Бархатистые прикосновения - Деверо Зара - Страница 35

— Зовите меня, пожалуйста, Ирвином! Так вы полагаете, маркиз преувеличивает ваши достоинства? Мне кажется, он их преуменьшает. Он умолчал о вашей неотразимой внешности, подчеркнув лишь ваш ум. Какой хитрец!

Американец обладал врожденной властностью и мощной мужской аурой. Даже непродолжительное общение с ним повергало женщин в трепет. Не стала исключением и Карен: соски ее набухли, промежность расплавилась, а в голове возникла мысль, что неплохо бы сблизиться с этим мужчиной и попытаться, вобрав в себя его сперму, стать такой же удачливой.

Гостиная, в которой они разговаривали, напоминала музей — так много в ней было антикварных вещей. Но вид у комнаты был вполне обжитой. Здесь уже находились Тони и Патти, одетая в пурпурное атласное платье с открытыми плечами, пышными рукавами и с лифом на китовом усе, подпирающем груди так, что они почти вывалились наружу. Ее черные волнистые волосы украшала белая камелия.

Вскоре появилась Армина, облаченная в облегающее серебристое платье, надетое на голое тело — это позволяло окружающим любоваться ее торчащими сосками, аппетитными ягодицами и таинственной впадиной между ними, отчетливо обозначающейся при ходьбе. Изящная, миниатюрная, дьявольски сексуальная, она была воплощением греховности. Оказавшись в окружении очаровательных женщин, Ирвин расцвел, но продолжал выказывать Карен свое особое расположение.

Мэллори беседовал с Мартой Райнер, секретаршей Ирвина, одетой в платье цвета детской неожиданности, совершенно не оживляющее ее невзрачную внешность. Ее каштановые волосы были стянуты в пучок, на носу блестели очки в дорогой оправе. Уставившись бессмысленным взглядом на маркиза, она пыталась следить за разговором своего шефа с его соблазнительницами. Не вызывало сомнений, что она сексуально озабочена и боготворит своего босса. В руке Марта сжимала блокнот и шариковую ручку, готовая стенографировать в любой момент.

— Как ты думаешь, Ирвин выпускает с ней пар, если поблизости не оказывается никого получше? — шепотом спросил Тони у Карен, сохраняя благопристойное выражение лица, соответствующее его почтенной бородке, синей бархатной бабочке и красному парадному кушаку.

— Вполне возможно, — ответила Карен, облизывая соль с края бокала с коктейлем «Маргарита».

— Как же она страдает, бедняжка! — покачал головой Тони, пригубливая бокал виски со льдом. — Она такая худенькая. Мне так и хочется пожалеть ее и приголубить.

— Желаю успеха! — сказала Карен, косясь на Мэллори. Планы Тони на этот вечер ее совершенно не беспокоили.

Всех пригласили к столу. После аппетитных закусок из даров моря гостям подали мясное жаркое с жареным картофелем, йоркширским пудингом и домашними овощами. На десерт принесли экзотический фруктовый пирог с персиками и взбитыми сливками, пропитанный коньяком и политый глазурью. Кофе пили на террасе.

Прислонившись спиной к балюстраде, Мэллори, одетый во фрак, раскурил подаренную ему Ирвином сигару и, зажав ее, как указку, между пальцами, поделился с Карен своими планами переустройства усадьбы:

— Мне представляется, что неплохо разбить перед домом несколько лабиринтов. Раньше они здесь были. Вы их видели на старых планах?

— Да, — ответила Карен. — Один из них был разбит возле озера. — У нее кружилась голова после выпитого вина. В желудке ощущалась приятная тяжесть. Ей казалось странным, что маркиз советуется с ней, но голос его ласкал ей слух, отдаваясь эхом в копчике.

— Но вечнозеленые кустарники долго растут, — резонно заметил Ирвин. — Не правда ли?

Американец устроился в старинном резном кресле, украшенном головами химер, звериными лапами, звездами и свастиками. По бокам от него стояли Армина и Патти, оказывающие гостю особое внимание, как в интересах Мэллори, так и преследуя собственные цели: они знали, что Ирвин будет щедр с ними.

— Но ведь можно разбить розарий или посадить взрослые растения, купленные в оранжерее, — возразил маркиз. — А еще лучше — устроить японский садик с каменными дорожками, водоемами, бамбуковыми перегородками и крохотными деревцами.

