Мой обольстительный босс (СИ) - Вилке Веста - Страница 10

Обычно Аврил избегала использовать горячий пар. Но сегодня она нуждалась именно в этом — в способе смыть черную сетку.

После особенно сильных переживаний эта чертова сетка всегда держалась несколько дней. И если после смерти мамы и папы Аврил позволила себе ходить с ней долгое время, позволила себе скорбеть таким образом, то сейчас ей хотелось схватить лазерный корректор для кожи и стереть это яркое напоминание о событиях прошлой ночи. Как будто, убрав эту сетку, она смогла бы убрать все, что вчера случилось. Убрать так, чтобы всего этого не было.

Время шло. Аврил так и сидела в душе, хотя понимала, что пора собираться на работу, что еще одного опоздания допускать нельзя, что ей нужны деньги. У нее в этой жизни ничего нет, и эта должность — просто подарок небес.

И все же сэфэра не находила в себе сил, чтобы заставить себя выйти из этой комнаты. Потому, что если прийти в офис, то встречи с Бладом Массиано не избежать. И сейчас больше всего на свете Аврил не хотелось, чтобы он на нее смотрел. Она боялась увидеть у него во взгляде презрение, осуждение за то, что она сама их спровоцировала или, что будет ужаснее всего, жалость.

Жизнь не баловала Аврил. Папа не мог найти работу, поэтому устроился на рудный промысел. Он управлял огромным экзоскелетом, выполняющим очень тонкую работу, которую не могли выполнять роботы. Например, добывал геодий — минерал из которого создают взрывчатку. Он необыкновенно чувствителен к вибрации и добывать его крайне сложно. Машина не в состоянии рассчитать силу удара по руде, достаточного, чтобы отколоть кусок и не спровоцировать взрыв. Силу удара нужно определять визуально, глядя на сам минерал, на толщину жилы, на месторасположение. Для этого нужно пройти многочасовое обучение в симуляторе, а потом долго учиться на менее опасной работе.

Долгие годы отец занимался этим опасным промыслом. Для сэфэра это хорошая работа, ведь их всегда берут на низкооплачиваемую, неквалифицированную работу. И в детстве Аврил гордилась тем, что он так хорошо справляется со своей работой, и у их семьи хороший дом и вкусная еда.

В один из дней оказалось, что и ее отец не справляется. Взрыв был настолько сильным, что им зацепило шаттл, в котором хранилась добытая руда. А уже этот взрыв прихватил с собой еще несколько шаттлов, в которых хранилось оборудование и запасные детали для экзоскелета.

Отец Аврил зарабатывал не так и много. Но это была стабильная работа на одном и том же месте. По меркам сэфэр, они жили очень хорошо, можно даже сказать зажиточно. Родители защищали свою единственную дочь от действительности, поэтому ей не доводилось сталкиваться с плохим отношением. В окружении Аврил были в основном сэфэры, ее баловали и любили. А когда отца не стало… Все разом перевернулось.

Компания «Сэвонн», на которую он работал, потребовала от матери, чтобы та компенсировала стоимость шаттлов «взорванных по неосторожности мастера Тампля» и стоимость утраченного геодия. Напрасно мама Аврил пыталась доказать в суде, что ее муж работал в условиях нарушения техники безопасности и ему платили намного меньше, чем другим шахтерам, делающим такую же работу. Это было слово сэфэры против слова большой горнодобывающей компании входящей в конгломерат Тьери. Какая тут может быть справедливость? Да и в контракте, который подписал отец, был пункт, написанный мелким шрифтом, в котором оговаривалось, что именно он компенсирует все убытки, которые может понести компания по его вине.

Естественно, суд стал на сторону компании «Сэвонн». У Аврил и ее мамы отняли дом, забрали все накопления и страховку отца. Забрали даже небольшую сумму, которую родители успели отложить на имя Аврил, чтобы в будущем гарантировать ей хорошее обучение.

И все равно мать осталась должна очень большую сумму. Поэтому им пришлось скитаться по галактике, зарабатывая деньги на погашение этого чудовищного долга. Аврил бралась за любую работу, ее мама тоже работала до последнего своего вздоха.

