Автократия Гоблинов 3 (СИ) - Усачев Михаил - Страница 32

— Здравствуй, сестра… — Сказала она, приложив к своей крохотной ладошке немного сил и утопив её в песок на пару сантиметров, позволив ему струиться между её пальцами вместе с гуляющим по пустыне ветром. — Наш отец когда-то говорил, что неважно, как мы умираем и где. Важно, что однажды мы все обратимся этим песком, вернувшись в то место, где когда-то родились. Тогда… это знание показалось мне таким бесполезным… — тихо шептала она, чувствуя, как от резко нахлынувших эмоций ей становится тяжелее дышать. — Никогда не думала, что из нас двоих именно ты исчезнешь первой.

Резко выдернув руку из песка, она с силой её сжала и ударила по земле кулаком, поднимая в воздух кучу пыли.

— Почему ты сделала такую глупость?! — Громко крикнула она, стиснув зубы от резко накатившего чувства полного бессилия. — Из нас двоих девочка-сорванец — я! Разве тебя выбрали не потому, что ты старше и никогда бы так необдуманно не поступала?! Чёрт… — Наклонившись вперёд, она практически дотронулась до земли лбом и резко выдохнула, возвращая себе толику спокойствия. — Прости…

Слово «прости» было сказано так тихо, что даже она сама его едва услышала, однако тёплый ветер его тут же подхватил и понёс по пустыне прочь, оставляя эту утопающую в собственном горе девочку одну.

— Я… хотела тебя защитить, — сказала она спустя довольно продолжительное время. — Моя вина в том, что я понадеялась на мудрость Звериного Бога. Конечно, меня прокляли. Бросили прямо под носом у людей, хотя они никогда в тех местах не появлялись…

Подняв голову, девочка посмотрела на небо и тихо вздохнула.

— Знаешь, — сказала она. — Наш город. Наш бог. Оказывается, никто из них нам вовсе не друзья. Как жаль, что никто из нас не понял всего этого раньше.

Зачерпнув пригоршню сухого песка, девочка заботливо начертила им на земле небольшой овал. Заботливо вырисовывая на этом овале что-то похожее на глаза и рот. Правда, хоть она и старалась, но получалось всё равно очень плохо. В получившемся рисунке вряд ли можно было бы узнать какой-то вид и пол, не то что конкретное лицо.

— Звериный Бог вовсе не тот, что мы о нём думаем, — сказала она, смотря на только что нарисованный рисунок. — Я больше ему не доверяю. Наш отец он… — На этом моменте девочка несильно запнулась, а на её лице проскочила очень лёгкая улыбка. — Знаешь, он приставил ко мне охрану. — Сказала она, чутка повеселев. — Даже когда я была маленькой, никто из них не мог меня поймать. Сейчас я лишилась всех своих сил, но все они остались такими же бесполезными. Обмануть их и сбежать было так же легко, как и всегда до этого…

Вновь запрокинув голову, девочка в третий раз обратила к небу мечтательный взор, а её улыбка медленно сошла с её лица, вернув на него выражение беспомощности.

— Кажется он хочет меня схватить, — сказала она, совсем уж грустным голосом. — Служить этому богу для них важнее всего на свете. Они говорят, что я должна продолжить то, что начала ты. Должна верить в высшую волю и беспрекословно ей подчиниться. Чувствуя великую гордость за предоставленную мне честь. Но знаешь… кажется, я чувствую, что все вокруг вдруг стали дураками. Как будто всё, во что мы с тобой верили, уже давно исчезло, но никто этого даже не заметил.

Вновь погрузившись в молчание, девочка на некоторое время закрыла глаза.

— Такое ощущение, что стоит мне этой воле подчиниться, и я тут же исчезну… — Сказала она. — Так же, как и ты. Как будто все боятся признавать, что весь мир вокруг нас — неправильный. Я боюсь, что больше не могу поверить даже своей семье. Наш отец… дедушка… даже мама. Все они уже не такие, какими я их помню раньше.

Опустив к земле правую руку, она осторожно коснулась пальцем своего рисунка и подправила на нём несколько граней.

— Я… больше не знаю, что мне делать… — Сказала она очень тихим голосом. — Скажи, сестра… как я должна поступить?..

