Алекс и Алекс (СИ) - Афанасьев Семен - Страница 50

Пошевелив пальцами и не обнаружив в ощущениях особых различий с тем, что было до операции (кроме небольшого шрама на коже), выхожу из помещения, прикрыв за собой дверь.

На мгновение засовываю голову в комнату, где доктор возится с пострадавшим (благодаря разным режимам зрения от Алекса, я здесь вижу даже через односторонне прозрачные стёкла. А сам ход процедур она громко комментировала матом на весь коридор). Повинуясь необъяснимому импульсу, говорю на портуньол:

— Камила, я пошёл!

— Давай, — отвечает она, не отвлекаясь от работы. — Сейчас занята. Твои назначения сброшу тебе на комм попозже, как только смогу отойти. Рука в порядке?

— Да.

Вау, я крут! Я назвал её по имени, и она мне ответила!

А ещё те, кто нёс этого здоровенного дурака сюда, плюс их товарищи, толпящиеся в коридоре, явно с завистью смотрят на меня и на то, как я с ней разговариваю.

— Слушай, спасибо за портуньол, — искренне благодарю Алекса, который саркастически хмыкает в ответ.

Под его руководством, время от времени, когда есть минутка, делаю кое-какие упражнения и мой прогресс очевиден даже мне.

— Видел, как все удивились её ответу в мой адрес? — непроходящая радость продолжает распирать меня изнутри даже на улице. — Ещё и, сто процентов, позавидовали!

— Я думаю, слово «Камила» поняли все присутствующие, даже не зная языка, — веселится Алекс в ответ. — Я просто не уверен, что обращение от перводневки к офицеру по имени — это то, к чему они в своей армии привыкли.

— Упс, — моя эйфория тут же исчезает. — Хоть бы я её не подвёл этим…

— А ты думай чаще, чем действуешь. А не наоборот, — ехидно напутствует меня Алекс по пути в аудиторию.

Несмотря на качественную и быструю медпомощь, Алекс говорит, что ближайшие несколько часов мне лучше провести на теоретических занятиях.

На полигон пойдём заниматься попозже и руку пока будем беречь.

— Кстати, какие свои ошибки можешь назвать по этой ситуации в столовой? — напоминает он о необходимости анализа после каждого применения наших с ним специальных режимов.

— Ты сейчас затянешь свою шарманку, что не надо было обострять, — предполагаю. — С твоей стороны, ошибкой можешь посчитать и сам факт разговора. С тебя станется.

— Нет. Речь исключительно о физическом контакте.

Мысленно проматываю происшествие по секундам и быстро нахожу нужное место:

— Когда он первый раз ударил, я ответил локтем, не вкладываясь. А надо было сразу всё делать с этим твоим медицинским усилением. — Он молчит, потому продолжаю. — Если бы я ему сломал рёбра, да ещё удачно, они б могли или лёгкое, или сердце проткнуть. Тогда он бы вышел из строя и не срезал бы мне руку. Так?

— Почти, — помолчав, не спорит Алекс. — С одним уточнением. То, что ты называешь «медицинским усилением», это временный виртуальный протез от меня тебе. Сама способность наносить такие повреждения, даже местным одарённым, попадая в резонанс, есть приобретаемый и покачиваемый навык. И твоя природная способность, кстати. Я до столовой предполагал в теории, но не был уверен; потому не обнадёживал тебя раньше времени. А сейчас готов заявить: ты можешь этому научиться даже сам. Если займёшься всерьёз.

— Это правда возможно? — помолчав, осторожно спрашиваю, боюсь поверить в услышанное.

— Более чем. — Уверенно отвечает он. — Судя по тому, что я увидел сегодня на практике, в техническом плане они не сильно отличаются от обычной биологии. Их щиты, кажется, служат больше от их же энергетических повреждений. Скажем, если целенаправленно тренировать поражение на короткой дистанции собственными физическими ресурсами, рано или поздно ты начнёшь их пробивать. Это совершенно точно. Вопрос лишь в затрачиваемых на тренировку усилиях и во времени.

Кажется, у меня сегодня день открытий. То, что Алекс не балабол и в науке шарит по-настоящему, я понял ещё тогда, когда он нейтрализовал попытку воздействия на меня той китаянки. Выработав из моих собственных ресурсов гормональный коктейль, требовавшийся в тот момент.

