Бывший муж моей мачехи (СИ) - Либрем Альма - Страница 32

Просто я вчера вечером позволила себе быть двадцатилетней дурочкой, а теперь вдруг вспомнила о том, что периодически надо включать голову. Наверное, потом, когда всё закончится, я смогу обвинить в своих ошибках отца. По крайней мере, именно из-за него я вообще оказалась у Олега дома.

— Больно?

Я вздрогнула. О физических ощущениях я как-то даже и не задумывалась, и мысли убегали куда-то далеко, но.

— Нет, всё в порядке, — прошептала я. — Просто немного. непривычно? — делиться своими ощущениями мне не хотелось, и я невольно отодвинулась от Олега, пытаясь как-нибудь увеличить дистанцию между нами.

Я считала мужчин довольно черствыми существами и была уверена, что он даже не обратит на это внимание, потому смело отвернулась, притворяясь, будто просто хочу задремать, потому что проснулась слишком рано. Или уснула слишком поздно.

Не важно.

Почему-то я не сомневалась в том, что Олегу будет наплевать. Потому, когда он придвинулся ко мне, скользнув ладонями по плечам и обняв за талию, посчитала, что это просто желание продолжить нашу ночь. Возможно, довольно логичное. Возможно, физически мне тоже этого хотелось, но для того надо было погасить мысли, буквально оравшие в голове, а сделать это оказалось не настолько просто, как я предполагала.

— Ты боишься, так ведь?

Я вздрогнула. Прозвучало крайне неожиданно, и я, пытаясь никак не выдавать свои чувства, даже не заметила, что сминаю простыни, скользя по ним ладонями.

— Стася, — голос Олега обволакивал, завораживал и заставлял меня терять голову. — Послушай, — как вкрадчиво и нежно. — Ты можешь мне доверять, — он говорил с такой твердой уверенностью, что я в самом деле была готова поверить. — Я тебя не оставлю.

— Я боюсь верить, — прошептала я, хотя на самом деле собиралась промолчать. Мне нельзя никому доверять. Даже своему первому мужчине, которого, как мне вчера вечером показалось, я полюбила. Позволить себе чувства, в которых я потом разочаруюсь — разве это не страшно? Мне хотелось перестраховаться, убедиться в том, что я не прогадала, и всё будет хорошо, но… Разве это возможно? Разве в этой жизни вообще хоть что — нибудь можно определить четко?

— Почему?

— Потому что раньше я могла верить только маме, — прошептала я.

— Мне показалось, ты доверяешь, например, её врачу.

— Но это другое!

— Это то же самое. Даже важнее, Стася. Разбитое сердце можно собрать по кусочкам, а человека воскресить, к сожалению, нет.

— Но Анатолий Игоревич не собирается нарочно убивать мою мать. Или причинять ей вред,

— беспомощно прошептала я, чувствуя, насколько смешным был этот аргумент.

Олег мягко рассмеялся. Я вздрогнула, чувствуя, как его ладонь, прежде лежавшая на моем локте, скользит чуть ниже, к животу.

Мне не хотелось позволять телу вновь руководить всем. Не хотелось, чтобы физическое желание предопределяло что-то в этих шатких и, скажем прямо, договорных отношениях. Но я ничего не могла с собой сделать. Даже понимая, что мне бы сейчас вывернуться из его рук и настоять на серьезном разговоре, я невольно выгибалась мужчине навстречу и чувствовала, как вновь теряю голову.

— Я тоже не собираюсь причинять тебе вред, — прошептал Олег. — И не собираюсь разбивать тебе сердце. Обещаю. В жизни ничего нельзя гарантировать, но, по крайней мере, я могу поручиться за то, что не сделаю этого нарочно.

Я убеждала себя, что не поверю, не буду наивной дурочкой, которой одного слова достаточно для того, чтобы растаять в мужских руках.

Но вместо того, чтобы сопротивляться, оттолкнуть Олега, встать, по крайней мере, только прижималась спиной к его груди, позволяя его рукам скользить по моему телу, и наслаждалась каждым прикосновением, каждым осторожным поцелуем, каждым огненным клеймом, оставляемым его дыханием.

Мне казалось, мы просто случайно потерялись во времени. Вроде бы ещё мгновение назад я хотела уйти, но сейчас вновь таяла в объятиях Олега и пообещала себе довериться ему. Хотя бы попытаться. Убедила себя саму в том, что это для меня спасение, что он не обманет.