Лёгкий пустынный ветерок вновь подхватил её слова и закружил над песком, унося её голос в сторону пустыни. Резким порывом он ускорился всего на одно мгновение, сорвав с головы девочки серый капюшон, и, вместе с этим, с нескольких близлежащих кустов на землю слетели уже желтеющие листья. Два из них, на теле которых едва-едва проглядывала желтизна, упали прямо на нарисованное на песке лицо.

Вернув на голову свой головной убор, девочка опустила взгляд и увидела свой собственный рисунок, слева и справа от которого теперь лежали два идентичных жёлто-зелёных листика, очень похожие на тонкие и длинные гоблинские уши.

— Точно… — улыбнулась девочка, смотря на этот нелепый и плохо нарисованный рисунок. — У меня есть друг, — сказала она, медленно положив на песок правую ладонь. — У меня всё ещё есть кто-то, кому я могу доверять.

Поднявшись с места, маленькая девочка отряхнулась от песка и обернулась в сторону города. Посмотрела на стены крохотных домов и тут же отвернулась от него, сорвалась с места и бросилась бежать в сторону пустыни.

— Спасибо, сестра…

В то же самое время. Где-то в самом центре огромного города, в саду у огороженной высоким забором виллы тихо сидела другая девочка, даже не подозревая, что её сверстница только что покинула это место и убежала в неизвестном направлении. Её покрытые пепельно-серой шерстью ушки то и дело заметно подрагивали, улавливая доносящуюся со стороны её дома ругань.

— Чёрт, — выдохнула она, подтянув под себя ноги и обхватив обеими руками свои колени. — Отец снова ничего не смог добиться…

Стиснув зубы, она продолжала слушать доносящийся через закрытую дверь крик и с огромным раздражением скривилась.

— Мы столько всего сделали, — прошипела она сама себе. — Мы зашли так далеко, и никто не хочет этого признать? Почему?! — В ярости выплюнула она. — Почему всё всегда достаётся этим чёртовым котам?!

Её голос был совсем негромким и тут же утонул в порыве ветра, прилетевшем со стороны пустыни. Тёплый ветер всколыхнул растущий в саду кустарник и нежно потрепал шерсть на голове девочки, затихнув насовсем.

— Приди ко мне, дитя… — Услышала она тихий, слабый, невероятно далёкий зов.

Встрепенувшись всем телом, она буквально вскочила на ноги, повернув голову в сторону звучащего за горизонтом голоса.

— Дитя, что меня слышит. Приди и исполни мою волю.

— Я повинуюсь, — тут же ответила она, буквально рухнув на колени и склонив голову. Однако, даже так, она едва смогла сдержать радость. — Я буду вам служить, — сказала она, чувствуя как трепещет её сердце. Её взгляд невольно обратился в сторону двери, где в этот момент вся ругань тут же прекратилась.

— Нас признали, — раздался оттуда радостный голос.

— Наконец…

Глава 31

— Разовьём мы берёзку. Разовьём мы кудряву! Ай-да, да ай-да, шевелите булками, мать твою, здоровенные пушки сами себя не сделают!

— Ге-хе-хе!

— Ге-хе-хе!

Тупоголовые урки бандитской наружности будто только что с лесоповала вернулись. Леса столько притащили, словно не для любимой родины работали, а для себя любимого воровали. Ещё вчера у нас был дефицит ресурсов, а теперь их просто девать некуда.

— Ляпота-а-а, — затянул я, смотря как стройные ряды зеленокожих зеков перетягивают с корабля огромные, свеженарубленные брёвна.

Времени не так уж и много прошло, но наш недавно уничтоженный лагерь уже был похож на вменяемое жилище. Правда, пришлось его немного перенести в сторону, чтобы чистоплотные гоблины в саже не пачкались.

«Эхь…»

Культура нашего быта уже зашла так далеко, что скоро миру понадобятся новые термины, чтобы описывать нашу цивилизацию. Историки будут о нас говорить, что эти гоблины мылись два раза в день, следили за гигиеной, но если кто-то пострадал, то его и обоссать можно.

— Книгу напишу, — кивнул я. — Трактат о дерьмовой чистоплотности.

Территорию нового лагеря уже расчистили, солому убрали и оттащили в сторону, навалив в округе вроде импровизированной стены. Несильно это помогает, но визуально территорию разграничивает, так что — пойдёт.