Мой жених из другого мира? (СИ) - Комарова Марина - Страница 19

Нас не назвать лентяями, но и с маленьким огородом, виноградом и парой здоровенных абрикос хлопот выше крыши. Таланта к садоводству ни у кого нет. Даже бабуля не слишком жалует это дело, хотя храбрится больше всех, мол, да что там страшного, нормальные же овощи, не укусят! Или… а что вы так загадочно переглядываетесь? У вас на грядках, что ли, полито каким-то мутантином, что огурцы и помидоры бегают за тем, кто попытается их собрать?

Собственно, на этом вся жажда «растить своё» как-то сходила на нет. И мы поддерживали исключительно то, что обладало страшной жаждой к жизни и росло, несмотря на наши пугающие попытки ухаживать.

— Поля, ты сейчас в пюре всё истолчёшь, — заметил Лёшка, сидящий рядом за столом и чистящий салатный перец.

— Ничего страшного, — буркнула я, — меньше жевать придётся.

Арне вызвался помочь отцу с закупкой продуктов, и оба чуть свет уехали на рынок. Бабуля сразу порывалась с ними, но потом передумала. Решила, что мужчины должны хоть чем-то заниматься, а то расслабятся и зачахнут.

Я ссыпала нарезанное в миску. Вообще-то Арне ведёт себя так, словно он… мой муж. Не жених, не знакомый парень, не гость, а именно муж. И со странным смешанным чувством я понимала, что мне это нравится. Возможно, потому что никогда не была сильно романтичной барышней, поэтому ухаживания должны быть недолгим. Встретились, присмотрелись, поговорили о большом штангенциркуле — и в ЗАГС! Ибо затянутые сроки — это плохо для любых договорных отношений!

Та ночь, когда мы вернулись с прогулки, всё никак не выходила из головы. Честно говоря, я побаивалась, что Арне надумает что-то, не дай бог заревнует к этому представителю рогатого племени, то бишь Кабычинскому-Козлочинскому, и задаст несколько неприятных вопросов.

Ответы у меня, конечно, есть на всё. И ничего такого, что могло бы кинуть тень на репутацию, не имелось. Но всё равно оставался неприятный осадок. Ведь Кабычинского просто уело, что я его послала, а не побежала, роняя тапки, варить, стирать и сдувать пылинки с могучего плеча. А тут ещё и с парнем! Почти измена! И плевать, что расстались полгода назад, и я вообще могу сделать вид, что никогда не была знакома с Игорем Кабычинским.

Но Арне… Он несказанно удивил и заставил проникнуться к нему уважением ещё больше. По дороге домой он спокойно расспросил, что собой представляет «этот неуравновешенный стручок», кем мне является и правда ли, что мы обедали вместе. Пришлось пояснять, что явился Кабычинский без приглашения, не на обед, а на ужин, и…

Неожиданно для себя я выложила всё, что думаю про Игоря. А вместе с этим и кое-что о прошлом. И в ужасе умолкла, когда поняла, что Арне такого говорить не стоит. Кто вообще в своём уме рассказывает настоящему парню о бывшем?

Однако вдруг сообразила, что Арне внимательно слушает. И есть странное ощущение, что ему интересно обо мне абсолютно всё.

И стало как-то невероятно легко и спокойно. Будто лопнула натянутая нить. И в душе появилось тепло. Арне взял меня руку и потом, откровенно наплевав на всё, что происходит вокруг, мы снова целовались, полностью поглощённые друг другом. Неважно было, что кто-то нас обходил, кто-то качал головами, а в нескольких метрах, как будто случайно, на черепашьей скорости крался наш синий «форд», из окон которого выглядывали Вика и Лёшка, делавшие вид, что меня они вовсе не знают.

А потом мы пешком шли домой. В свете фонарей, под стрекотание сверчков и лёгкий ветерок, несущий ночную прохладу. Арне много рассказывал про Кристианнсанд, правда, порой казалось, что название города звучит как Кристианнсанд. Но это я сочла просто акцентом. Про их фестивали и ярмарки, длинные дороги, по бокам которых находятся дома с крышами, поросшими травой. Про маленькие лавчонки, где хозяин наперечет знает всех своих покупателей, и круглую площадь в центре, на которой в выходные обязательно встретишь кого-то из знакомых. Про то, как возле дороги стоят прилавки с фруктами и овощами, но продавца не найти: ты должен сам взять товар и положить деньги в специальную коробочку. Никто не следит, потому что обманывать тут не принято.

