Осторожно: злая инквизиция! (СИ) - Ясная Яна - Страница 23

— В твоем личном деле читал. Прошлая крапивинская Хозяйка. Одиозная личность.

— Угу, только не «прошлая», а «последняя», — ведьма кивнула копной еще не связанных в узел кудрей. — Ты читал, а наши куры с ней лично были знакомы. И от места крапивинской Хозяйки не я отказалась, это она его своим словом заперла.

Ксюша вздохнула и принялась рассказывать:

— Баба Тоня давно считала, что магия вырождается, — да и сам посмотри: в нынешних условиях, когда колдовать без риска нарушить древний Договор может позволить себе максимум процентов десять сообщества, лишь те, кому повезло родиться с удобным даром, полноценно обучать детей ведьмовству — только жизнь им портить. Сильный, разработанный дар — скорее источник неудобств, чем преимущество. В общем, посмотрела баба Тоня, посмотрела — и решила: баста, хватит. Кончились шабаши с Хозяйками. Собрала всех местных и объявила свою волю.

Она хлебнула ароматного чая из кружки и продолжила, явно цитируя

— «И сказала ведьма Слово — и по Слову ее стало». В общем, бабуля волей, силой и авторитетом заперла место крапивинской Хозяйки. И сложила с себя обязанности. Все ждали, что я место приму, — но я, если уж быть честной, с бабулей согласна. И не понимаю — на хрена? На хрена нам все это надо?..

Я слушал, и у меня волосы дыбом вставали. Как, как Орден мог об этом не знать?! Или не приняли всерьез? Или засекретили и решили, что к моему расследованию это отношения не имеет?

То, что сейчас так спокойно рассказывала мне Свердлова, называлось «подвешенным проклятием». Проклятие, которое то ли есть, то ли нет — и никак этого не выяснить, пока не нарушишь запрет, связанный со Словом.

Так что, если найдется смелая ведьма, которая рискнет и примет его на себя, — может, ей ничего и не будет. Но, учитывая репутацию Антонины, которую Ксения небрежно зовет «баба Тоня»…

— В общем, поверь: даже если меня вдруг удастся тогокнуть, наши не побегут, толкаясь локтями, чтобы Хозяйкой стать. Все замрут и будут каждая выжидать, кто первая через бабы Тонино слово переступит — и на себя все последствия возьмет. Потом-то уже, конечно, можно и подсидеть выскочку. Но первой лезть — ни-ни. Поверь, бабуля была та еще душка, — в унисон моим мыслям закончила Свердлова.

Я верил. Смотрел на прекраснейшей души Ксению Егоровну — и как-то вот безоговорочно верил в ее бабушку.

— Аретфакты? — перешел я к следующей версии.

— Что — артефакты? — уточнила она, доедая последние кусочки яичницы.

— Кому отойдет ваше ведьмовское наследие в случае твоей смерти?

— Матери, конечно, — удивилась Свердлова и, небывалое дело, взялась разливать чай.

В первый раз — до этого ей корона не позволяла меня обслуживать. То ли корона сегодня немного слетела, то ли меня в табели о рангах на пару ступенек подняли. Надо же, дожился: через постель карьеру при ведьме делаю…

Сделав максимально серьезное лицо, чтобы Ксения Егоровна о кощунственных мыслях не догадалась и не надела мне на голову чайник вместе с кипятком, я быстренько вернулся к теме разговора:

— Но ты ведь единственный ребенок в семье?

В личном деле Свердловой было отмечено, что ее мать, Татьяна Витальевна Ловец, в замужестве Свердлова, из Крапивина уехала и на старшинство в семье не претендовала, уступив главенствующее место в роду дочери. Других детей у нее не было, а у Ксении их не было в принципе — по крайней мере, о них не было известно инквизиции.

— Максим, — вздохнула Ксюша и отхлебнула из своей чашки размером с половину мирового океана, — я тебе не дорассказала историю про ту мою прабабку, которую ваши на костре сожгли. Помнишь, позавчера, когда нас… перебили.

Я вспомнил, как именно это произошло, и хмыкнул: экая мастерица преуменьшений. «Перебили», ну надо же. От одного воспоминания в ушах снова зазвенело.

