Брат моего мужа (СИ) - Лакс Айрин - Страница 36

Забила себя работой до отказа — её оказалось очень много.

В тот день я даже не поехала домой — спала в кабинете, на диване. Следующий день провела так же, вышла из клуба поздней ночью и внезапно поняла, что не хочу возвращаться домой. На душе было неспокойно и одиноко.

Неожиданно для себя я приехала в лофт, снятый Демьяном. Мне нравилось быть с двумя братьями. Они оба значили для меня очень многое.

Но их пикировки и желание унизить друг друга отзывались на мне саднящей болью в груди. Мы притягивались невозможно близко ночами и были едины.

Но потом наступало отрезвление и братья принимались огрызаться. Я чувствовала себя виноватой, потому что не могу выбрать.

Не могу шагнуть в сторону Демьяна.

Не могу бросить Лёшу.

Они нужны мне оба.

Но каждый новый день показывал, что это временно.

Наше трио — хрупкое и ненадёжное. В нём много страсти, но нет взаимопонимания.

И я не знаю, как скоро полыхнёт окончательным взрывом и уничтожит всё вокруг.

Это преступление — любить двоих? По-разному, но любить.

Хотелось выть и раздирать небо в клочья криком, полным тоски и боли…

Карина: «Лёша, когда вернёшься?»

Лёша: «Завтра. Ближе к обеду. Скучаешь, Карин?»

Карина: «Хуже…»

Лёша: «Всё будет хорошо. Я вернусь. Мы обязательно поговорим. Найдём решение. Люблю тебя больше жизни. Спи сладко и не бойся кошмаров. Я всегда с тобой. Твой…»

Я улыбнулась сквозь слёзы. Как бы мне хотелось, чтобы не только Лёша, но и его брат снял камень с моей души.

Я до сих пор глупо надеялась получить от Яна хотя бы капельку нежности и внимания. Но брат мужа не хотел выставлять свои чувства напоказ, когда мы были втроём. Не хотел или не мог?

Вдруг я ошибаюсь, и в нём больше нет ничего? Только похоть, только желание отыграться за прошлое унижение, за уязвлённое самолюбие?

Мне хотелось верить, что под толстым налётом цинизма сохранился тот Ян, которого я знала.

31. Демьян

С похорон мы возвращаемся по отдельности. Лёхе позвонили из его клуба и попросили приехать.

Я вернулся в лофт. И замер, сражённый увиденным.

Моя желанная и ядовитая заноза спит на кровати. У неё есть ключи, как у каждого из нашего ебанутого трио, но я не ожидал увидеть её здесь.

Но она — на постели. Спит. Осторожно подступаю к кровати. Я бы ни за что не признался вслух, но только сейчас я могу спокойно любоваться ею и не опасаться, что меня поймают на отступничестве от собственных принципов.

Карина выдыхает во сне и переворачивается на спину. Одеяло зажато между обнажённых ножек. У неё длинные, стройные ноги с точёными икрами  и узкими лодыжками. Но бёдра круглые и попка тоже — задорная, аппетитная.

Карина умудряется соблазнять даже во сне. Разнеженная и разомлевшая, с закинутой за голову рукой.

Безвольная и доступная.

Мой взгляд сам вольготно прогуливается по её телу. Я заставляю себя оторваться от созерцания её полных губ. Перемещаюсь ниже, сфокусировавшись на груди с нежными розовыми сосками.

Сейчас они мягкие и спокойные. Рот наполняется слюной от желания втянуть их в себя и сделать твёрже несколькими знойными прикосновениями.

Она спит обнажённая.

Ждёт своего мужа? Или просто спит голой по привычке?

Раньше она всегда ложилась спать в шёлковой пижаме или сорочке, надевала их для меня. Пока я не показал, что лучшая одежда — это нагота её атласной кожи.

Я опускаюсь на кровать рядом с ней. Наклоняюсь, вдыхая аромат свежего постельного белья.

Запах её кожи взмывается вверх, заставляя меня жадно дышать им. Нежная и чувственная, она пахнет сладким миндальным молоком и цветущей вишней.

Я борюсь с желанием попробовать её губы на вкус прямо сейчас. Опускаю ладонь на грудь, медленно перекатывая сосок между большим и указательным пальцем. Он мгновенно просыпается, становясь твёрдым. Осторожно сжимаю грудь. Острая пика соска колет ладонь, умоляя о продолжении…

Выдыхаю, стараясь не шуметь и не постанывать вслух.

