Неокортекс (СИ) - Никсон Ник - Страница 33

С поверхности пришли хорошие новости. Хакас и Леон пообещали закончить ремонт лебедок за двенадцать часов. Было решено ждать.

Старт наметили на пять утра следующего дня. Команда приступила к сборам. Из-за страха, что двигатели могли пострадать, Тетерин приказал максимально облегчить шаттл. Все личные вещи, одежда, остатки припасов, массивное оборудование останется на базе. На борт поднимаются только члены экипажа, блоки памяти с документацией миссии и набор образцов. Тяжелым, но необходимым решением было оставить тело Тадлиса на базе. Узнав об этом, Вера покинула совещание, не дождавшись окончания.

Илья поймал себя на мысли, что уже несколько часов лежит без движения и пялиться в потолок. Кирилл спал. Ранее они вместе собрали по охапке личных вещей, оставив коробки у двери. Кирилл очень расстроился, узнав, что ему не разрешили забрать с собой рыбий глаз. Но больше всего мальчика огорчало, что его так и не удалось использовать по назначению.

Илья вспомнил о Дельфине. С помощью его приборов можно было подробно изучить структуру «мозга» планеты. Возможно даже попытаться наладить с ней коммуникацию…

Разумна ли она? Как далеко простираются связи? На все эти вопросы не суждено получить ответы. Дельфин погиб. Годы работы коту под хвост…

Илье чудилось, будто сквозь толщу льда проступают звезды. Они мерцали яркими огнями также, как если бы он смотрел на них с Земли. Одна и та же звездная картинка объединяла два далеких и таких разных мира. У которых на самом деле намного больше общего чем можно было представить.

Из глубины базы доносился шум. Должно быть Винич никак не мог определиться сколько добра забрать на Зимовье, не нарушив строгий лимит.

Пытаясь не потревожить мальчика, Илья вышел из каюты и прикрыл за собой дверь. Каюта Веры была всего в нескольких метрах по коридору, но Илье казалось, будто он карабкается на высокую гору. Словно сбежавший из заточения пленник, он преодолевает себя, шагая против течения собственной жизни. Позади оставались страхи и сомнения, гордыня и равнодушие. Потому что впереди была Вера. И Илья чувствовал, что именно сейчас он должен сказать ей. Ни завтра, ни на Зимовье, ни в следующие месяцы изнурительного перелета и даже не на Земле. Здесь, сегодня… Птенец должен окрепнуть в гнезде прежде чем решиться на первый полет.

Илья постучался. Вера открыла дверь с испуганным выражением лица.

— Что-то случилось?!

— Нет, все нормально. Я хотел узнать… Как ты?

Вера выглянула в коридор, осмотрелась. Потом разрешила Илье войти.

— Прости, что разбудил. Не могу уснуть перед стартом. Хоть глаз выколи.

— Я не спала, — Вера села на кровать.

Каюта изменилась. Оборудование было обернуто полиэтиленом и аккуратно составлено в угол. Такое впечатление будто Вера приготовила фронт работ для следующей команды, прибывающей им на замену.

— Я весь вечер думал о том, что случилось на совещании. Хочу, чтоб ты знала. По поводу тела Тадлиса, это было неправильно. Я говорил с Тетериным, но он ни в какую. Уперся. Будто сто килограмм что-то изменят. У шаттла запаса еще две тонны.

— Он минимизирует риски.

— По-моему он просто боится.

— Как и все мы. Как там Кирилл, волнуется?

— Да что ты, — усмехнулся Илья. — Спит, точно сурок. Поражаюсь как ему это удается. Пять минут и уже сопит. Хоть гроза, хоть землетрясение. Мне бы так научиться.

— Он с младенчества таким был, — она прервалась. — Нужно было переселить его в мою каюту. Прости, я замоталась и тебе пришлось его терпеть.

— Мы отлично провели время. Он хороший мальчишка, правда. Очень умный, чуткий. Весь в маму.

На лице Веры появилась уставшая улыбка.

— Спасибо тебе за помощь. Правда.

— Не за что. Я всегда готов помочь.

Илья сел рядом с ней на кровать. Они помолчали.

