Стоэтажное поле - Погодин Радий Петрович - Страница 2

- А ты наглая, - сказал Аркадий.

- А ты жмот, - сказала Надя. - У тебя пуд бананов - мог бы и угостить девушку. Наверно, и прабабка моя слиняла, что ты ее бананом не угостил.

Стыд Аркадия обварил - стыд зависит от желез, вырабатывающих адреналин, и от совести - предмета неосязаемого, но обеспечивающего для адреналина сверхпроводимость.

- Конечно! - воскликнул Аркадий. - Ешь сколько хочешь.

- А ты?

- Я равнодушен. Я макароны люблю.

- Твоей жене нужно будет иметь много детей, если ты макароны любишь, иначе ей будет скучно... Девочка! - Надя остановила пробегавшую мимо девочку с черными коленями. - Ты бананчики любишь?

- У меня руки грязные, - сказала девочка.

- Ничего. Я тебе очищу.

Вскоре к этой самой Наде выстроилась очередь ребятишек. Она чистила им бананы. Ребятишки посматривали на Аркадия хмуро, опасаясь, что он тоже бананов захочет. А он думал о стоэтажном поле. Ему нравилось о нем думать.

Аркадий позвонил Ольге, которую любил в девятом классе. Правда, теперь она уже была мама - жена офицера. По школьной кличке Дебелая Ольга.

- Здравствуй, - сказала она врастяжку; у нее был низкий, окрашенный в темное голос. - Хочешь прийти?

- Если можно.

- Купи по дороге хлеба. Мне на улицу выходить лень.

Жила Дебелая Ольга в доме-башне на двенадцатом этаже. Под ее окнами теснились пятиэтажки, похожие на нефтеналивные баржи в полосе отлива. Их плоские асфальтовые крыши были в ржавых пятнах. Асфальтовые тротуары внизу были дырявы. Высохшая, развороченная экскаватором земля была мертвой.

Ольга ходила по квартире в цветастом недлинном халате. Это сильно смущало Аркадия - халат ее не был застегнут, лишь завязан узким пояском. Шея и щеки, даже волосы, схваченные на маковке в пучок, были розовые. Когда она с улыбкой смотрела на Аркадия, глаза ее щурились, готовые, если что, зажмуриться.

Аркадий стоял у окна, не зная, собственно, что сказать. Ольга села на подоконник. Пола халата упала с ее колена.

- Скучный вид, - сказала она. - Мой "майор" постоянно на службе. А ты что делаешь?

- Учусь.

- Ой, как смешно. - Ольга сделала попытку поправить халат. - Помню, в школе ты мечтал превратить все плоские крыши в теплицы. Это было бы замечательно. Мы бы сейчас любовались цветами и огурцами. - Ольга положила дебелую руку Аркадию на плечо и наклонилась к нему.

- Кто это там загорает? - спросил Аркадий, голос его был как высохшая рыбья чешуя.

На крыше пятиэтажного дома, на раскладушке, загорала девчонка. В темных очках. Лежа на животе. Девчонка читала книгу. По размякшему от жары асфальту шла цепочка следов от девчонкиных туфель. Рядом с раскладушкой на коврике стоял горшок с пальмой.

- Почему бы ей не пойти на пляж? - спросил Аркадий.

- Потому что она идиотка, - ответила Ольга.

Девчонка на крыше повернулась на спину.

- Посмотри на ее грудь, - сказала Ольга. - Прыщики. Но экономия - не нужно тратиться на французские лифчики. - Ольга распустила поясок на халате. - С другой стороны, тяжелая грудь не так уж плохо...

Халатик упал на пол.

Аркадия скрутило винтом. Или, может быть, он попал в мясорубку. Он не мог ничего сказать, поскольку был теперь в виде фарша. Дебелая Ольга торопилась слепить из него котлету.

Девчонка на крыше вдруг вскочила с раскладушки, натянула на коврике белые брюки, желтую майку, сняла черные очки и уставилась студенту Аркадию прямо в затуманенные глаза.

Аркадий просипел что-то о воле, нравственности и лейтенанте. И, опрокидывая мягкие стулья, давя заводные игрушки и заграничную обувь, вывалился из квартиры.

- Квашня! - крикнула ему вдогонку Дебелая Ольга голосом, похожим на жирный дым. - Каша! Хам! Тыква!..

Аркадий сбежал по лестнице на асфальт. С одной стороны - чего он сюда пришел? С другой стороны - а почему бы ему сюда не прийти?

