Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 36

– И я об этом, – целитель лукаво прищурился. – Вас выдают манеры и внешность. Конечно, близорукие невежды этого не заметят, но более прозорливые разгадают с первого взгляда.

– Жаль, что внешность нельзя скрыть так же легко, как имя и ауру, – Николас демонстративно проглотил кусок вяленого мяса прямо с ножа.

В некоторых вопросах Эглаборг проявлял чудеса упрямства, и Охотнику пришлось смириться. Впрочем, в других делах на целителя можно было положиться: из-за особенностей его дара он не мог ни предать, ни навредить. Хозяйственными хлопотами он занимался исправно и готовил очень вкусно. Одним словом, с ним было терпимо, или это Николас сам так себя настроил?

Денег в общую копилку целитель приносил куда больше. Он представлялся травником, и люди с охотой обращались к нему со своими болезнями, потому что единоверческие лекари задирали цены, но со своей работой справлялись плохо. Конечно, они злились, что кто-то отбирает у них кусок хлеба, но Николас с Эглаборгом не задерживались нигде настолько, чтобы оказаться втравленными в свару.

Услуги же Охотника на демонов требовались гораздо реже. Всё больше Николас вскрывал обманы и наветы, с тварями Червоточин никак не связанные. А когда демоны всё же обнаруживались, приходилось решать дело миром: договариваться, искать компромиссы, даже хитрить. Последнее Николас презирал, хотя врать он вынужден был много, особенно о себе. Но, как говорил наставник Гвидион, главное – защита и выживание племени. Гордыня и жажда мести ценятся лишь демонами, для которых собственные амбиции важнее общего блага. Вот и Николас высвобождал меч из ножен, только чтобы размять кости.

Без присмотра учителей начало казаться, что наука забывается, искусство фехтования покрывается ржавчиной, а силы родового дара уходят в землю. Всё больше терзал вопрос: а так ли нужны теперь Сумеречники? Может, на севере, у самой Червоточины демоны ещё опасны, но чем глубже Охотник заходил в людские владения, тем меньше их становилось и тем незначительней была от них угроза.

Что ж, значит, когда он доберётся до Долины Агарти, то со спокойной совестью вернётся домой и будет защищать родных и общину, как желало его сердце.

***

К началу лета они прибыли на кундскую заставу Каплис. Земли вокруг пребывали в запустении, а с лиц людей не сходило мрачное выражение. В таверне Николас познакомился с капитаном рыцарей и тот за кружкой эля поведал о своих бедах.

Новоиспечённый кундский орден, к которому он принадлежал, придумал глупое испытание для новобранцев. Чтобы стать рыцарями, им необходимо было принести яйцо виверны. Естественно, большинство ограничивалось подделками. Виверн-то на всех претендентов не хватало. Но тем соискателям, у которых не было влиятельных покровителей и больших денег, приходилось попотеть.

Один незадачливый юнец всё-таки отыскал виверну и выкрал яйцо из её кладки. Естественно, оно совсем не походило на подделки, которые приносили другие претенденты. Неудачнику никто не верил до тех пор, пока крылатый ящер не явился разорять селения в окрестностях Каплиса. Тогда претендента отправили на бой с виверной, и демон разорвал бедолагу на ошмётки.

Предвкушая славную битву, Николас с радостью вызвался помочь незадачливым рыцарям.

Эглаборг не переставал кудахтать:

– Жуть жуткая! Да эта виверна поди ярдов восемь в длину! А хребет? Вы видели эти острые гребни? И морда клыкастая: проглотит и не заметит! Вот-вот, – он потряс своими драгоценными записями: – Мама пишет, что виверны настолько ядовиты, что в яйца помещают диковинные камни – вирбезы, чтобы детёныши не отравились.

Николас приложил палец к губам, напоминая, что молчание – золото. Обычно этого хватало.

Не терпелось опробовать себя в первом самостоятельном бою. Но боя не вышло.

Не стоило крушить людские поселения, да и выдавать свои способности тоже не хотелось. Пришлось обратиться к хитрости. Эглаборг приготовил пекучий порошок. Повстречавшись с виверной поутру в роще за заставой, Николас швырнул ей в морду начинённый зельем мешочек. Тварь обозлилась и бросилась на него. Тогда он погнал своего коня к дальним скалистым пустошам, где обитали другие виверны.

