастлив, я живу!

Безумны были мы, ища любви далеко.

Люблю тебя!

Сильвета

Люблю - и счастлива глубоко!

Появляется Страфорель. Он приводит двух отцов и показывает

им Сильвету и Персине в объятиях друг у друга.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же, Страфорель, Бергамен, Паскино.

Страфорель

Опять помолвлены!

Бергамен

Мой сын! Мой милый сын!

(Целует Персине.)

Страфорель

Ну, мой любезный господин,

Теперь я жду уплаты счета!

Паскино

(дочери)

Так любишь ты его?

Сильвета

Люблю, люблю!

Паскино

Ну, то-то!

Ах, птица глупая!

Страфорель

(Бергамену)

Так что ж, я получу?

Бергамен

Да ладно, больше заплачу!

Сильвета

(вздрогнув)

Ах, боже мой! Маркиз...

Страфорель

(кланяясь)

Д'Астафиоркверчита...

Персине

Да это Страфорель!

Бергамен

Маркиз? Какой маркиз?

Страфорель

(Сильвете)

Простите, вылечить хотел я ваш каприз.

Теперь игра моя раскрыта:

Хотел я вам усердно доказать

Все неудобство жизни поэтичной.

Конечно, вы могли б и сами испытать,

Сбежавши из дому,

(показывает на Перечне),

как друг наш романтичный;

Но средство... видите ль... пожалуй, чересчур

Для молодой девицы было б смело.

Довольно было мне иначе сделать дело!

Для впечатлительных, вы знаете, натур...

И вам я показал тогда фонарь волшебный.

Прием был - правда ведь? - поистине целебный.

Персине

Что это значит?

Сильвета

(живо)

Ничего.

Что Персине люблю я своего!

Бергамен

(показывая на стену)

Ну, счастье снова прилетело;

Теперь примуся я за дело,

И завтра ж поутру

Я стену навсегда с лица земли сотру.

Паскино

Последний камень срыть велю неумолимо!

Страфорель

Оставьте стену вы: стена - необходима!

Сильвета

(соединяя всех)

Теперь - мы вчетвером (и вы, мсье Страфорель),

Как в старину всегда, окончив представленье,

Вам принесем смиренно извиненье

И объясним в стихах пиесы нашей цель.

(Приблизясь к авансцене.)

Легких платьев шелест,

Легкой рифмы прелесть,

В старом парке, с флейтой, мраморный божок...

Персине

Игры беззаботные,

Ссоры мимолетные,

Сладкий запах роз и легкий ветерок.

Бергамен

Дней давно минувших,

Быстро промелькнувших,

Добрых старых пьес знакомый всем квинтет.

Паскино

Налетевшей тучкой - горькие минутки...

Страфорель

Страфорель лукавый, в пестрый плащ одет;

Легкая улыбка добродушной шутки;

Свет луны волшебный, яркий солнца свет!

Сильвета

Легких платьев шелест,

Легкой рифмы прелесть

И картин Ватто изящные тона.

Персине

Легкие мотивы, нежно шаловливые...

Паскино

Парочка влюбленных, два отца ворчливые...

Персине

Вся в плюще, вся в розах старая стена.

Сильвета

Легких платьев шелест,

Легкой рифмы прелесть,

И конец счастливый, как сама весна!

Занавес

КОММЕНТАРИИ

"РОМАНТИКИ"

("Les Romanesques")

"Романтики", первая крупная пьеса Э. Ростана, была написана в 1891 г. Через три года пьеса была поставлена театром Французской комедии в Париже в один вечер с драмой Ж. Роденбаха "Покрывало" и пьесой Луи Марсоло "Повязка Психеи". "Романтики" имели успех. Известный литературный и театральный критик того времени Рене Думик писал в журнале "Revue des Deux Monders" по поводу этого спектакля: "Сюжет пьесы довольно занимательный, но не новый. Г-н Ростан разработал его в форме пародии и шаржа, пользуясь уже испытанными приемами. Но мне кажется особенно интересным в "Романтиках" не сама пьеса, сколь бы приятна она ни была, а указание на образ мыслей автора, на те надежды, которые он в нас рождает. Вся пьеса искрится молодостью... В "Романтиках" всего понемногу - тут и воспоминания об итальянском театре, о комедиях Мариво, об идиллиях Флориана, но более всего это напоминает стилизацию в манере Банвиля или Ришпена. Г-н Ростан знает, что начинать следует с подражания, и пьеса его - это как бы дань уважения мастерам, очаровательная своим изяществом и молодостью" {Revue des Deux Mondes, v. 123, 1894, p. 703.}.