Рыцарь - Деверо Джуд - Страница 42

— Это — лошадь Николаса Стэффорда, — ответила Дуглесс. Женщина побледнела, и бледность щек еще более оттенила алость ее губ и темноту глаз.

— Это что, шутка такая, да? — спросила она, пристально глядя на Дуглесс.

— Он — потомок того Николаса Стэффорда! — ответила Дуглесс, попутно пытаясь представить себе, какова была бы реакция представителей какого-нибудь семейства американцев, в присутствии которых кто-нибудь вздумал бы упомянуть имя их предка эпохи королевы Елизаветы! Разумеется, они бы даже не поняли, о ком, собственно, речь! Но здесь люди ведут себя так, как если б Николаса не стало лишь каких-нибудь пару лет тому назад!

Женщина между тем грациозно соскочила с лошади и, вручая поводья Дуглесс, распорядилась:

— Оботрите его хорошенько! — а сама поспешила к дому.

— Так мне, конечно же, и вздохнуть будет некогда! — пробормотала себе под нос Дуглесс. Теперь в руках у нее были поводья от трех лошадей разом, и у двух из них был такой вид, как если б им нравилось перед завтраком растаптывать женщин небольшого росточка! Дуглесс даже не осмелилась более глядеть на лошадей, просто побрела с ними дальше, в сторону предполагаемых конюшен.

Какой-то старик, гревшийся на солнышке и одновременно пивший чай из кружки и читавший газету, при виде Дуглесс с лошадьми вздрогнул и чуть не подпрыгнул.

— Только спокойнее, мисс! — произнес он, тихонько и с осторожностью вставая с места. — Просто стойте себе и не двигайтесь, а я сейчас приму их обоих от вас!

Дуглесс и сама не осмеливалась шевельнуться, пока мужчина приближался к лошадям примерно тем шагом, каким приближаются к раненому тигру. Не желая подходить к ним вплотную, он протянул руку и намотал на нее поводья одного из жеребцов, затем, не спеша, повел лошадь прочь, в один из загонов. Через несколько минут он проделал то же с жеребцом Николаса, отведя и того в стойло.

Возвратившись к Дуглесс, мужчина стащил с головы шапку и, обтирая вспотевшие лоб и брови, спросил:

— И как это вас угораздило объединить лошадь леди Арабеллы и Шугара?!

— Шугара?!

— Ну да, племенного жеребца из конюшен Деннисона, — пояснил мужчина.

— А, так стало быть, его кличут «Шугар», «Сахарок», да? Недурная шуточка! Вообще-то, его следовало бы прозвать «Врагом Народа»! А та дама, значит, леди Арабелла? — И, повернувшись лицом к дому, она спросила:

— А как мне войти туда? Предполагалось, что я буду… помогать…

Мужчина внимательно оглядел Дуглесс с головы до пят, и она догадалась, что ее американского типа одежда и акцент произвели на него вдвойне отрицательное впечатление.

— Вон там, видите, да? Это — дверь на кухню, — ответил он. Поблагодарив его, Дуглесс направилась к дому, на ходу бормоча себе под нос:

— Ну, разумеется, «дверь на кухню»! А может, мне еще и перед кухаркой сделать книксен и спросить, не требуется ли им в услужение судомойка?! Ладно, доберусь я только до Николаса! С ним-то мы тотчас уладим кое-какие из этих небольших Проблем! Я ведь — вовсе не его конюший!

На ее стук дверь открыл какой-то мужчина и, когда она осведомилась о Николасе, впустил ее в кухню. Это было огромное помещение со всяческими новейшими приспособлениями для жарки-варки, но в центре ее располагался гигантских размеров стол, выглядевший так, как если б его поставили туда еще во времена прибытия в Англию Вильгельма Завоевателя. Все, кто были в этот момент на кухне, бросили свои дела и вытаращились на Дуглесс.

— Я просто пройду через кухню, — промямлила она. — Мой, гм… мой наниматель, он, видите ли, нуждается во мне… — лепетала она, робко улыбаясь. Все идет так скверно, что я просто убить его готова! — думала при этом она, а потом переключилась на размышления о том, какую лекцию о равенстве полов — в соответствии с современными представлениями! — она закатит при встрече Николасу!

