Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 45

— Он плачет? — изумленно и вместе с тем растроганно спросила Люсия Штиглиц у Шматова, но тот, имея от природы натуру самую приземленную, тут же разрушил всё очарование момента.

— Да что вы, барышня, — простодушно удивился Федя. — Скажете тоже, плачет… быстрее ржет, как жеребец. Это же Граф!

Через несколько часов на место крушения прибыла воинская команда под началом молодцеватого поручика. Солдаты под его командой быстро организовали на работу жителей окрестных деревень, или, вернее сказать, согнали их на расчистку путей и уборку мусора. К чести солдат и местных, следует заметить, что не случилось ни одной попытки мародерства. Все ценные вещи, найденные на месте катастрофы, были тщательно собраны и описаны, после чего предъявлены пострадавшим. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Доктор Щербак, к примеру, опознал свои серебряные часы на цепочке, оставленные им в суматохе крушения вагоне, после чего немедленно получил их назад. От вещей других остались лишь обрывки и обломки.

Будищев оказался среди вторых. В вагоне с ним был только саквояж, который он сам успел выбросить наружу и тем самым сохранить от порчи, да одежда. И если форменное пальто, китель и фуражка ухитрились пережить эту ночь и лишь немного испачкались, то брюки, рубашка и жилет пришли в почти совершеннейшую негодность. А заменить их, увы, было нечем. Из вещей сданных им в багаж удалось опознать только согнутый буквой «г» футляр и изломанный винчестер. Футляр, предназначавшийся для хранения снайперской винтовки, к сожалению, не смог её защитить от механических повреждений, и то, что теперь осталось от неё, по выражению Дмитрия, годилось лишь для стрельбы из-за угла. Про прицел и говорить нечего, от него осталась только погнутая медная труба и россыпь из линз. Изделие американских оружейников пострадало не меньше. Приклад был сломан, скоба Генри и вовсе отсутствовала. Ствол на первый взгляд не пострадал, а вот состояние механизма можно было определить только после разборки.

— Вашбродь, — подал голос унтер, наблюдавший за разбором завалов. — Кажись, патроны нашли. И много!

— Это мои, — хмуро отозвался Будищев.

— Что, все ваши? — удивился поручик, наблюдая, как из-под завалов одну за другой извлекают жестяные банки, на удивление хорошо пережившие крушение.

— Ого! Да вы хорошо запаслись.

— Я старался.

— Увлекаетесь стрельбой?

— Типа того.

На лице офицера появилось выражение задумчивости. Волна террора, поднявшаяся в последнее время, была у всех на устах и человек перевозящий большое количество огнеприпасов и оружия не мог не вызвать подозрений. Таким образом, долг службы призывал поручика доложить жандармам об этом странном моряке. С другой стороны, он только что пережил железнодорожную катастрофу, во время которой проявил редкое мужество и самоотверженность. Это железнодорожник успел выяснить наверняка и теперь не мог не восхищаться героическим поведением юнкера. И вообще, не будет ли донос уроном офицерской чести?

— Дмитрий Николаевич, — позвал Будищева Щербак. — Подошел поезд, присланный из Москвы за нами. Вы поедете?

— Конечно, — отозвался Дмитрий и обернувшись к сидевшему рядом с безучастным видом Шматову: — Федя, хватит советь, собирай хурду и выдвигаемся.

— Ага, — встрепенулся тот и с сомнением посмотрел на кучу коробок с патронами. — Вот только куда их столько, стрелять-то теперича не из чего…

— Поговори мне, — огрызнулся Будищев. — Сам знаешь, что патронов много не бывает. Так что найди какой-нибудь мешок и…

— Простите, а куда вы направляетесь? — не выдержал поручик.

— В Красноводск к Скобелеву.

— Что же вы сразу не сказали? — возмутился тот, разом разрешив свои сомнения, после чего обернулся к унтеру и крикнул: — Эй, Юхнов! Выдели двоих, пусть помогут господину юнкеру с вещами!

— Благодарю.

— Право, не стоит. Это самое малое, чем я могу помочь вам. Удачи!

— И вам.

