Носитель Z-32 (СИ) - Жеребьёв Владислав - Страница 17

Глава 8

На одном из привалов Ваха услышал, куда же все-таки идут эти обреченные.

— Ага, почки. — Поделился крупный розовощекий крепыш со смешным ежиком волос. Одетый в застиранный камуфляж, он ни на минуту не расставался с армейской штатовской винтовкой. Диво вообще откуда достал, и как добывал к ней патроны, однако, похоже гордился своим оружием и тщательно ухаживал за ним, собирая и смазывая на каждом привале. — Почки, они нужны. И печень. Я тут слышал, что в Николаеве есть специальные люди, трансплантологи. Они вроде как врачи, но только наоборот. Врач то тебя лечит, а этот калечит. Разберут наш товар на запчасти и употребят для тех кому надо.

Вахитов слушал в пол уха, кривясь от странного представления любителя американского брака о хирургах трансплантолагах, и употреблял выданную пайку.

— А что, они сами найти не могут? — Удивился его товарищ, мужик лет сорока. Голова его была покрыта сединой. В отличие от своего собеседника, он предпочел старый надежный калашников. Разве что раздобыл где-то специальную клипсу, чтобы магазины проще перекидывать во время стрельбы. — Будто есть охота в такую даль таскаться. Тут же пока топаешь, так половина сляжет. Сейчас мы на тракте, а дальше дикие земли. Там и зараженные, и радиация, и черта в ступе. Вильнем куда, и почитай приплыли.

— Отставить треп. — Начальник каравана, которого все знали, как Баргузин, проходил мимо и зло рыкнул на подчиненных. — Вам делать нечего? Лучше рабов покормите, а то и правда, половина не дойдет, а потом мне с Зурабом разговоры вести.

— Слушай, Баргузин, ну серьезно, а нафига мы их тащим? — Заупрямился тот, что с ежиком. — Это же какой якорь. Пусть николаевские себе сами наберут. Делов-то.

— Вот ты, Коробочка, дураком родился, дураком и помрешь. — Баргузин только рукой махнул. — Там же не каждая почка подойдет. Рабы эти — штучный товар. Они же все чистые.

— Иди ты! — Коробочка так опешил, что выпустил из рук свой М16 и тот повис на шее на ремне. — Эти-то и чистые? Откуда столько взялось? Наши уж и то себя берегут, а как заглянут на рынок, так с известных мест и капает. Я уж о радиации вообще молчу. Кривой, вон, на прошлой неделе совсем сдал, да кони двинул. А ему не больше двадцати было.

— Вот то-то и оно. Чистые. И беречь их, трепаться меньше, а делать больше. Упустите хоть одного и это ваш последний караван от Зураба.

Вспышка погасила остатки света, а когда Вахитов очнулся, то быстро понял, что произошло. Вокруг был сплошной бетонный колодец. Несколько его колец утопленные в землю, когда-то предназначались для того, чтобы люди с комфортом получили живительную влагу на своем садовом участке. Теперь же это была просто яма в земле. Куча строительного мусора, да плотно подогнанные блоки. Такие ровные, что не зацепиться даже со специальной подготовкой.

— Очнулся, погляди. — Коробочка показался на краю ямы и довольно закивал. — Подивись, Баргузин. Этот тип еще и на башку крепкий. Недаром за него Зураб такой приз обещал. Это же весь караван может теперь неделю лясы точить, да девок за всякие места мацать. Красота.

Как к нему подкрались, Вахитов не понял. Сработали профессионально. Просто возникли из темноты за спиной и приложили прикладом по затылку. Сначала искры из глаз, потом тишина, теперь вот яма, да боль в затылке, резкая и пульсирующая, не позволяющая забыть о себе не на минуту.

— Ну и что будем делать с ним теперь? — Подельники наверху переглянулись.

— С собой не попрем. — Решительно заявил Баргузин, и Коробочка согласно закивал.

— Это да, шеф. Вдруг дернет. Пусть лучше в колодце посидит.

Мир оказался не таким простым, как показалось Вахитову на первый взгляд. Все информационные технологии, по крайней мере те, что удалось уберечь, работали сейчас не на полковника. Однако самой верной, как всегда, оказалось сарафанное радио. За Зяму Вахитов не особенно опасался. Тот был одним из сотен оборванцев, что Зураб готов был пустить на убой на потеху толпе и даже имени не спросить, а вот Вахитов его явно заинтересовал.