Между тем мужчина — так и не произнесший ни единого слова — повел ее в глубь дома через какие-то примыкавшие к кухне кладовые, причем все, кого они встречали по пути, тотчас бросали свои дела, таращась на Дуглесс. «Николасу придется-таки поторопиться на собственную казнь, когда я разберусь с ним», — решила Дуглесс.

Ее провожатый, однако, нигде не задерживался, пока они не дошли до вестибюля, представлявшего собой большую, закругленной формы залу, с портретами на стенах и величественными лестницами справа и слева, ведущими наверх. В зале стояли группкой лорд Хэарвуд, Николас и эффектно смотревшаяся леди Арабелла, и вид у них всех был такой, как если б они были закадычными друзьями. Арабелла, если только такое возможно, показалась Дуглесс еще более красивой, чем в тот момент, когда они увиделись впервые, и она прямо-таки пожирала Николаса своими прекрасными глазами!

— А, вот вы наконец-то тоже с нами! — воскликнул при виде Дуглесс Николас так, как если бы она попросту выходила подышать свежим воздухом. — Это — моя секретарша, и она должна находиться при мне, — добавил он.

— При вас?! — переспросила Арабелла, смерив Дуглесс презрительным взглядом, и та сразу представила себе, что чувствует виноградинка, когда ее превращают в изюминку!

— Да, ей нужно предоставить помещение, — улыбаясь, пояснил Николас.

— Полагаю, комната у нас найдется, — отреагировала на это Арабелла.

— Интересно, где именно, — пробормотала себе под нос Дуглесс. — Не иначе, как в машинке для переработки мусора! До боли сжав ее руку повыше локтя, Николас произнес:

— Американка! — таким тоном, как если б это абсолютно все объясняло. — Ну, хорошо, мы вернемся к чаю! — добавил он и, прежде чем Дуглесс успела вымолвить хоть словечко, практически вытолкнул ее через парадную дверь на улицу и последовал за нею. Похоже, он прекрасно знал, где именно находятся конюшни, потому что направился прямо к ним.

Дуглесс пришлось поторапливаться, чтобы поспевать за ним, большими шагами мерившим пространство. Конечно, когда ты всего пять футов и три дюйма ростом, это может причинить некоторые неудобства!

— Что это вы только что там натворили? — спросила она, — Мы что, у них тут на уик-энд остаемся, что ли? Надеюсь, вы не сообщали им, что явились сюда прямехонько из шестнадцатого века, или уже сообщили? И как вы осмелились говорить обо мне в подобном тоне и называть «американкой»?!

На секундочку остановившись на посыпанной гравием дорожке, Николас осведомился:

— А у вас есть во что одеться к обеду? Они тут к обеду переодеваются.

— Что, разве я плохо одета?! — спросила она в ответ, самодовольно улыбаясь.

Николас отвернулся и зашагал дальше.

— Наверное, вы полагаете, что Арабелла станет переодеваться, да? — продолжала, не меняя темы Дуглесс. — Бьюсь об заклад, она напялит на себя что-нибудь этакое, со шлейфом до пола!

Не оборачиваясь к ней, Николас с улыбкой спросил:

— Слушайте, а что это еще за машинка для… ну, как ее там?

— Машинка для переработки мусора? — подхватила она и принялась объяснять ему, но, заметив, что он улыбается, отвернулась.

В конюшне, когда Николас седлал Шугара, конюх предпочел отойти от них подальше.

— Будь у меня столь трусливый конюший, я непременно побил бы его! — пробормотал Николас.

На обратном пути, пока они скакали к конюшням, где брали напрокат лошадей, Николас не сказал ей ни слова. Путь от конюшен до гостиницы они проделали в два раза быстрее, чем утром. Уже начался ленч, и Николас, весь в поту, прошел прямо в столовую и распорядился, чтобы им подали сразу по три блюда и бутылку вина.

Лишь после того, как вино было разлито по бокалам, он наконец-то заговорил:

— Ну, — спросил он, веки его чуть подрагивали, — так чего же вы от меня хотели, а?!

— Кто — я?! Как это? В чем дело?! Когда именно?! — восклицала в ответ Дуглесс, сама понимая, что любопытство сильнее ее досады на его обращение с нею там!

— Да никто, просто одна женщина, лишенная коварства! — расхохотался Николас.

И он принялся повествовать о том, что Дики Хэарвуд ничуточки не изменился и остался как был недотепой, только и думающим что об охоте да о том, как бы повозиться у себя в саду.