Старший брат моего жениха (СИ) - Манило Лина - Страница 14

От курева уже тошнит, но пить мне сегодня нельзя — нужно сохранить ясное сознание. Есть не хочется. Остаются только сигареты.

— Расскажешь зачем тебе Виолетта? Ты так настойчиво спрашивал о ней вчера, сегодня.

Он на самом деле не понимает, а я не знаю как объяснить.

Действительно, зачем она мне? Мозгами ведь давно дошел, что эти две Киры — разные люди. Разные, как только могут отличаться ночная бабочка и студентка-отличница. Но… но всегда есть это проклятое но, от которого не могу избавиться.

Во мне так много борьбы внутренней, столько противоречий, связанных с этой историей, что вот-вот на части разорвет. Я только-только что-то уложу в сознании, только приду к общему знаменателю, и через мгновение все летит псу под хвост. Словно судьба намеренно водит меня по лабиринту, путает, сбивает с толку.

Я смотрю на Артема и понимаю, что он единственный человек, который может мне помочь. Единственный, кому можно хотя бы озвучить все свои мысли, не рискуя нарваться на какой-то пиздец. С ним не нужно притворяться, но и нащупать ту ниточку, потянув за которую, смогу распутать весь клубок, не получается.

Но я постараюсь, потому что именно у Артема могут найтись хоть какие-то ответы.

— Ты помнишь… — пытаюсь скомпоновать свои шальные мысли, привести хоть в какой-то порядок, выразить, но ничерта не успеваю.

Потому что свет гаснет, музыка делается тише, и клуб погружается будто бы в вакуум.

— О, вот и твоя зазноба, — смеется Артем, указывая рукой на единственное светлое пятно сейчас. На сцену. — Прима наша.

Я весь обращаюсь в слух, а зрение обостряется, когда на сцену медленно и плавно вплывает звезда этого сраного вечера. Вся в перьях, коже и каких-то ошметках шкур несчастных животных, роковая и первобытная красотка, мать ее, Виолетта.

Она слишком ярко накрашена, слишком раздета — родная мать, наверное, сейчас не узнает. Но я на правах бывшего клиента конечно же сразу понимаю, что это именно она задорно стонала подо мной.

А еще теперь я точно вижу, что это никакая не Кира — не та Кира, которая смотрела на меня огромными глазами, прятала страх, пыталась сопротивляться и даже укусила. При воспоминании об этом, потираю раненое место, а оно кажется каким-то слишком чувствительным, воспаленным. Это мираж, фантом, но, черт его дери на части, я бы не отказался от повторной процедуры.

Я не вижу уже Виолетту — сейчас она перестает для меня существовать. Зато в сознание прорываются фантазии другого толка. Неприличные, пошлые, недопустимые. Вот Кира кусает меня, а после слизывает боль, целует, что-то жарко шепчет на ухо…

Мать его!

Зажмуриваюсь крепко, встряхиваю головой, а Артем хлопает меня по плечу:

— С тобой точно все хорошо? — спрашивает, наклонившись низко-низко, чтобы прорваться сквозь оглушительную музыку и восторженный рев толпы.

Киваю, отталкиваюсь всем телом от барной стойки и, развернувшись, ухожу. Куда я иду? Зачем?

Мое зрение сейчас обрывочное, рваное. В этот момент я, точно ищейка, вычленяю из всех густых ароматов душной ночи только один: трогательной невинности и диких цветов. Каким-то двадцать шестым чувством понимаю: Кира здесь, она где-то рядом. Не на сцене, нет. В зале.

И мне нужно ее найти, прежде чем она сама не увидела Виолетту. Не понимаю почему, но для меня это важно — не дать случиться чему-то ужасному, предотвратить взрыв.

И когда сталкиваюсь с кем-то, останавливаюсь, а руки сами обхватывают худые плечи.

— Ты следил за мной?! — раздается приглушенное и слегка возмущенное, а я, как долбаный наркоман, втягиваю ноздрями дивный аромат ее волос.

17 глава

Кира

Пальцы Руслана так крепко держат меня за плечи, что становится больно.

— Отпусти, — дергаюсь, чувствуя себя котенком, пойманным за шкирку. — Больно!

Я пытаюсь перекричать музыку, и у меня получается, потому что Руслан слушается, но отходить от меня не торопится.