Аврил быстро поняла, насколько жесток к сэфэрам окружающий мир. Ей не оплачивали работу, или выплачивали денег намного меньше, чем обещали, к ней пытались приставать на рабочем месте, считая ее обычной проституткой, из-за того, что у нее периодически случалась «жара». Аврил приходилось работать больше, чем всем остальным, на нее сваливали слишком большой объем работы, и из-за этого ей часто приходилось перерабатывать. Естественно, эти переработки не оплачивались. Ее оскорбляли и шпыняли, зная, что за нее некому заступиться, а сама она не даст отпор. И выгоняли, за малейшую провинность, даже не разбираясь, виновата она на самом деле, или нет.

Были моменты, когда Аврил завидовала отцу. С болью в сердце она вспоминала день похорон матери. Вспоминала, как стояла в крематории, глядя на то, как сжигают труп той, что привела ее в этот мир, и радовалась. Радовалась, что мама отмучилась, и радовалась, что она больше не должна жить с этим проклятым долгом, камнем висящим у них на шее.

Все это время Аврил мирилась с жестокостью по отношению к себе, прощала тех, кто ее унижал или обманывал. Она привыкла к злости или презрению во взглядах. Но за всю свою сознательную жизнь она так и не научилась терпеть жалость. Аврил не ненавидела тех, кто унижал ее перед другими. Но ненавидела тех, кто в этот момент смотрел на нее с жалостью. Именно эти люди делали ее слабой, именно их жалость, их реакция придавала вес тому, как с ней поступали другие. Из-за их жалости слова, которыми ее унижали, не только достигали цели, но и жалили намного сильнее, как будто эта жалость была ядом.

Увидеть жалость в глазах Блада Массиано или Даутцен было бы даже хуже, чем, если бы ее изнасиловали. Ей уже приходилось переживать насилие в более зрелом возрасте и один раз в тринадцать лет. Тогда у мамы возникли проблемы с выплатой долга и компания «Сэвонн», прислала нескольких громил из своей охраны, которые должны были избить ее, чтобы та вовремя находила деньги для выплат. Но те, уже на месте, решили, что если просто избить эту неспособную защищаться, практически сломленную жизнью сэфэру, то наука будет плохо усвоена. Поэтому они проявили чудеса креативного мышления, и вместо избиения матери по очереди несколько раз изнасиловали дочь.

Эти животные едва не убили Аврил. Она даже не могла вспомнить, как все закончилось. Придя в себя в госпитале для бедных, Аврил захотела умереть, ведь вдобавок к пережитому медик сообщил, что из-за внутренних повреждений у нее теперь не будет детей. Ситуация была тем хуже, что если бы именно тогда, в тот момент, у мамы были деньги, чтобы оплатить лечение, то это можно было бы исправить. Но у них не было средств на то, чтобы устранять последствия произошедшего. Перед ними стоял выбор — или лечить Аврил, или отдать очередной платеж по долгу. И, мама приняла решение не в пользу дочери.

Аврил никогда не говорила этого маме и та верила, что дочь пережила изнасилование и не вспоминает о нем. Но такое невозможно просто пережить, как плохой сон. В той ситуации было ужасно многое: то, что у мамы были деньги, но она надеялась, что их лишь припугнут, как обычно; то, что даже когда Аврил насиловали и калечили, она не отдала им то, что они хотели; то, что мать не делала попыток защитить свою дочь — Аврил видела у нее в глазах помимо всего прочего облегчение от того, что она не оказалась на ее месте; то, что когда у мамы был выбор спасать будущее дочери или свое настоящее, она сделала выбор в свою пользу.

Но самое худшее было после.

Мама не делала тайну из произошедшего, жалуясь всем, у кого были уши и кто мог слушать о том, как тяжко ей приходиться. Она надеялась, что кто-то им поможет хоть чем-нибудь. Из-за долга они оказались в таком положении, что рады были бы даже поношенной одежде или готовым обедам. К тому же мама полжизни прожила с папой и никогда не работала. Поэтому и зарабатывать у нее получилось плохо. Маму много откуда выгоняли и часто по ее же вине. Соседи, сочувствуя их бедственному положению, первое время немного помогали, кто, чем мог.