В конце пути - Норт Клэр - Страница 7

Женщина с удивлением услышала этот язык из уст чужака, внимательно на него посмотрела, потом заговорила; она, похоже, больше привыкла к гренландскому диалекту калааллисут.

– Знаю, конечно. Он приплыл три дня назад, погостил у Свена, потом подался на северо-восток.

– Северо… еще севернее?

– Да.

– На чем поехал профессор?

– Ногами пошел.

– Во льды? И вы его не…

Чарли умолк, однако старуха угадала его мысли и улыбнулась.

– Не остановили? – хмыкнула она и вновь переключила внимание на улов, на нож, ловко выпростала рыбьи внутренности, и те аккуратным сгустком шлепнулись на дно ведра. – Нет, конечно. Он понимает, что делает.

– Я его ищу.

– Да? Что-то случилось? Семья? Или?..

Голос женщины замер – что же еще может быть, кроме семьи?

– Я должен кое-что передать профессору. Меня зовут Чарли, я…

Собеседница уже потеряла к нему интерес.

– Поговорите с Ане и Свеном. Они занимаются такими, как вы.

Домов в Оунавике было совсем немного, а табличек с названием улиц не было вовсе.

Двое мальчишек-подростков объяснили Чарли дорогу, и, когда он заблудился во второй раз – его сбивало с толку, что дома тут цеплялись за камень без всякой системы, что красное здание соседствовало с таким же красным, а не с белым, синим или желтым, – вот тогда женщина с топором в одной руке и со смартфоном в другой ненадолго прервала свои занятия и показала, как пройти к дверям.

– Нечасто к нам заглядывают гости, – произнесла она по-датски с сильным акцентом. – Надо бы устроить праздник.

Вестник Смерти ответил слабой улыбкой и решил не упоминать о цели своего путешествия.

Ане и Свен жили на краю поселка. Их собаки при приближении Чарли вскочили – скорее с любопытством, чем со злобой; молодые доверчивые псы запрыгали позади старых крепких ветеранов, желая разглядеть чужака. Лайки были не просто данью старым традициям, лайки были необходимостью.

– На собаках мы охотимся на суше, а на каноэ – в море, – пояснил Свен, шесть футов три дюйма, волосы черные-пречерные, будто отполированные, кожа обветрена до красноты. – По-другому никак. – Он терпеливо подождал в холодном коридоре, пока Чарли снял ботинки, стряхнул одно пальто, стащил второе, следом зимние штаны, оставил на себе лишь несколько нижних слоев одежды из хлопка и флиса; когда гость стал наконец доволен, хозяин коротко кивнул и гаркнул: – Сюда!

Чарли проследовал в гостиную с камином; газ в него поступал из пропановых баллонов за окном. На полках стояли фотографии – Свен держит гарпун, Свен с собаками; Свен и Ане на ступенях маленькой церкви на холме над Оунавиком, в волосах у Ане белые цветы, поверх платья наброшена теплая шаль. Ане в окружении своих учеников, всех двадцати: младшему – пять, старшему – шестнадцать, школьники одеты в котиковые шубы. Свен и Ане чинят нарты; медовый месяц Свена и Ане в Риме, они неприкаянные, растерянные, щурятся от яркого света, бьющего в глаза.

Под снимками – телевизор с плоским экраном; на экране – беззвучная мелодрама про мор и путешествия во времени. У противоположной стены – топчан, укрытый стеганым одеялом и шерстяными пледами.

– Здесь будете спать, – сообщил Свен. – Завтраком мы вас покормим.

– Спасибо, но я…

– Вы собираетесь на лед, так?

– Так.

– Неудачное время. Лето было очень жаркое, ледники тают. Морская охота плохая – во сне может в море унести. На юге потоп, у нас ничего интересного.

Свен говорил по-английски четко, решительно, по делу, и Чарли подозревал, что по-датски или на калааллисут речь хозяина звучала бы так же резко.