— В общем, ваши ее подловили на нарушении закона, к которому сами же и подвели, и присудили ей костер. Орден очень хотел получить назад индульгенцию, которая давала прародительнице право на хранение, передачу по наследству и применение колдовской книги — той самой, на которую вы и по сей день облизываетесь. Детей у нее не было, и ваши отлично понимали, что такое для ведьмы не продолжить род. Рассчитывали, что она захочет откупиться, — а если нет, то ничего страшного: индульгенция потеряет силу ввиду пресечения линии наследования. Ждали, что запросит сделки. Но прародительница решила, что книга важнее, и взошла на костер. Когда после казни дознаватели стали искать книгу и индульгенции — на тот момент в роду их было две, — они ничего не нашли. Понимая, к чему идет, прародительница наложила на самое ценное, что у нее было, чары, в которые вплела свою жизнь — и имя своей ученицы, назвав ее своей дочерью и наследницей в даре. И в момент смерти все, что было прародительницей завещано, исчезло, чтобы явиться перед ее названой дочерью и наследницей. Та, кстати, к тому времени же два года странствовала отдельно от наставницы и в момент ее смерти была где-то на Балканах — и ничего, получила посылочку без задержек.

Я смотрел на Ксению во все глаза. Нет, скорее всего, у Ордена эти сведения все же были — просто в предоставленное мне личное дело они не попали.

— Так линия крови в нашем роду разорвалась первый раз, — задумчиво резюмировала Ксения.

А до меня дошло: если Татьяна Свердлова лишится дочери, их наследие в этом городе не достанется никому. Из принципиальных соображений злопамятная ведьма не позволит, чтобы убийца ее единственного ребенка хоть кончиком пальца прикоснулся к семейным сокровищам.

«Магия, конечно, вырождается, но что наше — то наше, и своего мы никому не отдадим», как-то так.

Что ж, по крайней мере, охотников за наследством исключаем.

Что остается?

Личная неприязнь? Ксюша — талант, но что за неприязнь такая, что вспыхнула одновременно с моим приездом, да еще с интенсивностью в два покушения за два дня?

Кто-то имеет претензию к местной Хозяйке за сотрудничество с Орденом? Маловероятно, но запрос относительно радикальных течений в регионе сделаю.

Кто-то рехнулся на почве ведьмовства? Для сумасшедшего нападающий слишком расчетлив, так что эта версия тоже идет в самый низ возможных причин.

Возглавляло список по-прежнему предположение, что Свердлова что-то знает. И либо это знание не имеет отношения к убийствам — иначе клятва не позволила бы ей умалчивать, либо она не осознает, что информация, которой она обладает, имеет для кого-то огромную ценность.

— Где ты была одиннадцатого июня с двадцати трех до часу ночи? — и сразу предупредил явно собирающуюся озвереть ведьму: — Ксюша, чайник себе на голову я надеть не дам, просто постарайся вспомнить и ответить на вопрос.

Вместо того чтобы впасть в буйство, Свердлова достала телефон, открыла ежедневник — и мы вполне деловито проработали все четыре даты. В двух случаях из четырех алиби у нее было: один раз она была у себя в магазине под камерами (и тут оставалось надеяться, что запись была сохранена), а другой — в администрации с документами, и это уже железобетонно, слава бюрократии.

Когда мы закончили и я выходил из кухни, чтобы принять душ и выдвигаться уже, ведьма несильно пнула меня в колено.

— Максим, — агрессии от нее вроде бы не исходило, скорее изумленно-недоверчивое любопытство, — ты что, правда меня подозреваешь?

— Я подозреваю всех, — с этими словами я наклонился и чмокнул ведьму в нос, полюбовавшись бурей негодования, мгновенно смывшей все иные эмоции. — Но тебя теперь — меньше прочих. 

Ксения

 — Поздравляю, у тебя праздник! — объявила я вместо «Здравствуй!», широко распахнув входную дверь и эффектно застыв в проеме. — Отпуск!

— В смысле? У меня? — удивилась Леночка, отработавшая несчастные пару месяцев на своем месте.

— Нет, у меня! — отрезала я, разбив ее хрустальные надежды, и жизнерадостно вопросила в пространство: — Ну разве это не праздник?!

— Соберись, Лена! Ты будешь видеть меня всего раз в сутки! — и без того потускневшее настроение Тёминой скатилось в минус, когда я однозначно дала понять сотруднице, что визитов «любимой» начальницы, несмотря на отпуск, ей не избежать.