— У меня есть друг-японец, — сказала Карен. — Он мог бы проконсультировать вас по этому вопросу. — Перед ее мысленным взором возникла квартира Кана, с ее оригинальным интерьером, в котором ей было приятно предаваться плотским утехам.

— Вы правы! Лучше всего устроить несколько разных лабиринтов: традиционный английский, японский, розарий. Марта, отметьте это в своем блокноте и свяжитесь с дизайнером.

— Хорошо, мистер Дуайер, — покраснев, сказала секретарша, раскрывая блокнот дрожащей после выпитого шампанского рукой.

Над садом взошла полная луна, посеребрив верхушки деревьев. Загадочные звезды на черном небе придавали вечеру особое очарование.

— Вы когда-нибудь бывали в Америке? — спросил Ирвин у Карен, закидывая ногу на ногу.

— Нет. Но мои родители сейчас в Штатах.

— Вам обязательно следует побывать у нас! Приглашаю вас к себе в Лос-Анджелес. Нет, я приглашаю к себе всех присутствующих! — сказал Ирвин, взмахнув рукой.

— Лично я с удовольствием принимаю это приглашение! — воскликнула Армина и, наклонившись к американцу, погладила его по бедру.

— И я тоже! — промурлыкала Патти, поводя плечами и наклоняясь так, чтобы гость мог рассмотреть ее груди.

— Решено! — хлопнул он в ладоши. — В конце месяца все летим в Америку на «конкорде». И вы тоже, Карен. В Штатах мы пересядем на мой личный реактивный самолет.

Лицо Марты покрылось красными пятнами, на глаза у нее навернулись слезы. Тони, разлегшийся в шезлонге, расплылся в улыбке. Мэллори куда-то исчез.

Из гостиной послышались звуки фортепиано. Заинтригованная ими, Карен прошла в дом и застала хозяина за пианино: он самозабвенно играл сонату Бетховена. Карен неслышно приблизилась к нему и застыла, пораженная страстностью его игры.

По спине у нее побежали мурашки, промежность взопрела, и в ней, словно в парниковой грядке, проклюнулся стебелек. Но маркиз был далек от суетных мыслей, он погрузился в мир музыкальных грез. Карен подошла к инструменту и, положив руки на его черную полированную крышку, стала наблюдать за пальцами Мэллори.

Длинные и сильные, они беспощадно стучали по клавиатуре, извлекая из нее резкие, тревожные звуки, похожие на удары рапирой. Он играл так же уверенно, как и фехтовал.

Шелк стал тереть соски Карен, она расстегнула пуговицы на груди и распахнула платье. Мэллори скользнул по ней рассеянным взглядом и продолжал играть. Карен начала гладить и сжимать соски, все сильнее возбуждаясь от проникновенной музыки. По телу ее распространился жар. Соки текли по ее ногам ручьями, голова шла кругом. А маркиз все играл и играл, не обращая на нее внимания. Наконец он взял финальный аккорд и откинулся в изнеможении на спинку стула. Его взгляд обрел осмысленность. Карен убрала с грудей руки, он встал, наклонился и начал ее целовать. По спине ее пробежала дрожь, она пошатнулась.

— Только музыка может передать всю палитру человеческих чувств, — прошептал маркиз, оторвавшись от ее груди.

Она сжала его руку. Он погладил ее по щеке и, склонив голову, вновь впился в сосок. Рука его скользнула по ее животу к промежности. Она почувствовала, как он сжал трепетный хоботок. Фаллос под его брюками пришел в необычайное волнение и уперся ей в лобок. Она раздвинула ноги и начала тереться о него низом живота.

Маркиз стал торопливо ощупывать ее обнаженное тело. Карен охнула, содрогнулась в экстазе и подставила губы для поцелуя. В музыкальную гостиную неслышно вошла Армина.

— Вот вы где! — воскликнула она. — Ирвин хочет посмотреть порнографические рисунки.

Окаменев, маркиз отшатнулся от Карен. Она похолодела, огорченная несвоевременным вторжением настырной кокотки. В дверях возникла фигура американца, за ним появилась и вся его свита. Попыхивая сигарой, Ирвин пророкотал:

— Надеюсь, мы вам не помешали! Предлагаю закончить деловую часть вечера и после этого хорошенько развлечься.

Мэллори одернул смокинг и повел гостя в библиотеку. Дверь отпер Тони, он галантно пропустил американца и маркиза вперед.