Бывший муж моей мачехи (СИ) - Либрем Альма - Страница 63

— Ты считаешь, что я ничего не менял только потому, что мне дорого то, что создала Викки?

— спросил он, всё ещё посмеиваясь.

Я кивнула, не способная даже обижаться на него в эту секунду. Больше всего на свете мне, если честно, хотелось просто выяснить для себя ответ на этот недовопрос, чтобы понимать, действительно ли я должна опасаться соперницы, которой вроде бы и не было.

Да я и не сражалась, собственно говоря, за сердце Олега, сказала себе, что мне это не нужно. Поклялась, что больше никогда не прощу и не полюблю его вновь.

А теперь понимала, что если однажды не позволю себе сделать хоть крохотный шаг ему навстречу, то так и останусь пленницей прошлого. Буду смотреть на него ребенка, как на напоминание о чем-то отвратительном, а не своего горячо любимого малыша.

Рано или поздно это закончится либо депрессией, либо окончательным расставанием.

И то, и другое наверняка расстроит маму, раз уж это единственное, о чем я действительно способна думать здраво. Конечно, ни одному человеку ещё не мешала здравая доля эгоизма, но мне почему-то показалось, что я свою где-то потеряла.

— Послушай, — Олег наконец-то поймал меня за руку, и я, набравшись смелости, посмотрела ему в глаза. — Я понятия не имею, как выглядел этот дом до того, как в нём поселилась Викки. Я просто не чувствую разницу. Я переехал туда только из прагматичных соображений: там удобнее, а моя квартира мне уже порядком надоела. Заниматься перестройкой не было времени.

— А не звонил мне?..

— Потому что я дурак! — запальчиво воскликнул мужчина. — потому что струсил. За это ты можешь меня ненавидеть, проклинать, желать мне смерти. Но только, пожалуйста, не за то, чего я не совершал.

Я хотела было высвободить руку из его крепкой хватки, но в последнее мгновение передумала. Олег, как мне показалось, сейчас говорил правду. Возможно, в каких-то моментах она была немножечко приукрашена, но в целом — он не лгал.

Не лгал, когда говорил, что выбросил из своего сердца Викки. Не лгал, вероятнее всего, когда говорил, что с той самой поры, как она растоптала его чувства и убежала к моему отцу, испытывает к ней только отвращение.

— Хочешь, — прошептал Олег, привлекая меня к себе, — переделаем там всё так, как ты захочешь? Или продадим, в конце концов, если тебе неприятен этот дом…

— Нет, — мотнула головой я. — Не продадим.

— Пообщаешься с дизайнерами, — ухватился за эту идею Олег, — подумаешь, что хочешь изменить в интерьере. Сделаем косметический ремонт — на это время можно будет переехать ко мне в квартиру, чтобы не дышать краской.

Я поначалу хотела отказаться, сказать, что мне это не интересно, но почувствовала, что это будет слишком жирная точка в наших и без того не клеившихся отношениях. Оказаться перед дурацким выбором: расслабиться и позволить себе довериться мужчине, который, возможно, ничего ко мне не чувствует и просто использует.

Или обречь себя на одиночество. Возможно, я защищу своё сердце. Возможно, мое сердце защитит себя само.

Я вспомнила о больнице и подумала, что без Олега мне светит не эта шикарная клиника с улыбающимися врачами, а та, где от отвратительного запаха хлорки будет выворачивать наизнанку. Я не боялась бедности, но представила себе, что будет, если уйду и в тот же момент продолжу изводить себя. Сомневаться, правильно ли я поступила, вычеркнув его из собственной жизни. Искать ещё какие-то доказательства. Рано или поздно кто-то из нас, или я, или мама, окажемся там, в стенах уже знакомой больницы. Возможно, в этот раз история не закончится хорошо. Мама ведь извела себя недоверием к отцу, боялась сказать ему прямо в лицо, что сомневается в его честности, и в тот же момент не могла простить.

— Ты можешь мне поклясться, что у тебя с нею ничего не было? — севшим от волнения голосом спросила я. — С Викки?

— Могу, — подтвердил Олег. Его голос звучал вполне убедительно, и мне так хотелось…

Так хотелось считать, что он не настолько лживая сволочь.