— Ты специально сюда приехал? — выдаю самую очевидную мысль и задираю голову, рассматриваю непроницаемое лицо Руслана. — Отойди!

— И не подумаю, — качает головой и усмехается, а мне хочется впиться ногтями в его лицо и расцарапать до крови.

— Кира, все нормально? — Наташа материализуется рядом, воинственная крошка, и с подозрением смотрит на Руслана.

Он и по сравнению со мной высокий, а для Наташи вообще гигант, наверное. Но она не из робкого десятка, и рядом с ней я становлюсь еще смелее.

— Это Руслан, старший брат Егора, — ору Наташе на ухо, а она слегка расслабляется. Поправляет светлые волосы, улыбается и протягивает руку. — Руслан, это Наташа, моя подруга.

Руслан коротко пожимает Наташкину руку, но меня из поля зрения не выпускает. А мне хочется уехать домой, чтобы никто и никогда меня больше не трогал.

— Приятно познакомиться, Руслан. Кир, мы пойдем за столик сядем, присоединяйся, — вклинивается Наташа в паузу между тягучими мелодиями и исчезает.

— Я пойду к друзьям, — объявляю, но голос мой тонет в громовых раскатах музыки.

Надеюсь, он прочел по губам, потому что стоять тут, рядом с ним, мне совсем не хочется. И я пытаюсь отойти, но Руслан цепко хватает меня за запястье, удерживая рядом. Мне не очень приятны его касания — они больно жгут кожу, слишком горячие.

— Постой, поговорить надо.

— Нетушки, — качаю головой и пытаюсь вырвать руку. — Однажды я уже купилась на эту уловку. Второй раз ты меня на это не возьмешь.

— Не бойся, — наступает, нависает сверху, отрезает своими широченными плечами вид на сцену, путает все мысли. — В этот раз я не сделаю тебе больно. Обещаю. Слышишь меня?

И я слышу, несмотря на грохот музыки, но все равно пытаюсь отстраниться, выпутаться. Руслана слишком много вокруг меня — с первой минуты его приезда много. Довлеет, пугает, выводит на эмоции. И сам ими будто бы упивается.

— Кира, пожалуйста, — в голосе нет мольбы. Он не просит, он предупреждает: или будет, как он сказал, или все равно будет, как он сказал, но с применением иных методов.

Его энергетика — мощная, резкая, хлесткая, как порыв ветра в декабре — сминает меня, превращает в крошечную песчинку. Но я не хочу так, мне это не нравится, потому я отступаю на шаг назад и отрицательно качаю головой.

— Я никуда с тобой не пойду.

Что это? Глупость? Попытка отсрочить неизбежное? Желание показать, какая я дерзкая и самодостаточная? Что могу сопротивляться ему? Не знаю.

Я снова отступаю назад, Руслан шагает вперед. Назад-вперед и так, пока я не упираюсь спиной в какую-то поверхность. Стена, наверное, а вокруг темнота, и даже свет многочисленных прожекторов сюда не достает. Меня засасывает в какую-то иную реальность. Мне она не нравится: в ней душно и тяжело дышится, и резкий аромат туалетной воды Руслана снова забивается в ноздри.

Мы словно круг за кругом приходим в одну и ту же исходную точку.

— Я же не сделаю тебе ничего плохого. — Руслан касается моих волос, пропускает прядь через пальцы, чуть тянет на себя, но быстро отпускает, словно мои локоны обжигают его кожу. — Тебе не нужно быть в этом клубе. Давай домой отвезу?

— Сумасшедший?! Я пришла сюда с друзьями, мы просто отметим сдачу экзамена, предпоследнего. Если ты боишься, что я буду изменять Егору, не буду!

Наверное, я слишком сильно нервничаю. Почти кричу, снова мечтаю сделать больно Руслану. Откуда во мне это? Глупости какие-то.

— Этого я не боюсь, — замечает, наклонившись ко мне так близко, что слышу биение его сердца. — Это я боюсь изменить Егору.

Не хочу понимать, что это значит. Мне неинтересно, совсем неинтересно.

— Отойди, я ведь закричу.

— Уезжай, Кира. — В голосе такая усталость, что даже больно становится. — Это нехорошее место.

Он все ближе и ближе, и воздух заканчивается. Но вдруг мелодию, что льется из колонок, прошивает бодрый голос диджея.

— Прошу аплодисментов для нашей обворожительной, необыкновенной, великолепной Виолетты!