А ещё говорил про роскошный лес рядом, и горы, и озеро, и… В общем, через пару часов я поняла, что во что бы то ни стало должна посетить Кристианнсанд. Даже если придется нелегально перебираться через границу в чемодане Арне.

Слишком… зачаровывал его рассказ. Об этом я даже думала ночью, когда лежала и смотрела в потолок, не в состоянии уснуть. И поэтому даже не сразу сообразила, что дверь в комнату открылась, а кровать вдруг прогнулась под чьей-то тяжестью.

В воздухе поплыл аромат мороза и ледяной воды, срывающейся дикой рекой с обрыва. Голова пошла кругом.

Засыпаю… Надо же как похолодало, будто Арне привез север с собой.

Ещё промелькнула мысль, что по-хорошему надо бы встать и закрыть окно, а то рискую завтра совсем неромантично встать в соплях и слезах, как просто Мария. Вряд ли такая красота впечатлит Арне, поэтому надо…

Горячая ладонь обожгла бедро. Сердце бешено застучало, кровь побежала по венам быстрее. С губ сорвался шумный выдох, я чуть повернула голову и встретилась со взглядом сидящего рядом Арне. Янтарь… пронзительный, прозрачно-жёлтый, полыхающий такой страстью, что внутри сворачивается горячая спираль желания. Хочется думать только о том, как прикоснуться к его губам, провести пальцами по сильным плечам, спустившись к локтям, и немного сжать. А потом снова подняться, скользя по упругой коже, коснуться ключиц, чуть царапнуть грудь, заставив судорожно выдохнуть, задеть соски и ниже — к кубикам пресса, которые хочет потрогать каждая девушка. Потому что это так же сексуально, как изумительная мужская задница. А вы можете продолжать говорить: глаза да глаза у него красивые! Хотя глаза тоже, но любовь должна быть всеобъемлющей, а не только к глазам!

Он словно чувствовал мои не случившиеся прикосновения. Потому что жар в глазах становился все неистовее, а его ладонь поднималась от моего бедра к груди, медленно, но уверенно.

В кровь будто плеснули хмельного вина, сладкого, с привкусом абрикоса. Вроде бы не пьяна, а так легко-легко на душе, и согласна на любое сумасбродство. Как, например, оказаться в его объятиях и ощутить вкус страстных и немного сумасшедших поцелуев. Вплести пальцы в каштановые волосы, потерять возможность дышать и сопротивляться под властью его рук и губ.

По телу пронеслась жаркая волна, тонкая ночная рубашка оказалась смята и отброшена в сторону. В глазах Арне появилось восхищение, которое даже немного смутило, словно он никогда не видел женщины прекраснее меня. Но это было где-то на краю сознания, желание стало куда более сильным, не хотелось думать и что-то осознавать, а…

Арне навис сверху, целуя, лаская, не оставляя без внимания ни один участочек тела. А потом, когда стало невмоготу кусать губы, чтобы не застонать, он оказался внутри. И в этот момент мир вокруг исчез, оставив только янтарный взгляд, запах его кожи, жадные и жаркие ласки и сводящий с ума ритм, в котором двигались наши тела.

Это было долго и быстро, сказочно и правдиво, во сне и наяву. Или всё же только во сне?

Я не понимала, где нахожусь, и что со мной происходит. Но казалось чрезвычайно, до ненормальности правильным, что я вот так лежу, устроив голову у него на груди, а он перебирает мои волосы, пропуская пряди между пальцев. И хочется что-то спросить, но сон сковывает так, что не получается сопротивляться его ласковым тёмным объятиям. Удается только пошевелиться и вздохнуть. И услышать:

— Спи, спи, любовь моя. Теперь у нас всё будет хорошо.

И от этих слов на душе стало спокойно и уютно, будто теперь ни одна невзгода не сможет нам чем-то навредить.

…Я вздохнула и задумчиво посмотрела в окно. Последовавшее после этого утро было полным разочарованием. Проснулась я одна, никаких признаков того, что мы провели ночь с Арне, не было.

Он поздоровался с тёплой улыбкой, коснулся губами моей щеки, даже мягко приобнял. Но при этом не вёл себя так, будто ночью что-то было. Уже потом, сидя за завтраком, пришлось срочно переключать мысли, ибо мучительное: «Сделали мы это или не сделали?» привело к тому, что я чуть не перевернула тарелку на Арне.