Когда караван ушел, а Коробочка так расстарался, что накрыл колодец донышком от бочки, настало время действовать. Глубина была приличная, метров шесть, а то и больше. Такую с прыжка не получится взять, а вот диаметр колец оказался не таким уж и большим. Должная физическая подготовка, да упорство, и полное нежелание встретиться с местным королем, питавшим нездоровый интерес к персоне полковника, должны были сделать свое. Если упереться ладонями с одной стороны, а подошвами ботинок с другой, и так начать подниматься наверх, то вполне может получиться. Задача, как всегда, оказалась не из легких. Первые полтора метра продвинуться получилось легко, но затем рука напоролась на мягкий мох, и сорвавшись, Вахитов рухнул вниз, едва успев выставить перед собой ладони. Вторая попытка оказалась более успешной. Бдительно поглядывая куда ставить руки и ноги, он преодолел половину пути, и попытался отдышаться. Физическое напряжение было немалым. Можно было облегчить подъем, скинув ботинки и часть одежды, но как вызволить их потом оттуда, Вахитов решительно не представляя, а бегать по этому аду с голым задом, даже со дна колодца казалось плохой идеей. Так прошел час, потом второй. Экономя силы и поняв, что колодец явно глубже, чем он предполагал, полковник преодолел последние пару метров и уперся спиной в крышку. Попробовал поднять, но сразу не вышло. Коробочка, тварь расчетливая, похоже навалил сверху какого-то мусора. Руки вновь начали скользить, ладони болели от ссадин, полученных при восхождении, суставы немилосердно ломило, но останавливаться на этом Ваха попросту не имел права. Стоило только смалодушничать, дать слабину, и ты вновь окажешься на самом дне, и на этот раз совершенно натурально.

Силы тоже не вечные, их надо подпитывать. Кушать иногда, чаще пить. Чем больше ты прилагаешь усилий, тем больше потеешь. На войне не до дезодоранта, хотя и средства гигиены никто не отменял, а вот обезвоживание было реально опасно. Пришлось собрать клочки усталости и отбросить их в сторону. Двигаясь по кругу, будто таракан над банкой, Ваха попробовал поднять крышку сначала с одной стороны. Ничего не вышло, только крохотная щель, сквозь которую пробился свет. Повезло с другой стороны. Приспособив пятую точку так, чтобы упереться в крышку, Ваха проверил и убедился, что Коробочка не такой умный, как сам о себе думает. Крышку он, конечно, придавил, но вот то, что он навалил сверху, прижимало только одну сторону, и при удачном стечении обстоятельств, могло сыграть на руку пленнику. Осторожно двигая преграду, и стараясь одновременно не рухнуть вниз и не сломать себе шею, Ваха преодолел пару сантиметров и проделал щель, в которую можно просунуть руку. Эта была победа, но сил оставалось на последний рывок. Если звенящие от напряжения мышцы рук не выдержат, то считай, ушел в запас. Списали.

Вахитов уцепился сначала одной рукой, потом другой, низко пригнул голову и со звериным рыком, сорвавшимся с губ, сдвинул крышку. Та, придавленная только с одного конца, зависла на секунду в балансе, а затем просто рухнула на землю. Из последних сил, втянув тело наружу, полковник упал на землю без сил, не обратив особого внимания, что приземлился в грязь. Сейчас уже было совершенно плевать на эстетику. Как говорится, не до жиру, быть бы живы.

На восстановление сил ушло не меньше пары часов. Убравшись в бытовку, и рухнув на пол, Ваха, как мог, осмотрел повреждения. Они, к счастью, были не критичны. Ладони стерты, все тело ноет. Это только с первого взгляда можно подумать, что путь был легким. Тут и специальная подготовка нужна, и постоянная тренировка, а ни тем, ни другим, отставной военный не обладал в должной мере. Были конечно и знания, и опыт, но вот как-то не думал Вахитов, что на склоне своей карьеры займется скалолазанием.

Теперь было два пути. Первый, и самый, наверное, простой, это вернуться на рынок и схорониться у Зямы. Вот только кто тебя на тот рынок пустит. Наверняка, ориентировки на Вахитова уже у всех подручных и вольных стрелков, а охотники за головами могут и расстараться. Как расстараются, да прострелят ногу, или на цепь посадят, а может и то и другое. Зурабу важен результат, а в какую обертку его завернуть, то, видимо, без разницы.