Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 122

Мне вдруг пришла в голову забавная мысль, и я, не удержавшись, захихикал. Это настолько не вязалось с пафосом предыдущей фразы, что почти все на меня уставились с недоумением.

– Извините, просто выходит, что я вас всех беру в заложники, ведь любого, про кого станет известно, что он понял, враги попытаются убить – просто для того, чтобы понявший не рассказал об этом еще не понявшим. И первым убьют того, кто побежит им раскрывать эту великую тайну… Наверное, кое-кому все же лучше остаться в неведении – я посмотрел на Мышку.

Та несколько секунд непонимающе глядела на мою посерьезневшую физиономию, а затем, улыбнувшись, ответила на невысказанную просьбу:

– Я останусь. Все равно я уже знаю… да в городке сейчас почти любой знает. Даже если сам этого еще не понял. Продолжайте, Александр Владимирович, я остаюсь.

– Внучек, а не в мой ли адрес твоя сентенция? – тихонько высказал назревающую обиду дед. – Или ты думаешь, что среди Волковых ты один такой смелый?

– Извини, дед, уж в тебе-то я ни секунды не сомневался.

Дарья вжалась в стенку и лишь тихонько мотала головой – понятно, ее теперь и пинками не выгонишь. Даница сделала вид, что ее происходящее вообще не касается, но настолько демонстративно, что ни один из мужчин просто не решился "выглядеть трусливее девчонки".

– Ну что же, господа, тогда начнем? И обещаю: нет, не через десять, но через двадцать-двадцать пять лет уж точно Россия станет самой могучей и, что даже важнее, самой счастливой страной. Но начинать мы будем пока с планов на первые десять лет. Какие будут предложения?

Иосиф Виссарионович встал… нет, просто не могу этого молодого парня просто по имени называть, не получается… подошел ко мне, положил на стол тоненькую книжку в красной обложке с золотыми буквами:

– Я прочитал вашу книгу. Камилла Григорьевна сказала, что вы писатель, сказочник… я и сказки ваши прочитал, и приключения… сказки у вас получаются складными, но потому что это сказки и вы их сразу пишете для простого народа. А тут вы написали… как бы вернее сказать… для людей образованных. А простые люди этого не поймут. Надо иначе писать, чтобы простой народ понял… извините, я не могу верных слов подобрать…

– Ну конечно, тут же женщины, дети – усмехнулся я. – Шучу. Но, как сами понимаете, других слов у меня для вас нет. Но раз вы написанное поняли и, похоже, в целом с написанным согласны, то и займитесь выбором правильных слов сами. Напишите книжку именно для народа. Если у вас будут любые вопросы по этой теме – для вас я доступен всегда. За месяц справитесь?

– Я постараюсь, но…

– Вот и договорились. А сейчас займемся все же делом: у нас всего десять лет, каждая минута на счету. Дарья, тут пироги закончились, да и самовар остыл… Александр Семенович, давайте пройдем в кабинет, решим ваши вопросы, а Мария Иннокентьевна расскажет пока оставшимся мужчинам, что же такое деньги и как ими пользоваться. Мужчинам! Даница, здесь мужчины – это люди, которые в брюках…

Глава 34

Модест Модестович, стоя на палубе небольшого, но очень шустрого кораблика, входящего в устье реки, радовался – и в то же время волновался. Конечно, когда идея рядового, будем честными хотя бы перед самим собой, дипломата принимается властями как важнейшее дело международной политики, это очень приятно. Но если с момента возникновения идеи до попытки ее воплощения проходит восемь лет… Мир меняется, и меняется стремительно, и то, что казалось простым тогда, сегодня может стать невозможным.

Впрочем, канцлер верно сказал, что меняется только мир, а люди остаются все такими же – и задуманное еще восемь лет назад им, Модестом Модестовичем, дело уже сделано. Сделано… сделан лишь самый первый шаг. Важный, в чем-то, как верно использовал это слово канцер, определяющий – но теперь предстоит столько работы!

