Дочь княжеская. Книга 4 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 44

сЧай…

Хрийз поймала себя на том, чтo улыбается.

Есть и в её жизни луч солнца, не всё одни нагруженные смертельным зимним холодом тучи.

Послов было двое. Два Рахсима. Старший, тот самый Сагранш, о котором сЧай отзывался с таким уважением. И младший, неприятно и противно напомнивший Даррегаша, каким Хрийз увидела того на Земле, в образе доктора…

Длинные волосы у обоих, жёлтые, с ядовитым лимонным оттенком, у старшего — собраны в хвост на затылке, с краснотой на висках, аналогом седины, у младшего — крупные, кукольные какие-то локоны плечам, но назвать похожим на девушку не повернулся бы язык: квадратная рожа с тяжёлой челюстью и шрамом через бровь… Где, интересно, получил? В бою или в пьяной драке?

Хрийз не могла справиться с неприязнью при виде врага, о котором только читала или слышала. Перешедшие на сторону «наших» Тахмир, отец Ели и другие, жившие в городах княжества, врагами не воспринимались, а эти… Аура послов исходила резким багряным сиянием, что свидетельствовало о ярости, злости, постоянной готовности к драке. Наверное, им было очень неуютно в Высоком Замке Сиреневого Берега. Ведь раньше они мечтали приди сюда как победители, с руками по локоть в крови. А пришли — послами, просить мира, так, как и в страшном сне до недавнего времени подумать не могли.

Но вот ведь — сЧай уважал старшего как достойного противника… А слово сЧая могло быть каким угодно, только не последним.

Хрийз пропустила мимо ушей, как объявляли появление послов. Смотрела в их лица, пытаясь увидеть… что? Сама толком не знала, но смотрела. Если, как говорят, есть у неё этот «истинный взор», то должна увидеть. Но то ли были пределы у её «истинного взора», то ли послы как высшие маги умели закрываться, ничего не получилось. Досадно.

Хрийз произнесла положенное по протоколу приветствие, снова не фиксируясь на словах. Интересные у них лица. Старший, кажется, умнее. Взгляд младшего не определить, но ключевое определение, кажется, всё-таки будет «мерзкий». Человек с таким взглядом, решила Хрийз, способен на что угодно. И об этом следует помнить.

Дальше следовало величественно усесться на хрустальный трон и внимать с королевским достоинством словам послов. Но Хрийз уселась на верхнюю ступеньку перед троном. Она знала, что пожалеет об этом, потому что и от подушки отказалась, заранее ещё, чувствовала — нельзя. А ступенька, такая же хрустальная и сияющая, мягкостью и удобством похвастаться не могла. Королевское достоинство изобразить получилось, судя по лицам всех собравшихся, но и только.

— Я не займу место своего отца, пока судьба его не определена, — ответила Хpийз на вопрос старшего Рахсима, ледяным тоном подчёркивая, что вопрос — не обсуждается.

— Значит, ваши решения не имеют силы? — уточнил младший, гаденько ухмыляясь. — В таком случае, нам здесь нечего больше делать!

Ему, поняла Хрийз, не нравится смотреть снизу вверх — ступеней тут было штук тридцать, не меньше, и не таких уж низеньких, а Хрийз сидела на самой верхней.

— Светлая княжна Хрийзтема Браниславна-младшая имеет право принимать решения как официально признанная наследница старого князя, — негромко прояснил Данеоль Славутич. — Я, криспа Славутич, говорю голосом моего Императора. Голос свидетельствует.

Он стоял рядом, держал в руках здоровенный деревянный посох, на навершии которого уселся его фамильяр — серебристая, в рыжую крапинку, сийга, Яшкина дочка. Несмотря на то, что четыре года заметно высушили и состарили его, исходящая от него сила пылала прежним неистовым огнём. Никто из всех, ныне присутствующих, в зале не мог поспорить со Славутичем на равным. В том числе, и двое послов.

Если бы не кожа в кружочек и в такой же кружочек волосы, легко можно было принять за злого колдуна из детских сказок: нос крючком, глаза сверкают. Птица еще на посохе.

— Мы слышим, — сказал старший из послов, слегка склоняя голову в вежливом жесте. — И всё-таки, насколько весомы будут решения больного ребёнка? Что если все её слова потеряют силу, когда отец её вернётся?

Хрийз стиснула пальцы на трости: этот Рахсим говорит о ней при ней в третьем лице! Как будто она здесь — так, мебель, для красоты поставленная! Да как он смеет!

— Я не ребёнок, — отрезала она, не отводя взгляда. — Вам придётся разговаривать со мной, господин посол. Или возвращаться обратно!

— Дядя, вернёмся, — тут же с готовностью подсунулся младший. — С этой нам говорить не о чем.

Мерзкий! Минуту назад Хрийз ещё сомневалась, но теперь все сомнения отпали. Младший Рахсим — мерзкий подонок и тварь, и очень плохо, что он посол, и еще хуже, что, кажется, по статусу выше старшего. Что у них там за табель о рангах в их Рахсимодоле… обидно, когда главнее не тот, кто достоин, а тот, кого бы тряпками мокрыми гнать до самой канадской границы…

В Третьем мире не было Канады, отсюда пришедшее на ум сравнение показалось еще точнее. Да. Именно до канадской. За Грань без права возврата.

— Отлично, — Хрийз упёрла трость и встала рывком, на злости встала и диком упрямстве.

В глазах тут же потемнело, в уши бухнуло, отдаляя звуки. Девушка стиснула зубы: сознание потерять еще не хватало. Свалиться в обморок перед этими… этими… Верная Лилар скользнула ближе, поддержала под руку. Хрийз сердито отстранилась:

— Сама.

Потом обратилась к послам:

— Вы пришли в мой дом как гости, но ведёте себя неприемлемо и нагло, как разбойники. С разбойниками не разговаривают.

Всё. Не будет мира, война продолжится. Глупо? Наверное. Но терпеть, когда тебя унижают в доме твоего отца! Какой мир может быть после этого? Проглотишь сейчас, потом придётся давиться куда большим.

— Это точно, — оскалился младший Рахсим. — Но могут ли ничтожные разбойники поднести подарок светлой княжне?

— Подарок? — Хрийз посмотрела на него с недоумением.

Он о чём? Вообще-то, послы могут передавать подарки правителям тех стран, куда направляются послами. Этакий добрососедский жест: смотри, мы хотим жить дружно.

Младший Рахсим между тем прищёлкнул пальцами. Воздух рядом с ним сгустился, потемнел, обретая струящиеся грани, и Хрийз увидела, как дёрнулась стража, и тут же рядом с нею, закрывая её собой, оказались сЧай и лТопи и сТруви, и даже Ярой Двахмир, а Лилар положила руки на пояс. Откуда-то сверху вывалился с воплем Яшка, сел на пол, раскрывая громадные крылья. Шипел, показывая клыки, и мёртвая его аура залила зал тоскливой серостью.

Хрийз увидела в щель между заслонившими её спинами как поморщился старший Рахсим, происходящее ему явно не нравилось. А у младшего лицо застыло в предвкушении… ну, мерзкий и есть!

Воздух наконец-то растёкся в стороны и поплыл, падая на пол сверкающими, быстро гаснущими искрами. А из воронки магического схрона тяжело выступил белый единорог, сделал несколько шагов, спотыкаясь на каждом, и обречённо опустил голову. Свалявшаяся грива коснулась пола. И в оглушительной тишине вздох измученного коня прозвучал громко, как выстрел.