Европейское турне (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 24

Ладно уж, привык.

— Мало место под зоопарк, — наставительно сказал попаданец, ползая вместе с королём по полу на коленях, — вынеси его на край парка и непременно зарезервируй место, куда ему расширяться.

— Куда ж больше?! — Удивился Людвиг, повернув голову и удивлённо округляя глаза. Начался разговор, и снова всплыла проблема понимания. Здесь под зоопарками понимают зверинец с тесными клетками и ямами, где посетители могут потыкать в медведя палкой, а по воскресеньям и праздникам полюбоваться, как их травят собаками.

Идея почти естественной среды, места для разведения редких животных и естественной лаборатории для зоологов и ветеринаров привела Его Величество в ступор.

— Так никто не делает, — растерянно пробормотал он, садясь прямо на пол и растерянно прикусывая губу.

— Подушечку, ваше величество, — пробубнил материализовавшийся старенький лакей, приподнимая Людвига под локоток и подкладывая оную под сиятельную задницу, — вот и славно.

— Тем лучше, ты будешь первым! — Уверенно сказал Фокадан королю, — Зоологи за такое тебя на руках носить будут, и требовать конного памятника перед каждым университетом. Детишкам тоже полезней поглядеть на животных в относительно естественных условиях. Всё лучше, чем приучать к бессмысленной жестокости, зрелищем травли животных.

Видя монарха, всё ещё пребывающего в ступоре, Алекс вздохнул и пообещал:

— Всё распишу. Завтра.

Завтра не получилось, Его Величество хотел сегодня. Вчёрне проект зоопарка двадцать первого века составили к шести утра, после чего Людвиг наконец-то отстал и ушёл, размахивая документами и объясняя творческим личностям из свиты, какой же он молодец.

Специалисты за такой проект наверняка крыли бы попаданца матом, но за неимением гербовой пишем на простой. По крайней мере, есть понимание того, что клетки должны быть достаточно просторны и комфортабельны для животных, пища свежей, а посетителей нужно бить палкой за издевательство над животными.

На лекцию Алекс всё-таки пошёл, и зря — спать хотелось отчаянно, понимания сути не приходило.

— Милостивый государь! — Остановил его после лекции язвительный голос приват-доцента, — осмелюсь спросить, что же такого в моей лекции усыпляющего?

Молодой ещё мужчина с густыми чёрными усами стоял, воинственно вздёрнув подбородок. На лице виднелись шрамы от студенческих дуэлей.

«— Август фон… как его там, — начал вспоминать попаданец, — успел отметиться на австро-прусской войне, воевал в чине лейтенанта артиллерии»

— Простите, сударь, — миролюбиво ответил Фокадан, — вчера полночи работал над архивами, а потом пришлось принять участие в работе над детским парком.

Лицо приват-доцента потемнело.

— И сколько же денег вам перепадёт?

Фокадан с удивлением уставился на преподавателя.

— Простите? — Неверяще спросил он.

— Сколько денег вы смогли выдоить из нашего короля? — Выплюнул приват-доцент, явно нарываясь.

Алекс прикрыл глаза, с большим трудом сдерживая… нет, не желание дать в морду. Желание убить на месте. Тем более, что дерринджер и тычковый кинжал у него всегда с собой.

— Нисколько, — ответил холодно, всё-таки сдержавшись, — если только не считать одежды, на которую Его Величество потратился после моего освобождения из заключения, да проживания в дворце. В апартаментах, состоящих из спаленки, кабинета и гардеробной. Ещё я раз или два в неделю ем за одним столом с Его Величеством. Вы удовлетворены ответом? Замечательно, своего секунданта пришлю к вечеру, извольте быть дома.

Секунданта, одного из учеников в боксёрской секции, нашёл без труда. Всего через два часа Адальберт фон Зейдлиц вернулся задумчивым.

— Извинился, — коротко сказал офицер, без приглашения усаживаясь в кресло и задумчиво приглаживая усы, — искренне. А вообще эта история дурно пахнет. Я поговорил с приват-доцентом и выяснил, что кто-то распускает нехорошие слухи о нашем короле, и о людях, близких к Его Величеству.

