Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 75

LPI

остановил взгляд на собеседнике и благодарно улыбнулся: – Хорошо, спасибо... и что будет после этих суток? – Решение, что взятки не было, а сообщение о ней – результат оговора. Может, напишут, что факт вручения денег имел место, но это не взятка, как сейчас ошибочно указано в первичных материалах, а возвращение долга, дача взаймы или другие правомерные действия. – Ну, хорошо, я уже здесь. Почему не выпустить меня под залог или подписку? Есть же закон. – Миша, – Григорий запнулся, но вскоре продолжил, – много лет назад мой коллега... он никогда не был моим другом, – зачем-то добавил глава СБ, – так вот он сказал: Гриша, пока мы на этой стороне, читай закон, как хочешь, хоть задом наперед, хоть вверх тормашками. Так вот, Миш... пока ты на той стороне, закон для тебя – ноказ. И сейчас лучше забудь и о деньгах и о связях и о тех, кто может взять эту халупу штурмом. Если решишь бузить, до обвинения могут накинуть еще сутки... а потом еще одни. На пресечение не надейся, не выпустят. – Я же две недели назад ездил к президенту. – Да не бери ты так высоко. Тут все проще, злее и печальнее, Миш. Никто не вмешается. Это всем выгодно. Считай, что тебя поставили в угол. На двадцать четыре часа. – Ты их знаешь? – Конечно, знаю. – И я могу их достать? – Только если собираешься покинуть официальную территорию “Руси”, сменить чип, лицо, пальцы, глаза, голосовые связки и никогда и нигде не оставлять свою ДНК. – Ясно. Ну, ладно... что-то еще? – Не исключено, что это время ты проведешь в компании. – Ну, это понятно. – Ты бывал за решеткой? – удивился Григорий. – Да, в Париже... лет в двадцать. Тогда я оказался единственным белым в камере с шестью неграми, которые до этого приставали на улице к проводнику. Я полез защищать свою собственность, – Михаил усмехнулся, вспоминая, и продолжил: – Петьке пришлось напасть на офицера, чтобы его запихнули ко мне. Еле отбились. Он все же позвонил отцу... Григорий усмехнулся. – Ладно. Но почему на обочине? Я же ехал на встречу с Ивановым. Григорий помолчал, разглядывая девушек, внимательно подслушивающих разговор. – Вероятно, планировали на встрече или после нее. Не в офисе же... – Если в планах меня унизить, почему нет? – Потому что в офисе чуть больше, чем три клона и Вася. Никто не знает, что от тебя ждать, а простые люди хотят жить. Михаил пару минут задумчиво разглядывал пол. – Пришли потом кого-нибудь с сигаретами. Григорий засмеялся. – Я тебе поесть пришлю, Миш. Кивнув на прощание, Михаил направился обратно к лавке. – Ты встречался с президентом? – девушка напротив жадно докурила первую сигарету и, прикурив от нее вторую, принялась за нее более вдумчиво. Михаил молча наблюдал за ней, сев на лавку и запахнув пальто, которое сразу же снова раскрылась. – Ничего костюмчик, – похвалила девушка. – А твоя подруга всегда такая молчаливая? – Она вспоминает, где еще тебя видела. – Вы телепатки что ли? – Мы сестры. В этот момент вторая девушка откинула голову назад, ударилась затылком, выругалась, потерла затылок и потянулась к сигарете сестры. Затянувшись, она что-то начала шептать той на ухо и по удивлению на лице его собеседницы Михаил предположил, что сестра вспомнила что-то приближенное к истине. – Охренеть! Чувак! Хочешь минет? Прям ща! Бесплатно! Михаил снова запахнул пальто и отвернулся. Двадцать четыре часа... 4 Баба Маша числилась дворником прилегающих территорий. К чему прилегали ее территории, простой пожилой женщине было невдомек. Просто так было написано в табеле, в графе “должность”, рядом с графой “к выплате”. Переводимая на ее счет заработанная сумма рассчитывалась из веса мусора, который из контейнеров грузили в мусоровозы. За недобор бабу Машу штрафовали. По логике руководства мусора могло становиться только больше, а если в какой-то месяц по ее району мусоровозы привозили на мусорный полигон меньше положенного, значит, дворник плохо работал. При этом все знали, но никто не говорил вслух, что за “долю” экспедитор мусоровоза мог вывезти контейнер бабы Маши в незапланированное время и приписать вес украденного мусора к другому району. Баба Маша ставила электронную подпись напротив суммы своей заработанной платы без возмущения, потому что найти другую работу было невозможно, и необходимо было держаться. Ее молчаливое согласие и подпись позволяли руководству не обращать внимания на воровство мусора и заниматься своими делами. Так получилось, что в шестом часу десятого октября, открыв контейнер для своего электронного помощника-чистильщика, баба Маша обнаружила труп. Когда приехавшие полицейские вытащили труп из контейнера, баба Маша увидела жилетку, увитую проводками. В одном из множества кармашков торчал помятый пластиковый флакон. Передний край жилетки пропитался черной жидкостью из него и матово отливал. В общем-то, странная одежда мертвого человека не имела значения. Единственное, о чем думала пожилая женщина, давая показания, это о том, что и этот “мусор” у нее украдут. Возможности использования техников ограничивались лишь фантазией. Это был самый арендуемый проект из всего ассортимента живых проектов холдинга. Техники уже давно заменили людей в шахтах, приисках и карьерах, в цехах по обогащению горно-химического сырья, солепромыслах, сталелитейных, жировых и прочих вредных производствах. Не было людей и в пунктах подготовки и погрузки взрывчатых материалов, топлива и, даже, зерна. Любое предприятие, идентифицированное по признаку наличия опасного вещества и использования опасного оборудования, могло арендовать у “корпорации клонов” техника и поставить его на вредное производство, вместо того, чтобы оформлять страховки и платить за повышенный риск и вредное производство людям. Ввиду того, что техники ничего не могли требовать и любые работы выполняли молча и добросовестно, спрос на них только рос. А оптом было еще дешевле. Костик не знал, с какой целью его вызвали из отделения в район. Увидев оцепление и машины, живой проект подошел и поприветствовал “коллег”. Один описывал место происшествия, второй наблюдал. Они шутливо переговаривались, но когда подошел живой проект, замолчали. – А, вот и ты, – сказал старший сержант, обернувшись к клону. – Парень, тут жилетку надо отвезти на экспертизу. – Вы же на машине. Вам по дороге. Сотрудники органов отошли к машине, а встретивший клона сержант бодро продолжал. – Да, нам жмурика еще везти и оформлять, а уже восьмой час. Да бабка еще. Подхватив Костика под локоть, сержант провел его к машине. – Снимай и вези. Как освободишься, можешь ехать домой. – Что это за вещество? – Так для того и нужна экспертиза, чувак... Ты чего? – А портативный сканер? – Он сломанный в машине валяется. Ждем замену. – Я на метро езжу, господин старший сержант. Там люди... – Ну, под куртку спрячь. Вон, в пакет сложи. Баб Маш, дайте пакетик! Костя зашел в метро на Кунцевской. Как и любой техник, он был узнаваем и безлик одновременно. За прошедшее десятилетие обыватели привыкли видеть рядом с собой идентичные лица клонов