Убедила и провалилась в пучину страсти, позабыв и о собственной неопытности, и о стеснении, и даже о том, что он на двенадцать лет старше и был мужем моей мачехи.

Всё это на какое-то время потеряло своё значение.

Мы выбрались из кровати, наверное, ближе к полудню, и я вновь надела всё то же красное платье, хоть и чувствовала себя в нём редкой развратницей. И, судя по тому, каким взглядом скользнул по мне Олег, ассоциации были не случайны.

— Неужели это платье действительно так влияет на мужчин? — хихикнула я, опираясь спиной о подоконник и с любопытством поглядывая на Олега.

Он натянул какие-то джинсы, совершенно не ассоциировавшиеся в моей голове с богатым деловым человеком, а скорее делавшие его моложе лет на семь, но так и не озаботился тем, чтобы надеть футболку.

Я уговаривала себя даже не смотреть на него, но всё равно украдкой косилась на подтянутое мужское тело, вспоминала о том, что именно с этим человеком провела сегодняшнюю ночь, наслаждалась его поцелуями, его…

Чтобы отогнать воспоминания, пришлось мотнуть головой, и волосы смешно растрепались, падая на глаза. Стало только хуже; Олег подошел мне, напоминая ленивыми движениями какого-то дикого хищного кота, и осторожно заправил пряди мне за уши.

От его прикосновений било током.

— Несомненно, это платье способно подчеркнуть достоинства фигуры, — хмыкнул Олег, скользя кончиками пальцев вдоль края платья, очерчивая линию моего декольте. — Но только если его надеть на другую женщину, эффект будет иной. В этом всём, — он окинул меня взглядом, — меня интересует не платье, а то, что скрывается под ним.

Я рассмеялась, даже слишком легко и развязно, как для себя. Его слова почему-то мне льстили, и хотелось наслаждаться звучанием этого мягкого, приятного голоса, принимать на свой счет эти комплименты и оставаться любимой.

Любимой. Странное слово, и я перекатывала его на языке, словно горошину, пробовала на вкус, пыталась определить, могу ли применить к себе каким-то образом?

— Ты прекрасна, — шепнул Олег. — Во всём, даже если вдруг решишь, что твоё — это стиль оверсайз.

— О, нет, увольте! — фыркнула я. — Меня же вышвырнут из дома! — я расхохоталась и запоздало вспомнила о том, что дома-то не была уже несколько дней. — Олег.

— Что?

— Мне, наверное, надо бы домой вернуться, — я закусила губу, пытаясь таким образом отрезвить себя и собраться с мыслями. — Притвориться послушной дочкой. И залезть в кабинет, чтобы принести тебе нужные бумаги. Ты же знаешь.

Олег взглянул на метя так, как будто искренне сочувствовал, что из-за него я должна буду вновь оказаться в том гадюшнике. Тем не менее, он склонил голову в согласном кивке, осознавая, что вернуться-то мне придется в любом случае.

— Ты права, — с явной неохотой произнес он. — Когда хочешь поехать домой?

Хочу? Да никогда! Я бы с удовольствием больше ни разу в жизни не переступила порог отцовского дома, попрощалась бы раз и навсегда с дурацкой необходимостью притворяться той, кем я никогда на самом деле не была. Но надо доиграть в эту дурацкую игру.

— Наверное, прямо сейчас, — решительно произнесла я. — Лучше не откладывать неприятное на потом, а разобраться со всем сейчас. Просто отрезать, да и всё…

— Думаешь.

— Да, — кивнула я. — Если у меня будет возможность, я сделаю это сегодня. Я больше не могу тянуть кота за хвост. К тому же, тебе скоро подписывать договор.

— Да, — согласился Олег. — Ты права. Чем скорее я получу нужную информацию, тем лучше.

И я скорее почувствую, что больше не буду его должницей. Это отвратительное ощущение могло разрушить даже самые крепкие отношения, а что уж говорить о наших, которые на самом деле даже не начались-то толком!

— Тогда я соберусь, — вздохнула я. — И поедем. Прямо сейчас.

— Хорошо, — согласился он. — Но.

— Прямо сейчас.

Я бы с удовольствием уцепилась за это самое "но", потому что знала — смогу таким образом увильнуть от ответственности, отложить неприятную миссию ещё хотя бы на один день. Но позволить себе такую слабость — нет уж!