Сейчас же, если окажется, что одарённых могу бить даже я — простой пацан (надо только тренироваться)… даже не знаю, что тут сказать.

Ч-чёрт, теперь не понятно, о чём из приятного думать: о Камиле? О рекомендациях куратора? Или о том, что можно встать вровень с одарёнными?

Одна из кафедр Корпуса.

Присутствуют несколько преподавателей.

— Бак, твой новый соискатель уже отметился?! — хлопает по плечу сидящего за столом подполковника товарищ, ведущий групповые занятия на старших курсах.

У спрашивающего неплохие отношения с Баком, но на людях они этого стараются не показывать и обычно подтрунивают друг над другом.

— Ну, мальчик явно старательный. По крайней мере, в работу включился сходу. Пока нам делали трассу на полигоне, сам добросовестно почти два часа разбирался с АОС на двадцать первом пулемёте. — Отвлекается от бумаг подполковник, поднимая глаза на собеседника и делая вид, что не понимает подоплёки вопроса. — До обеда трассу прошёл не один и не два раза. Бегал, как заведённый, с учётом того, что без завтрака. Я ему допуск в столовую только к обеду открыл.

— Да я не о том, — досадливо морщится стоящий преподаватель. — Говорят, только что правую руку потерял в столовой? — Не видя должного удивления на лице Бака, он добавляет. — И может, он просто вид делал, что разбирается с той АОС? Специально, чтоб тебя впечатлить на старте?

— А я логи локальной сети потом сразу проверил, и все его загрузки, — рассеянно улыбается Бак в ответ. — Он вначале загрузил себе софт для анализа, потом через паузу — драйвера предыдущих версий, потом — историю обновлений софта, потом — отчёты о сбоях.

— Анализирует методику? — уже более серьёзно предполагает собеседник, обдумывая услышанное.

— Скорее, на данном этапе лишь пытается нащупать направления эволюции АОС. И ищет конструктивные пределы режимов, — вежливо отвечает подполковник. — Но явно неленив. Посмотрим, что дальше будет.

— А почему сразу не скажешь ему, что правильно делать? Он же сейчас, как слепой щенок, в разные стороны будет тыкаться?

— Чем больше ткнётся в стороны сейчас, тем быстрее прогресс после подсказки, — отвлечённо отвечает Бак, возвращаясь к бумагам. — Кстати, а руку он не там повредил, где твоему дипломнику глаз сейчас восстановить не могут?

— Как так?! — товарищ, кажется, подпрыгивает на месте и рывком достаёт из кармана личный комм.

Свидетели разговора тихонько посмеиваются.

— Я же сводку по медчасти смотрел на всякий случай, — изображает рассеянность Бак, не отвлекаясь от документов. — Именно из-за его руки. Первый день, такие привилегии… Ожидал, что его отпинают разок, если честно… И держал руку на пульсе. Но вот сейчас медицина пишет, что ему всё восстановлено на девяносто восемь процентов и что он уже часа полтора как на амбулаторном режиме. Сам, кстати, вот прямо в этот момент на паре по культуре, я смотрел недавно. Даже на камере его видел, первая парта… Этой правой рукой уже работает. А твоему дипломнику что-то там в глазу не могут восстановить, я думал, ты знаешь?

Глава 20

Доктор Карвальо, закусив губу, продолжала в который раз перебирать на регенераторе режимы и настройки. Несмотря на все её усилия, изменения в зрительном нерве только продолжали нарастать.

Параллельно с этим, не желали устраняться и кое-какие проблемы сетчатки глаза плюс глазного дна (и ещё многое по мелочи), но эти пункты пока не были столь критичными.

Глаз учащегося, как механизм, был капитально выведен из строя сразу по трём независимым направлениям: рецепторный аппарат, воспринимающий свет и цвета, дегенерировал на глазах, пусть и не сломя голову.

Нейро-дегенеративные процессы в зрительном нерве нарастали уже как раз-таки каскадно. По личным впечатлениям, Камиле казалось, что там вообще всё очень плохо и балансирует на грани необратимости. Пусть пока и по эту сторону.