— Тогда, — я закусила губу, — давай попробуем? Отремонтируем дом, и правда. Уберем оттуда все воспоминания о прошлом, — я позволила обнять себя чуть крепче, перегнулась через разделявший нас рычаг коробки переключения передач и прижалась к Олегу, уткнувшись лбом ему в плечо. — Возможно, я смогу всё это отпустить и. Может быть, поедем куда-нибудь, погуляем? Поедим? — я вдруг ощутила, что впервые за последние дни всерьез голодна. — Я б не отказалась от чего-нибудь вкусненького. И необычного. И острого. И сладкого, — я мечтательно закрыла глаза, представив себе почему-то мороженое. А ещё острое-острое мясо.

И подумала, что имею право на беременные причуды.

— Поедем, — прошептал Олег мне на ухо. — Обязательно поедем.

И мне показалось, он искренне был благодарен мне за то, что я уже хотя бы позволила всему этому случиться.

Глава двадцать шестая

В этом году выдался солнечный, даже жаркий октябрь. Уже догорая, он не спешил отдать должное ноябрю, а заливал солнечными лучами золотистую листву, радуя своей теплотой и позволяя наслаждаться этими мягкими осенними днями.

Раньше я ненавидела осень, потому что именно осенью заболела мама. Но сейчас, глядя на улыбающуюся мать, кружившуюся вокруг стола на улице и расставлявшую тарелки с блюдами, я чувствовала, что начинаю влюбляться в это время года.

Мама с Анатолием Игоревичем приехали к нам в гости — наверное, уже в третий раз, — закрывать сезон пикников. Казалось бы, конец октября — не лучшее время, когда можно накрывать стол на природе, но у нас была отличная беседка на заднем дворе.

Новая. Старую я уничтожала с удивительным варварским удовольствием. Мы специально заказывали такую, чтобы она ничем не напоминала предыдущий вариант. Всё-таки, с того пикника всё, можно сказать, и закрутилось, и любые воспоминания о нем почему-то причиняли мне боль.

А я старалась оградить себя ото всего, что могло заставить меня нервничать. Делала это с особенной тщательностью, вознамерившись в самом деле беречь себя и не позволить никому и ничему испортить мне настроение.

Дом изнутри тоже было не узнать. Да и снаружи тоже, Олег даже специально нанял людей, чтобы поменять внешнюю отделку. Я наслаждалась этим новым видом в первую очередь потому, что так легче было чувствовать себя хозяйкой этого места, мне больше не приходилось оглядываться на прошлое и вспоминать о том, как та-которую-я-не-называю заправляла в доме моих родителей. Я каким-то чудесным образом вычеркнула это всё из памяти, вытолкала прочь, оставив лишь два периода: тот, когда хозяйкой здесь была моя жизнерадостная, счастливая мама, и нынешний, когда я сама заправляла этим огромным пустым домом, в котором больше не было места штату прислуги — зачем, если честь свои руки и клининговая служба? По крайней мере, я не сталкивалась с чужими людьми, не ловила на себе лишние взгляды, которые были бы мне неприятны, и не должна была оправдываться за каждый свой шаг.

После того, как ремонт был закончен, мы уже несколько раз встречались здесь, в основном на улице. Мама любила готовить, я — тоже, хотя и подзабыла довольно большое количество рецептов, и мы, хохоча, могли целые дни напролет провести на кухне, готовясь к будущему пикнику.

Олег маме нравился. Наверное, она всё ещё была благодарна ему за то, что этот мужчина не дал мне сделать ужасную глупость — впрочем, я тоже радовалась, что он тогда остановил меня. С каждым днем я любила своего будущего ребенка всё сильнее; вот и сейчас, остановившись чуть поодаль и наблюдая за мамой и её уже-не-врачом, опустила ладонь на живот.

— Всё в порядке? — прозвучавший совсем близко голос Лаврова заставил меня вздрогнуть.

Олег приобнял меня за талию. Я не противилась, давно уже перестав так остро реагировать на его приближение, только закрыла глаза на мгновение. Мне бы хотелось перестать в нём сомневаться, но каждый раз, когда он подходил вот так, внезапно, я вспоминала о всех причинах не доверять ему гораздо скорее, чем о поводах просто быть счастливой рядом с ним.