LPI

и так же, как на кукол Toshiba Robotics, не обращать на них внимания. Ослабив шарф, мужчина вцепился в поручень. Его взгляд остановился на светящемся табло с цепочкой станций. Двери закрылись, но раскрылись снова. Один из стандартных голосов

LSS

“Русь” попросил не задерживать отправление. Костя смотрел в табло и крепко держался одной рукой, чтобы не дай бог, не развернуло. Вторая прикрывала грудь и живот, словно за пазухой техник нес что-то хрупкое и живое. – Да подвинься ты, клон! Костя почувствовал удар в бок и чуть прогнулся вперед, освобождая место сзади себя для набивающихся в вагон людей. Кто-то споткнулся о его ногу, потом наступил на ахиллесово сухожилие и двери, наконец, закрылись. – Вы еще лягте на меня! – послышался недовольный голос сидящей перед ним женщины. Костя попытался вжаться обратно, но бесполезно. Так и вися на одной руке и придерживая ношу за пазухой второй, клон смотрел на табло. – Вы на меня капаете!!! – закричала женщина перед живым проектом через минуту. Костик попытался наклониться, чтобы посмотреть, что с него может капать, но женщина перед ним попыталась вскочить. В битком набитом вагоне это было сделать невозможно. Костик никуда не мог деться. Как и пассажирка. Рухнув обратно на сиденье, она начала отталкивать от себя клона, обрушивая на него ругательства и перемежая их увесистыми ударами. – Уйди от меня, гад! Ты мне всю шубу заляпал!!! Что это за дрянь!? Костик ухватился за край куртки и почувствовал в ладони мокрый пакет с жилетом. Пытаясь вжаться в людей за спиной, которые на эти попытки реагировали яростными отпихиваниями обратно, клон надеялся, что это какое-нибудь масло... что-то пищевое, ведь баба Маша освободила пакет от какого-то мусора... что угодно, лишь бы не та жидкость, что он везет на экспертизу. – Уберите его от меня! – орала тем временем женщина, перемежая удары по Костику с попыткой смахнуть с шубы капли вязкой темной субстанции. – Я сейчас выйду. Мне некуда деться сию минуту, поймите. – Боже, да убери же... что там у тебя... боже... Люди вокруг начали волноваться и пытаться отодвинутся от Костика. В реалиях переполненного вагона эти попытки вылились в отодвигание мужчины к противоположной стороне. Клон висел на руке, заваливаясь на сидящих впереди и получая тычки то сзади, то слева, то справа, то со всех сторон одновременно. Женщина орала и прибавляла спереди. Когда она стащила с шеи шаль и прикрыла ей шубу, Костик уже ничего не видел, закрыв глаза и надеясь поскорее доехать до станции. Он не видел ни черных редких капель, стекающих сквозь рваный пакет и капающих сквозь его пальцы на белую пушистую шаль. Не видел даже табло. От чувствительных толчков пакет под курткой проминался и сползал. Последнее, что засняли камеры в вагоне, это как ладонь живого проекта разжалась, отпуская поручень. Девятью километрами северо-восточнее головного офиса Live Project Inc. размещался склад и одна из клиник Live Project Cosmetics. Было около восьми вечера, когда весь прилегающий район погрузился во тьму. Охранник склада позвонил охраннику клиники, тот перезвонил охраннику у ворот. Удостоверившись, что электричество вырубилось у всех, они пошутили на блуждающую в их среде тему: “Будешь валить из конторы, не забудь выключить свет”. Тем временем включился запасной генератор. Складам