– Что вы хотите увидеть? Северное сияние? Сейчас солнце заходит совсем ненадолго, сияния не видно; возвращайтесь зимой. Киты? Моря меняются, течения ведут себя неправильно. Белые медведи? Они вымирают. Вам грустно такое слышать? Правительство говорит – не переживайте, настало время больших возможностей, теперь все вокруг зазеленеет; но нарвалов мало, и птицы летают другими маршрутами, и все живое…

Свен умолк, помотал головой, отвернулся, чтобы Чарли не заметил ни единого проблеска чувств на его длинном непроницаемом лице.

– Я ищу профессора Уле, – нарушил тишину гость. – Мне сказали, что он временами наведывается сюда, в Оунавик.

Свен вновь повернулся – быстро, с любопытством, – и у Чарли мелькнула мысль, не сказал ли он чего-то плохого, не обидел ли. Затем Свен выпрямил спину и с непонятной гордостью произнес:

– Да, наведывается. Он был четыре дня назад.

– Вы его видели?

– Он заходил.

– Ночевал у вас?

– Нет. У нас сложные отношения.

– Не понимаю.

– Вы не знаете?

– Не знаю и не понимаю.

Вновь удивление, смешанное с чем-то еще, – не глумится ли Чарли над ним, Свеном; не валяет ли дурака, сидя в самом сердце его дома? Чарли неуютно поерзал на топчане и добавил:

– Я просто выполняю работу. Я… Я должен передать профессору вот это. – Он показал чайную жестянку в ярко-красной подарочной обертке.

Свен, утратив все свое величие, перевел взгляд с жестянки на Чарли, вновь на жестянку и назад на Чарли.

– Зачем?

– У меня такая работа. Я вестник Смерти.

Свен все стоял, камин горел, солнце дрожало над горизонтом и медленно ползло вниз, медленно запускало пальцы за черные клокочущие горы, что высились над поселком. Затем, не сказав ни слова и не изменившись в лице, Свен вышел из комнаты, а Чарли с жестянкой чая остался сидеть на топчане и смотреть на огонь.

Глава 15

– Хорошая была охота, хорошее убийство, мы всю тушу использовали, всю до кусочка…

– Во время испытаний данного продукта ни один кролик не пострадал.

– Что они творят? Это мерзко, мерзко до ужаса…

– Охота с гончими – старинная традиция…

– Вурдалаки!

– Они мажут кровью лица…

– Давай начистоту, ладно, поговорим начистоту? Понимаешь, бедняки нам завидуют…

– Я против законов, которые запрещают оружие, да, против – мне оленей стрелять надо.

– А счетчик все тикает…

Меню ресторана «Полярная звезда», Нуук, сентябрь 2015

Копченая скумбрия с хреном, горчичными зернами и молоком.

Сердце овцебыка, подается со спельтой, облепихой и домашним майонезом.

Седло северного оленя, краснокочанная капуста, костный мозг и ежевика.

Суаасат – суп из тюленя, с луком, картофелем и лавровым листом.

Соус тартар из нарвала, подается с хрустящим картофелем и компотом из водяники.

Все блюда готовятся из самых свежих и самых лучших продуктов.

Приносите свою рыбу!

Глава 16

Ане преподавала в школе. Ане сама была школой. Когда Ане не преподавала, она мастерила украшения из кости, кожи и камня. Работы Ане выставлялись в Нууке – одно украшение купил американец для какого-то своего знаменитого клиента, который якобы участвовал в кампании в поддержку коренных народов; правда, этого украшения Ане больше не видела и чем дело кончилось, не знала, да и вообще, она была полукровкой и не понимала, как люди в Лос-Анджелесе собираются ее защищать, и от чего именно, но что поделаешь, хоть деньги заплатили, и то хорошо.

Сейчас Ане стояла в кухне своего маленького домика, расположенного там, где соленая вода встречается с белым льдом, и тихо, тягуче перешептывалась с мужем, с которым жила пятнадцать лет, а в соседней комнате на старом мамином топчане, предназначенном для редких гостей, сидел вестник Смерти и безуспешно ловил сигнал мобильного телефона, и смотрел в огонь, и ждал.

Он же не…

…но приехал сюда…

…не значит…

…летний лед…

…Уле ушел без собак…

…всегда без собак…

Узнаем ли мы Смерть, если он появится?

Не знаю. Не знаю.