В штанах у меня всё одеревенело.  Зависимость по ней с первого взгляда, с первогo прикосновения никак не отпускает меня.

Заставляет желать её снова и снова.

Карина вздрагивает во сне. Я отстраняюсь, замирая. Мне не хочется её будить. Замираю без движения.

Куколка беспокойно вздрагивает и поджимает ноги, стискивая одеяло изо всех сил. Потом расслабляется и выглядит умиротворённой, словно пережила короткий пик напряжения и отпустила себя.

Я осторожно веду пальцами между её бёдер, собирая остатки влаги и возбуждения.

Я понимаю, что перед сном она трогала себя.

Думала ли обо мне?

Хочется верить, что так и есть.

Сейчас я думаю только о том, что она делала это своими пальцами — разносила по кругу ласку, проклиная собственное влечение ко мне.

Она пахнет желанием до сих пор. Сейчас я остро улавливаю нотки её возбуждения в воздухе, ставшем густым и плотным.

Я не должен возбуждаться ещё больше. Больше, кажется, не получится. Член подпирает ширинку и болезненно твёрдый. Но я прекрасно знаю, как именно она любит ласкать себя.

Вижу, словно наяву, как она раздвигала бедра, проникала пальцами в горячую влагу, кружила вокруг клитора, как кусала губы, выгибаясь от наслаждения и злости.

Я думаю только о ней.

С первого момента нашей встречи. Мой круг замкнуло на ней сразу же.

И как бы я ни пытался потом стереть с себя отпечатки её узких ладоней, кажется, она прожгла меня ими насквозь.

Я сменил много девушек после неё.

У меня нет проблем с сексом. Но ни с одной из них не хочется быть полностью открытым и незащищённым.

У меня всегда есть барьер в виде натянутого гондона и правило — никаких слов в постели. Пусть стонут, хрипят, орут, но только не говорят.

Разговоры — табу. Разогревающие словечки — тоже.

Карина считает меня грязным и пошлым, озабоченным.

Но вся моя грязь и пошлость — только для неё. Я не трачу ни капли на других. Долблю их со скоростью автомата, выполняющего свою работу, по избавлению от напряжения — и только.

С ней же меня кидает по американским горкам эмоций. Карусель из тончайшей похоти и вожделения кружит меня, не переставая. А потом выбрасывает прочь — слишком.

В нас с ней всего слишком — это постоянный взрыв и образование сверхновой.

Нужно встать и уйти.

Нужно?

Нужно ли?

Лёша, чёрт бы его побрал, любит Карину. Обречённо любит, сохнет по ней…

Я замечаю синеватые тени под глазами Карины.

Потому что она опять сидела допоздна и разгребала тот завал, который мой брат постоянно устраивает в своих счетах и отчислениях.

Сам чёрт ногу сломит, но Карина усердно трудится рука об руку со своим мужем. Верит в счастливое будущее с ним и усердно плывёт в одной лодке.

Знала бы она, что у лодки подгнивает дно, и вода вот-вот хлынет… Осталась бы с ним тогда? Или нет.

Смотрю на её подрагивающие губы.

Осталась бы.

Мне назло.

Пошла бы ко дну, с плотно сжатыми губами и ни за что. Ни за что не попросила бы о помощи.

Красота её тела заставляет меня дрожать и сходить с ума от похоти.

Я могу трахнуть её.

Могу перевернуть на живот и войти одним толчком.

Я возьму её сонную и ни хрена не соображающую. Вобьюсь толчками до предела…

Или разведу её ноги и вылижу так, что она забудет обо всём на свете.

Она всегда забывает обо всём, когда я в ней. Неважно — пальцами, членом или языком.

Есть нечто постоянное в мире меняющихся правил — наша гравитация и закон личного притяжения.

Я бы заставил выкинуть из её головы весь бред и туманную влюблённость в Лёху. Вымел бы весь мусор. Но… как быть с тем, что она однажды изменила мне?

Что делать с этой каменной глыбой, раздавившей моё доверие?

Мысль об измене как чёрный камень Мекки  — место паломничества моей ненависти.

Но сейчас грудь навылет, как девятимиллиметровой пулей, пробивает мыслью об усталости.