Причем работа будет непростой, не зря ему теперь положен штат помощников. Интересно только, какой? Предыдущие годы всю работу Модест Модестович исполнял вообще в одиночку, даже без секретаря, а теперь что ему собирается предложить Канцлер? Хотелось бы кроме уже назначенного секретаря получить в штат еще человек пять хотя бы. Ведь, даже не потратив денег свыше оговоренного, Модест Модестович – чем он был несказанно горд – получил все, о чем просил канцлер – а ведь он просил "попробовать хотя бы один из этих трех вариантов". А теперь работать предстоит по всем трем сразу – и как справиться? Впрочем, канцлер – человек явно разумный, с ним можно договариваться. Тем более, раз уже потрачены такие деньжищи…

Когда кораблик мягко ткнулся в причал Дворцовой пристани, Модест Модестович окончательно решил просить утверждения штата в десять человек: вшестером тоже можно было бы справиться с делами, а вдруг кто заболеет? Или просто по делам отлучится?

Но просить не пришлось. Капитан шустрого кораблика – совсем еще мальчишка, но, по слухам, воспитанник самого канцлера – депешу об успехе миссии отправил еще из Амстердама, так что канцлер к его встрече успел подготовиться. И, когда Модест Модестович вошел в его кабинет, все "подготовленное" и выложил:

– Здравствуйте, господин генерал-губернатор! Поздравляю вас с выдающимся успехом и позвольте вам представить ваших новых сотрудников. Подполковник Грачевский, командир батальона охраны. Капитан Свидерский, командир строительного батальона. Капитан Рудаков, Евгений Яковлевич – капитан второго ранга, командир крейсера "Илья Муромец", флагмана вашего флота.

– Флота? "Илья Муромец"?

– Бывший "Касуга", его очередь на распил только через год подойдет, пусть пока покрасуется… а с ним шесть миноносок, для солидности. Надворный советник Лялин, Николай Евстратович, начальник вашего секретариата.

– Начальник секретариата? Зачем?

– Ну не будете же вы сами управлять всей этой толпой секретарей в две дюжины человек! А этот юноша – Миханов Прохор Николаевич, начальник службы связи. С остальными… с остальными начальниками ваших служб вы, думаю, познакомитесь уже в дороге, а сейчас… господа, я думаю, что вы можете быть пока свободны… сейчас, дорогой Модест Модестович, обсудим ваши первоочередные задачи. Итак, с чего вам следует начать…

В свое время Рикардо первым догадался, что деньги – это всего лишь абстрактная единица измерения овеществленного человеческого труда. А Лопес уточнил, что деньги наличные – мера счета не любого труда, а затраченного на производство того, что людям нужно. Главным идейным достижением "парагвайского диктатора" было то, что он сообразил: для стабильности финансовой системы нужно, чтобы этих наличных денег в обороте было столько же, сколько имеется доступных товаров. Ну, ему с этим было просто: основными товарами в то время была одежда, еда… немного оружия и порох он просто отнес к "необходимым затратам" на производство той же еды – а у меня даже с едой было не ахти как.

Еще Лопес, причем ссылаясь на работы Годскина, пришел к удивительному выводу: денежный оборот суть система деперсонализированного учета прав каждого работяги на долю в общественном богатстве. Но так как деньги – это мера "еще не потребленной доли", то – по Лопесу – при покупке какого-либо товара уплаченная сумма должны "исчезнуть" из оборота – ну, на манер ракушечных "денег" каури. И снова "возникнуть", когда появится новый товар.

Исходя их этого, сделал вывод Лопес, самой правильной системой будет такая, когда эмитент денег будет одновременно и производителем, и продавцом всех товаров в системе. Продал товар – спрятал денежку в сундук. Произвели ему рабочие новый товар – выдал им денежку. И все счастливы – поэтому-то Лопес все в Парагвае себе и пригреб. Все фабрики, заводы, фермы – и сам считал, сколько чего произведено и сколько за это выдать своим гражданам денег. Просто было считать, ведь у него была и страна небольшая. К тому же – монополия внешней торговли, то есть деньги бесконтрольно тоже не утекали из страны…