— То есть…

— Да, фон Инкварт считал, что вы один из многочисленных бездельников, обирающих нашего короля. Вдобавок, количество бездельников и степень их развращённости видел едва ли не на порядок больше, чем есть в реальности.

— Развращённости? — Удивился попаданец, — ах да, слухи о гомосексуальности Людвига. Я и сам было подумал так поначалу, но потом… нет, он скорее ребёнок, не повзрослевший мальчишка. Оттого и женщин боится, сказки любит.

— Да, — согласился Адальберт меланхолично, — очень похоже. Пусть Его Величество нельзя пока что назвать великим государственным деятелем, но ведь не самый худший король, если разобраться. Пара ошибок в начале правления, ну так ему и лет всего ничего. Но кто слухи-то распускает?

— Вопрос — не кто распускает, — мрачно поправил его Фокадан, — а почему это не видит дворцовое ведомство и прочие компетентные лица.

Лицо Зейдлица мгновенно покрылось бисеринками пота, появилось выражение отчаяния, его сменила мрачная решимость и наконец, перед Алексом вновь сидит блестящий придворный с офицерскими эполетами, вертопрах[118] и легкомысленный повеса.

— Да, — негромко сказал с приклеенной улыбкой, — это и правда забавно.

Проблему баварец быстро замял, переведя разговор на другую тему. Попаданец опомнится не успел, как Адальберт, похохатывая, рассказывал презабавнейшие истории из армейской жизни. Распрощались если не друзьями, то хорошими приятелями.

Алекс запомнил бисеринки пота и выражение решимости на лице секунданта. Устанавливать за ним слежку не стал, да это и невозможно во дворце без помощи многочисленной прислуги.

Природная наблюдательность, развитая непростой жизнью, сбоев не давала. Даже не желая того, отметил изменившееся поведение секунданта — Зейдлиц несколько изменил круг общения, став больше времени проводить с теми, кого условно можно назвать молодыми патриотами. Новых друзей граф выбирал из числа тех, кто не входил в какие-то дворцовые группировки, и чьи родственники придерживались патриотического нейтралитета.

Адельберт начал игру. К худу ли, к добру, но начал. Приведёт ли это к какому-нибудь результату? Фокадан сомневался, ибо король практически не вмешивается в управление государством. Толку-то от расследования, если оно скорее всего окончится пшиком, ибо Его Величество занят более важными делами.

Вся его управленческая деятельность заключалась по большей части в выгребании денег из казны на свои хотелки. Пока умеренно, прокол с Вагнером остался единичным.

Расходы на деятелей культуры конечно же впечатляют, но у монархов соседних стран расходы на развлечения ничуть не меньше. Пусть другие — охота, любовницы, строительство огромных яхт. Монархи вполне искренне считают такие расходы государственной необходимостью, ассоциируя себя со страной.

Другое дело, что только на Людвига идёт такая целенаправленная травля. Или это просто потому, что король пустил пропаганду на самотёк? Бог весть…

Попаданец искренне надеялся, что эта интрига обойдётся без его участия. Слишком высоки ставки, ибо если это подготовка к перевороту, яд в кофе колониального полковника практически неизбежен. При участии этого полковника в интригах, разумеется.

А дружба с Его Величеством… дружба там со стороны Людвига, со стороны попаданца же скорее приятельские отношения. Помочь приятелю, конечно же, святое дело… вот только если сам приятель не хочет даже попытаться осознать проблему, дело это заведомо безнадёжное. А он, Алексей Кузнецов, совсем не Дон Кихот[119].

Глава 14

Несостоявшаяся дуэль сделала доброе дело, университетские преподаватели наконец-то проверили информацию о Фокадане, и его мнимое корыстолюбие признали чей-то умелой клеветой. После этого началось паломничество с извинениями.

Вместо того, чтобы просто изменить отношение к попаданцу, едва ли не каждый преподаватель и многие студенты с каким-то мазохистским наслаждением извинялись, извинялись, извинялись…