Не заходя на их территорию, Николас спрятался в пещере. Неподалёку бродил молодой самец с переливающейся голубым и зелёным чешуёй и костяной короной на голове. Заметив его, виверна вмиг подобрела и забыла о мести. Обняла его шеей, принялась хлопать длинными синими ресницами и мелодично курлыкать. Девчонки даже среди демонов… девчонки!

Похоже, она ещё долго будет занята ухаживаниями и выведением нового потомства, а потом о ворах и не вспомнит.

К вечеру Николас вернулся в Каплис за наградой. Живым его увидеть рыцари не чаяли и очень расстроились, потому что платить им не хотелось совсем. После долгих споров хитрецы приписали его к своему ордену и выдали весьма скудное месячное жалованье.

– Оставайтесь с нами, для храбрых юношей место всегда найдётся, – подмигивал рыцарский капитан во время прощания следующим утром.

– Нет, спасибо. Я хочу с колдунами в Эламе воевать, это куда более праведно, чем местное зверьё ради потехи гонять.

Николас стребовал с рыцарей дорожные грамоты на имя Мортимера Стигса из Дорноха и компаньона, как говорил в своей «легенде» на судне. Эти бумаги стоили всех мытарств. Больше никаких трудностей с патрулями и городской стражей не возникало.

***

Так прошло путешествие по единоверческой, но всё ещё диковатой Кундии. В преддверии последнего месяца лета они прибыли в местечко Ужград на границе с Веломовией.

Плотно сбитые из серых досок, красотой городские ворота похвастать не могли, но выглядели достаточно прочно. По обеим сторонам дежурили ополченцы в малиновых плащах с Кундским гербом – скрутившимся в кольцо коронованным ужом. В руках только хлипкие копья. Видно, денег городским властям не хватало. Выглядела стража квёлой и подавленной, да и город за стенами будто затаился в тревожном ожидании.

Спешившись, Николас показал дорожную грамоту и заплатил пошлину за двоих. Лошадей они оставили у коновязи и отправились искать ночлег. Центральная улица вывела их на рыночную площадь. Люди галдели, суетились, купцы предлагали товары, покупатели остервенело торговались, чтобы сбить цену хоть на медьку. Повсюду слышался испуганный шёпот:

– Голубые Капюшоны всю душу вытрясли, ругаются, что город непристойно выглядит, храм неухоженный стоит. Мало денег жертвуем. Так откуда им взяться после войны, деньгам-то лишним? Чего припёрлись-то? На колдунов ведь никто не жаловался, а нет, как мёдом намазано. Постоянно через границу шастаются туда-сюда. Да ещё и детей у Юраты и Гинты забрали. Малых-то за что?!

Николас схватил Эглаборга за локоть и выругался про себя. Не хватало ещё на Лучезарных нарваться. Он с амулетом Кишно, может, и затеряется в толпе, а вот Эглаборга наверняка заметят. К целителям Лучезарные относились лучше, чем к воинам-Сумеречникам, но тоже особой любви не питали.

Толпа начала расходиться в стороны, как море перед кораблём. Николас затолкал Эглаборга себе за спину и прижался к стене ближайшего дома. На другом конце площади показались люди в голубых плащах. Даже с большого расстояния было заметно, как посверкивают их ауры и ко всем зевакам тянутся тонкие мысленити. Видимо, бунтовщиков ищут, а может ещё что. Влипли!

– П-с-с! – кашлянули над самым ухом.

Николас скосил взгляд. Внимание Эглаборга привлекал какой-то незнакомец. Сгорбленную фигуру скрывал линялый плащ, кустистая борода обрамляла сухое морщинистое лицо. Ворот засаленной рубахи слегка отвернулся, на груди показался край татуировки-паутины. Николас достал из кармана деревянную метку и прокатил между пальцами. Сверкнув тёмными глазами, незнакомец едва заметно кивнул и завернул за угол дома. Николас потянул Эглаборга за собой, пока их не заметили Лучезарные. Соседи начали оборачиваться и подозрительно коситься.

Один из Голубых Капюшонов указал в их сторону. Они помчались по узким кривым улочкам. Лучезарные преследовали их, бряцая оружием и крича. Прохожие разбегались в испуге, захлопывались ставни и двери.