Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 67

– Так, теперь понятно, почему Сэм так восхищен вами. А вы всерьез собираетесь заплатить ему сто тысяч?

– Четыреста, я же приобрел права на четыре книги. Но не собираюсь, потому что уже заплатил. Я предупредил Сэма, что печатать буду несколько лет, но плачу сразу. Чтобы не выглядеть человеком, старающимся отвертеться от взятых на себя обязательств.

Генри окинул меня оценивающим взглядом:

– Интересный у вас подход к бизнесу… интересный, но достойный. А что столь достойного бизнесмена привело к нам в Америку? Мне кажется, что выкинуть четыреста тысяч вы могли бы и не тратя столько времени на дорогу. Я слышал, что ваше издательство уже печатает почти двадцать процентов книг в стране, вы что, собираетесь заняться скупкой конкурентов?

– Ну, если вы пообещаете, что сами не полезете в книжный бизнес…

– Мне хватает того, что я дружу с писателем – это отвращает от самой мысли иметь какие-либо дела с издательствами. Так что слушаю.

– "Бетлехем Стил" сейчас переделывает рельсовый завод в балочный, и я хочу купить у них ненужное оборудование. Пока я рельсы как раз у вас покупаю, но пошлины в России делают это разорительным занятием…

– Так "Трамвайная компания Волкова" тоже ваша?

– И она тоже, но завод мне нужен в Сибири. Точнее, на Дальнем Востоке – мне кажется, что англичане слишком уж уютно устраиваются в Китае, и нагадить им было бы не только выгодно, но и просто приятно. А рельсовый завод – лучший для этого способ.

Откровенно говоря, я надеялся, что Генри может поспособствовать переговорам с вифлеемцами – хотя бы в роли "призрака конкурента". Но все оказалось совсем не так, как я предполагал:

– Боюсь вас разочаровать, но вы изрядно опоздали. Все, что им стало ненужно, уже давно отправлено на переплавку.

– Но ведь завод-то был почти новый, проработал всего три года…

– Но им-то зачем себе конкурентов плодить? Оборудование сейчас металлурги сами себе делают, а если оно будет продано – кто поручится, что вскоре оно не заработает у конкурента?

– Жаль, очень жаль… бельгийцы будут его делать года полтора.

– Полтора года на рельсовый стан? Алекс, мне тоже не нужны конкуренты… а кому вы собираетесь в Сибири рельсы продавать? Китайцам? Русским промышленникам?

– Я их вообще продавать не собираюсь. Мне нужны несколько железных дорог, мне нужны рельсы для трамваев – и завод, подобный столь неудачно усопшему в Вифлееме, лет десять, а то и больше, будет работать исключительно на мои внутренние нужды. Ну а то, что удовлетворение этих нужд приведет к сильному неудовлетворению нужд уже британских – это всего лишь небольшой и совершенно побочный бонус. У нас в России есть поговорка, в стихах, а на английском она звучала бы как "Today I have a real mirth: I did for someone dirty filth". Я знаю, что поэт я неважный, точнее сказать вообще никакой, но мне кажется, что если "someone" заменить на "England", то получится и более складно, и, главное, более верно.

– Вы недооцениваете себя: стихи вышли неплохие – засмеялся Генри. – Но как рельсы могут нагадить островитянам?

– Сейчас они держат все угольные базы в Азии, поэтому обладают почти монополией на торговлю с Китаем, минимизируя продажи угля иностранцам. Американцы через Тихий океан ходят мало просто потому что угля на обратную дорогу им купить почти негде. А я дам Китаю рельсовый путь в Европу, и тогда там уже смогут торговать французы, голландцы всякие с бельгийцами, вообще кто угодно. Англичанам гонять флот в Китай станет менее выгодно, угля им потребуется меньше – и на любой базе отбункероваться сможет любое судно… вдобавок я выстрою и железную дорогу от копей к нескольким портам и обеспечу углем кого угодно дешевле, чем это смогут сделать островитяне.