Голо было вокруг.

В подобных новых кварталах, как правило, буйная зелень. Помимо положенного озеленения, проводимого городом, сами жильцы тычут в землю все, что под руку попадет. И растут в новостройках яблони, вишни, сливы и облепиха, не говоря уже о шиповнике, аронии и ирге, которую дети называют коринкой.

Здесь же, вокруг Ольгиной башни, ничего не было - может, житель здесь поселился особо ленивый или почва была насквозь ржавая, кислотно-щелочная с большим процентом цианистых соединений и хлорвинила.

Из-за пятиэтажки вылетела Надежда в белых брюках и желтой майке. Чуть не столкнулась с Аркадием, но бросилась вбок, как воробей из-под трактора.

- Не дотрагивайся до меня! - выкрикнула она. - Иди к своей дебильной Ольге.

- Ты даже не поинтересовалась, как меня зовут, а уже возникаешь. Откуда ты знаешь про Ольгу?

- Ишь как он притворяется. Ты сам мне рассказывал.

- Я?!

- Ты! А то кто же? А зовут тебя Кобель, как и всех мужчин.

- Тебе такие слова не к лицу, - сказал Аркадий грустно, даже с пронзительной жалостью. - Ты еще школьница.

- Ну и пусть, - Надя всхлипнула.

Их уже окружили старухи на усохших ногах, на распухших ногах. "Обидел девушку. Лось. Орангутан. Готтентот... - говорили старухи. - Надо его лишить... Пугачеву высветили, и этого прорентгеним".

Появилась женщина с кочном капусты.

- Товарищи члены очереди, пора его обезвредить, - сказала она властно. - Где тут общественность?

Надя, всхлипывая, произнесла:

- Общественность за углом. Там в ларьке исландскую сельдь дают в винном соусе.

Женщина с кочном понеслась вперед за угол. За ней поскакали старухи, набирая скорость и от скорости молодея.

А студент Аркадий, как всегда в моменты обид и полного одиночества, принялся думать о стоэтажном поле. О тихой пшенице. О васильках разноцветных, посеянных по краям поля, чтобы не уставал глаз от золотого блеска колосьев. О каплях росы. И щебете птиц.

Учился студент Аркадий на факультете точнейшей электроники, которую только с будущей пятилетки начнут. Но! Мысли его витали вокруг живой природы и сельского хозяйства. И завивались особенно круто, когда сверхпроводимые микроструктуры и газы, исполненные информации по всему их объему, достигали космических величин. Тогда студент Аркадий вдруг начинал слышать: "Поле, поле...", "Цветы, цветы..."

Поворот к сельскому хозяйству возник у него в душе однажды в такси. Он, тогда еще девятиклассник-хорошист, ехал с папой и стиральной машиной из магазина. Его отец и шофер беседовали о низких надоях, плохих урожаях и безобразном хранении. Тогда о сельском хозяйстве и безобразном хранении говорили все: в очередях, в бане, в театре, на вечеринках. Все поголовно знали, как сельское хозяйство спасти, и не спасали. Но вот шофер такси мужик, видать, битый, надевший на себя "Волгу" с клеточками, как рак-отшельник раковину, - сказал в тоске, что сельское хозяйство у нас может наладить только волшебник.

Именно эти слова запали Аркадию в душу. Он принялся думать.

Первое, что он придумал, - не плуг-лебедку, не безразмерную борону, а теплицы на плоских крышах новостроек. По его разумению, следовало лишь покрыть новостройки стеклом, придав им, конечно, замечательные архитектурные формы, и все готово: выращивай под стеклом огурцы, тюльпаны и помидоры. Даровое тепло, вода, телефон, лифт. Пищевые отходы из квартир жильцов дома пойдут для приготовления компостов. Один микрорайон даст тысячи тонн продукции и цветов.

Борьба со спекулянтами!

Образ города меняется к лучшему. Идешь вечером, а на каждой бывшей жалкой пятиэтажке и девятиэтажке, даже на домах башенного типа светящийся хрустальный чертог. В сумерках все это кажется волшебным градом.

Никто, даже сопливые гитаристы из подворотен, не мусорит - стыдятся. И песни поют хорошие. Теплицы на крышах! Кстати, не обязательно только на плоских.

Аркадий промечтал все в подробностях. Поделился с Дебелой Ольгой. Послал проект в "Технику - молодежи". Из журнала ему прислали одобрительное письмо. Ольга заявила, что познакомилась у подруги с высоким курсантом.