— Пока мы летели сюда, было столько вечеров, когда абсолютно нечем заняться. С Платоном мы пересмотрели все сериалы, от цифр и букв уже болели глаза. Мы рассказывали друг другу все о своей прошлой жизни. А иногда сидели и подолгу молчали. Не знаю, как описать, но это было так… Здорово. Я понял тогда, что значит иметь настоящего друга. Это человек, который может угадать твои мысли прежде чем ты подумаешь о них. Нет смысла произносить все вслух. Эту связь нельзя зафиксировать приборами, но она есть. И это удивительно.

— Он поправиться, — Вера положила руку Илье на плечо.

— Такие как он крепкие. Будь я на его месте точно не выжил бы. Он поправиться. Только друга у меня все равно не будет.

— Никогда не поздно заиметь нового.

Илья обернулся к Вере и взял ее руку в свои ладони. Она продрогла. Илья потянулся к ней чтобы поцеловать. Вера отринула от него и вскочила.

— Я, наверное, что-то не так сказала. Что я могла сказать, что ты решил… Я не хотела этого говорить. Прости… Не надо было так делать. Так говорить.

— Вера…

Она закрыла ладонью лицо от стыда.

— Я неправильно дала тебе понять. Я не верно истолковала. Ты все неправильно понял.

— Ничего. Я забылся. Прости меня.

Повисло тяжелое молчание. Долгое время никто не решался его прервать.

— Скоро выходим, — сказала она.

— Тогда пойду соберу вещи, — Илья направился к двери.

— Я скоро зайду за Кириллом.

Илья кивнул ей на прощание. Вера так и не решилась взглянуть на него.

Спустя двадцать минут бестолкового хождения по базе, Илья заглянул в медицинский блок. Платон лежал на кровати, укрытый по пояс белым покрывалом. Вокруг кровати были расставлены приборы, от которых гирляндами висели трубки и провода. На экране подпрыгивал, не торопясь, сердечный ритм.

Илья простоял несколько минут в раздумьях прежде чем осознал, что вспыхнувшая в нем ненависть угасла, как брошенный в воду фитиль.

Он посмотрел карту, заполненную Верой. Травма головы тяжелая, крови Платон потерял тоже прилично. Возможно, очнувшись, он едва будет похож на себя прежнего. Потеря памяти, трудности со зрением и речью — только самые безобидные последствия.

Илья с осторожностью положил ладонь Платону на грудь. Кожей он ощущал его сердцебиение.

Какую из прожитых жизней Платон вспомнит? Какая из его личностей навсегда исчезнет? А быть может все они сольются в одну и тогда появиться новый Платон. Илья не чувствовал к нему ни жалости, ни злости. В душе была пустота и больше ничего. А может быть зря Илья решил отказаться от одиночества? Зря впустил в свой мир других людей… Что они дали ему взамен? Только боль и разочарование… Кто он теперь? Что он вообще делает здесь? Все перемешалось. Он продолжает летать где-то в облаках, стараясь ухватиться за угасающие в тени образы. Пора спуститься на землю. Подумать, наконец, о себе — о том, что действительно важно. А важно то, что Илья должен выжить и вернуться. И продолжить работу над МАКС. То, что он уже сделал — прорыв в изучении искусственного интеллекта. И он сделает больше. Еще больше.

Хакас…

Вот кто может помешать сбыться планам Ильи. Как ему доверить управление шаттлом? Он опасен. Кто знает, что там в его ненормальной голове. Не решиться ли он разбить шаттл об лед? Или направить его прямо в центр гигантского урагана Юпитера?

По пути в каюту, Илья услышал звук открытия створок ворот главного шлюза. Должно быть они вернулись, подумал он.

Илья вышел в холл и увидел в переходном отсеке лежащего на полу человека. Бросился к вакуумной двери. Пока она отрывалась пытался разглядеть шевелиться ли человек.

Почему он один?

Вбежав внутрь, Илья стянул с него шлем.

Леон.

— Эй, ты слышишь меня?

— Воды дай, — из рта Леона выступила кровь.

— Это сделал Хакас? Где он?

Илья осмотрел шлюз. Никого. Леон открыл глаза.

— Putain de ulcère[1], — он поморщился и скрючился. — Скажи Вере принести мои таблетки. И Густава позови.

— Что с лифтом?