Верона (СИ) - Сайд Ливард - Страница 1

Когда я тебя встречу. Книга третья Верона.

Leeward Side

Верона. Встреча первая.

А где он родился? Как попал и куда?

Сколько раз Агний задавал себе эти вопросы, сколько раз метался в мучительных снах и искал, искал в каждом новом лице хоть что-то, что напоминало бы ему родину.

Зацепился за девицу, ухватился как утопающий за соломинку. Почему-то при первых встречах решил, что Елин – его проводник, его спасение, а он ее. Так уж захотели те силы, что играют ими как куклами.

— Я помню. Кое-что, не всё. Но это никак не укладывается в ясную картину, Елин. Никак же. – В тот раз он старался говорить тихо и спокойно, чтоб не нарушить сон спутников. - Нет ни родных, ни близких. Лес, болота, пески. Война. Всегда война, сражения, драки и смерть. Будто я и родился на арене среди галдящих и вечно цапающихся между собой гладиаторов.

Он коротко выдохнул.

— Нет, Елин, не в моих силах вспомнить. Только когда вижу врага, кровь, когда нападают…- Свободной рукой Агний сжал рукоять меча, воткнутого в землю, и поднял голову к звездам, - Когда я беру в руки оружие – я не человек, Елин.

Наверное, она и сама это уже видела, понимала. Так, по крайней мере, показалось Агнию.

— Шесть. Шесть весен я встретил в ошейнике раба на вилле ланисты. Шесть.

И, словно почувствовав, что это совсем не тот разговор, что нужен сейчас, замолчал.

Ушел в себя и отстранился от девушки.

У нее своя боль. На ее глазах погибали родные и близкие, девица более его прожила в неволе, а тут и Агний на нее свалился.

У него своя боль. Он не знает кто он и откуда он, как ему быть и куда идти.

У них одна боль на двоих. Быть рядом и не вместе. Идти, держась за руки, но каждый своей дорогой.

Агний закрыл глаза, и показалось, даже застонал вслух. Идти им до самого конца, да где и когда тот конец?

— Давай спать, ложись, меня сменят скоро. Лягу и я. – и чтобы как-то успокоить себя ли, ее ли, в тот вечер у костра, а, может, и будущее, сказал. - Я буду рядом. Я здесь.

***

В ее мире сыновей забирали рано. Годам к пяти мальчишки отходили от матери, перекочевывали в мужской мир, перенимая поведение и занятия отцов и старших братьев. Свысока и насмешливо смотрели на сестренок и стеснялись, время от времени прорывающихся, желаний ласки и нежности от матери. Игры разделялись и все больше походили на взрослые повседневные дела.

Девочкам оставался дом, очаг, домашняя птица и рукоделие. Хм… рукоделие… ткать грубые холсты и шить одинаковые свободные рубахи. Разница лишь в том, что для мужчин короче, а для женщин длиннее. Чистить золой котелки и уметь сворачивать шеи курам. Бесконечная возня с принесенной рыбой. Годам к тринадцати, созревших юных хозяек выдавали замуж, а загрубевшие вытянувшиеся мальчишки начинали не только ловить рыбу, но и неумело тискать девок по углам и за сараями.

Елин помнила свою жизнь дома. Очень хорошо помнила. Но с каждым годом, проведенным в чужих краях, воспоминания уплывали и покрывались дымкой. Словно все это происходило не с ней. Это не она босоногой девчонкой жила в рыбацком поселке на берегу моря. Только крики чаек, только этот устрашающий протяжный стон снился Елин.

Девушка пыталась рассказывать о своем детстве Агнию, но он кривил губы, опускал глаза и переводил разговор. Он давно уже понял, что родина Елин – не его родина. И все-таки твердил, что они проводники друг друга, что они повязаны, и он обязательно вспомнит и найдет, дойдет, увидит, поймет.

Так себе удовольствие – знать, что ты просто временный спутник.

Елин идти было некуда. Даже такого простого ее дома больше не было. Она молчала, слушала, кивала иной раз, соглашаясь; фыркала тихонько, оспаривая и сомневаясь, а когда Агний засыпал, осторожно проводила рукой по плечу или спине мужчины, будто снимая пыль дорог и усталость. Едва касаясь, целовала пряди на затылке и шептала «Prope ego sum». Я рядом с тобой. Я рядом.

***

Потянуло низ живота, да так, что Елин обхватила его руками и сдавила, согнулась, уткнувшись носом в колени. Ей пробили грудь куском металла, а скрутило живот, вот ведь странно как? Постаралась сделать несколько глубоких вздохов, разлепила глаза.

Илистый берег мутной реки. Истоптанный и пологий берег. Солнце встает над голубоватыми горами, слышны крики и смех людей, что находились неподалеку. Королева Гвиневера валялась в кустах на берегу реки, пытаясь сообразить, где она находится.

То, что Агния, ее верного рыцаря Ланселота, рядом нет, она поняла. С горечью сплюнула скопившуюся слюну, все еще не решаясь ощупать себя.

В детстве Елин завидовала мальчишкам. Они казались более свободными, им было позволено больше и интереснее. Так казалось тогда малышке Елин. Правда, звали ее совсем по-другому. Как?

Как? Никак! Забыла!

А сейчас она осторожно ощупывала свое тело и с ужасом понимала: детские мечты сбылись! Да какие там мечты?! Кошмары! Тощее тело мальчишки с еще узкой «курьей» грудиной, костлявые и выпирающие конечности, уже нарисовавшийся кадык и пушок над губой. Вполне себе еще детской, девичьей припухлой губой. Взлохмаченный подросток в кустах на берегу реки подполз к воде и рассматривал свое отражение. Длинные ноги, острые коленки, тонкие руки, впалый живот. И, здравствуйте! Под животом Елин нащупала признаки того, что глаза ее не обманывают. Сморщенное мужское достоинство проглядывало сквозь светлые короткие волосы. Это тебе не королева, это уже кара богов явная и беспощадная!

Во рту пересохло, сдавило горло.

Тем утром рыбаки и прачки наблюдали, как белобрысый подросток, прикрываясь тряпьем, бежал от берега, пригибаясь и оглядываясь, словно опасаясь, что его кто-то догонит. Бежал по направлению к городским стенам, мелькая голым задом.

А в голове у Елин стучала одна-единственная мысль: найти Агния, найти Агния, где Агний?

***

Глаза мучительно не хотелось открывать, но пальцы уже ощупывали лицо. Осторожно подрагивали, лишь самыми подушечками касались скул, подбородка, носа. Вроде все на месте, хотя неизвестно, какого это все вида. В конце концов, вихры на самой макушке были схвачены правой рукой, пропущены сквозь пальцы, заодно была измерена и длина волос. Арр... Неплохо.

Из тела чуть пониже лопаток уходила тянущая боль, словно в каком-то бою его нанизали на копье или длинный меч...

Память еще не успела припрятать остаточные воспоминания и ощущения, но они уже уходили, уползали вместе с болью физической.

Разъяренный рыцарь проткнул его насквозь, когда молоденькая девица целовалась с ним. Боль-сладость, жизнь-смерть...