Солдаты, выделенные им в помощь, быстро доставили коробки к поезду и, козырнув на прощание, спешно ретировались. Состав, присланный для пострадавших, состоял из вагонов третьего класса, но сейчас им было не до комфорта. В сущности, вокруг были все те же лица, только потрепанные и озабоченные. Правда теперь они смотрели на странного моряка и его нескладного спутника с нескрываемым уважением.

— Не желаете? — щелкнул портсигаром Недоманский.

— Я не курю, а вот у Фёдора, поди, уже уши опухли.

— Да, разумеется, — кивнул капитан и протянул курительный набор Шматову.

— Благодарствуйте, вашбродь, — смутился парень и, стесняясь, вытащил тонкую папироску.

— Бери ещё, братец, — поощрил его офицер.

— Дмитрий Николаевич, где вы собираетесь остановиться в Москве? — внезапно поинтересовался Щербак.

— Не знаю, — пожал плечами Будищев, — я как-то не собирался здесь задерживаться.

— Но вам, как минимум, нужно привести свою форму в порядок.

— Ну, это не проблема. А вы что-то хотели?

— Ну, — состроил загадочную физиономию доктор. — Не только я.

— В смысле?

— Экий вы право, — засмеялся эскулап и, доверительно наклонившись к собеседнику, пояснил: — Графиня Милютина весьма впечатлена вашим геройством и хотела бы продолжить путешествие со столь надежным и решительным человеком.

— О как!

— Её спутницы вполне разделяют мнение Елизаветы Дмитриевны, — поспешил подлить масло в огонь Щербак. — В особенности, одна молодая особа, которая и сейчас тайком смотрит в нашу сторону.

Услышав это, Дмитрий невольно повернул голову и встретился с восторженно сияющими глазами Люсии Штиглиц.

— Почему бы и нет? — пожал он плечами. — Снаряд в одну воронку, все равно, два раза не падает…

— И я тоже так думаю! — заулыбался врач.

Глава 15

Санкт-Петербург и Москва, новая и старая столицы великой империи раскинувшейся на одной шестой части суши. Первая строгая до чопорности, торопливая, чиновная, дворянская, застегнутая на все пуговицы и перетянутая четкими линиями перспектив. Вторая же немного безалаберная и разухабистая, непривыкшая к порядку в своих маленьких улочках и кривоколенных переулках…

К строительству Московской круговой дороги ещё даже не приступали, хотя разговоры о её необходимости велись давно. Так что путешественникам, чей путь не оканчивался в первопрестольной, следовало проехать через весь город насквозь, чтобы добраться до другого вокзала. А поскольку дело это не быстрое, да и как там с расписанием тоже не ясно, пережившие крушение путники стали искать место, где можно переночевать и осмотреться. Проще всего было тем, у кого в Москве были родственники или хорошие знакомые. Люди в древней столице нечета холодным петербуржцам. И примут, и обогреют, и пожалеют, особенно, если узнают о злоключениях.

Госпожа Милютина так и сделала, благо в родне у Елизаветы Дмитриевны недостатка не было. Сестры милосердия, кроме малышки Люсии, которую взяла с собой графиня, нашли приют в одной из многочисленных обителей, каковых немало в Москве. Нашлись свои и у Щербака с Недоманским.

Будищев же критически осмотрев себя и Шматова решил, что так дело не пойдет и направился с товарищем искать гостиницу попроще и подешевле. Таких, впрочем, тоже было в избытке.

— Пожалте, господа, — пригласил их неопрятный лакей, едва не разорвав рот от зевка. — Комната светлая, чистая, не пожалеете.

Номер, мягко говоря, роскошью не поражал. Неровные стены были оклеены бумажными обоями ядовито желтого цвета и непонятным рисунком. Из мебели металлическая кровать со скрипучей сеткой, продавленный диван у противоположной стены и посреди комнаты круглый стол, да пара венских стульев, весьма отличающихся друг от друга. Для вещей постояльцев предназначался громадных размеров шкаф со сломанной дверкой, а за ширмой был умывальник. На этом удобства кончались, но Дмитрий был человеком непривередливым, а про Фёдора и говорить нечего.

— Шик! — не то одобрительно, не то осуждающе отозвался юнкер и вопросительно посмотрел на служителя, — клопов хоть нет?