– А вы прикарманите невыплаченную британцам плату за фрахт… Знаете, если вы готовы подписать обязательство о том, что рельсы продавать не будете, десять лет не будете, то я вам продам нужное оборудование. Новое, специально для вас сделанное. И не позднее, чем через полгода. Как вам такое предложение? О деньгах я не спрашиваю, ведь если вы Сэму отдали четыреста тысяч, то наверняка не продав последние штаны?

– Давайте обязательство, я подпишу. Но вы не просто продадите оборудование, а выстроите завод целиком. А за это я, кроме выплаты вам денег, естественно, обязуюсь сманить из Вифлеема минимум пятьсот металлургов. Это чтобы они в следующий раз думали, что в печи на переплавку отправляют…

Генри довольно рассмеялся:

– Вы умеете наказывать ваших обидчиков. Так что предпочту сохранять дружеские отношения и проект контракта мы сможем обсудить…. скажем, через неделю вас устроит? Лучше, конечно, в пятницу или даже в четверг.

– Как мало нужно для счастья! Всего лишь написать триста книг, понравиться Марку Твену – и счастье само прибегает к вашему порогу. Договорились, в четверг или пятницу в любое удобное время я буду готов.

– А вы действительно написали уже триста книг? – на лице Сэма было написано нескрываемое удивление.

– Нет, что вы, это я для красоты фразы только сказал. А на самом деле я написал, если считать вот эту – я махнул рукой в сторону "Ведьмы" – двести восемьдесят семь… нет, двести восемьдесят шесть: ту, что я по пути в Америку написал, пришлось сжечь в топке парохода.

– Зачем сжечь? – удивился Генри.

– Качка, морская болезнь… за эту книгу стало бы стыдно даже Чарли Бронсону. Не заставлять же краснеть столь уважаемого публикой писателя?

– Все же мне кажется, что вы меня разыгрываете, мистер Волков – с грустью прокомментировал мой ответ Сэм. – Я уже почти согласен поверить, что "Хижину дяди Тома" написали не вы: пожилая склочная аболиционистка из вас неважная получилась бы. Но признайтесь, ведь под псевдонимом "Марк Твен" вы же пишите?

Глава 19

Андрей Павлович поглядел на собеседника уже с определенным интересом: то, что тот предлагал, явно выходило за пределы здравого смысла. То есть здравого смысла обычных обывателей, а как раз себя-то таковым Андрей Павлович отнюдь не считал. Да, предлагаемое выглядело совершеннейшей авантюрой, но…

– Вы уверены, что задуманное вами получится сделать? Ну хоть в малейшей степени…

– Откровенно говоря, я почти не сомневаюсь в том, что если делом займетесь именно вы, то все будет сделано не просто в полном соответствии с замыслом, но и с восхитительным блеском и артистизмом. И я, безусловно, полностью отдаю себе отчет в том, что если вы, занимаясь этим делом, в главном отступите от намеченного плана, то нас ожидает оглушительный провал. Меня ожидает, поскольку платить-то за все придется именно мне – но столь же безусловно я уверен в том, что вы, как человек, все продумывающий до мелочей, если в чем-то и отступите от задуманного, то лишь для придания процессу красоты… ну и ради достижения результата даже превосходящего мои предположения.

– Спасибо за столь лестную оценку. Хотя, положа руку на сердце я все еще не могу поверить, что кто-то может доверить мне столь значительную сумму для… Нет, я понимаю, что все это очень серьезно, но согласитесь: если ваше предложение взять отдельно вот от этих подсчетов – рука Андрея Павловича на мгновение коснулась лежащей на столе толстой папки с бумагами – то выглядит оно как выбрасывание на ветер огромных денег исключительно с целью посмотреть на возмущенные рожи французских торговцев.

– Откровенно говоря, главным образом для этого я и собираюсь все это затеять. И мне даже жалко, что посмотреть на полмиллиона возмущенных рож невозможно – зато возможно их себе представить. А все остальное – это пусть будет бесплатным бонусом.

– Чем?

– Извините, это английское слово, точнее даже американское, означает небольшой и бесплатный подарок тому, кто покупает в магазине сразу очень много товара… по двойной цене, чтобы обманутый покупатель не очень расстраивался – улыбнулся собеседник.