Воронье сердце. Отбор по принуждению (СИ) - Бородина Мария - Страница 36

Страхи и предположения толкались в голове, как крысы, убегающие с тонущего корабля, и я все больше терялась. В них. В самой себе. В незнакомой жизни, будто бы снятой с чужого плеча, что раз за разом устраивала мне испытания и строила препятствия. Лишь один вопрос пульсировал в голове, устремляясь по сосудам с током крови: зачем?..

Стоп. Я отогнала дурные мысли, как надоедливых мух, и поглубже вдохнула. Почему это вообще меня волнует? На престол я не претендую, на Рэнимора — и подавно, и вообще жажду провалиться. Какая разница, кто меня заделал? Главное, что я люблю своего отца, ценю то, чем он пожертвовал ради меня, и всегда буду для него любимой дочкой. А с остальным мы как-нибудь справимся.

Немного успокоившись, я вклинилась в толпу и взяла Бруну под руку. На лужайке Мира Лим пыталась справиться с фантомом с помощью одного парного кинжала. Длинные черные волосы развевались за ее спиной, как плащ. Била она крайне неумело, а двигалась так, словно туфли ей не по размеру подобрали. Пожалуй, на ее фоне я еще неплохо смотрелась.

— Ну что, Лира, — вклинилась между нами Лусьена, — уладила свои женские дела?

— Ты еще пожалеешь, что на меня так подло напала, — шепнула я озлобленно.

— Пф-ф, — фыркнула Лусьена. — Далась ты мне. Ты теперь во всех своих неудачах меня обвинять будешь? Учти: в том, что ты родилась некрасивой и мужеподобной я не виновата.

— Как удобно голову в песок прятать, — я покосилась на обидчицу. — Сначала шут, потом я. Это не просто подло, но и против правил!

— Да помню я правила, что ты мне указываешь? — разозлилась Лусьена. — Какая мне выгода против тебя идти? Тех, кто слабее, не трогают. Особенно когда политика отбора запрещает нападать друг на друга без особых указаний.

— Кто слабее, мы посмотрим после испытания, — заметила я.

— Ну, если у тебя глаза такие косые, что ты очевидного не замечаешь… — высказалась Лусьена и сморщилась, будто яблоко перемороженное. — Или… О, да ты слабовидящая! Точно: иначе с чего бы тебе так позорно мазать? Прости…

— Ибреса Брунгильда Чоп! — выкрикнули впереди, когда Мира со сто тринадцатой попытки отправила-таки фантома в иное измерение.

— Я пойду, — Бруна нехотя освободила руку. — Только не подеритесь тут без меня.

— Будь спокойна, — заверила я подругу. — Хотелось мне руки марать.

Бруна, к моему удивлению, выбрала топор. Тот самый, двуручный, что одним своим видом наводил трепет и священный ужас. Поставила его на рукоять, и оказалось, что он длиннее ее тела, разве что, не вполовину. Я аж губы закусила от волнения. И как она справится с этим металлическим чудищем, лезвие которого призывно блестит, готовое убивать?

Навстречу фантому Бруна мчалась, забавно переваливаясь с ноги на ногу. Приблизившись к воображаемому врагу, выставила топор, наклонилась и закружилась, будто волчок. Фантом треснул пополам и рассыпался в пепел при первом же ударе! Овации сотрясли воздух и взорвали небо. Даже Рэнимора ее выступление восхитило настолько, что он оторвался от Шанти, которая все еще терлась рядом и всячески старалась привлечь его внимание, вышел вперед, поклонился Бруне в самую землю и поцеловал ее ладонь. Нужно было видеть, как при этом перекосило Шанти!

— М-да, — прокомментировала Лусьена холодно. — Ей все равно не выиграть.

— Шанти? — спросила я.

Лусьена посмотрела на меня, будто на умалишенную.

Бруна вернулась довольной и счастливой. И что-то подсказывало мне, что радовалась она отнюдь не своей удаче, а вниманию Рэнимора.

— Кто научил тебя так обращаться с топором? — с удивлением спросила я. — Я думала, Филлагория этого не одобряет.

— Филлагория не одобряет лень. Поэтому родители следили, чтобы мы хорошо учились и не позорили род, — Бруна улыбнулась. — Сбегать с уроков запрещалось, даже если это было занятие по владению оружием.

Бруна улыбалась так искренне и открыто, что мне захотелось довериться ей. Рассказать о сомнениях, что переполняют меня и не дают спокойно жить. Спросить совета, что делать дальше и как поступить… Но я помнила обещание, что дала шуту, и отчего-то боялась его нарушить.

Так блестяще, как Бруна и Лусьена, не выступал никто. Однако, рыжая аристократка, появление которой не все восприняли с радостью, показала куда более уверенное, чем я, владение луком. Вернее, я-то была лучше, если не принимать в расчет козни Лусьены: оттого и обидно стало. Идиотский случай все перевернул!

Последней вызвали Шанти, как отстающую. Даже Роттильда, которой несправедливо натянули баллы, оказалась в общем зачете перед ней. Платинововолосая фаворитка Рэнимора сжала трясущиеся ладошки, закусила дрожащие губы и попросила у оружейника нефритовый жезл. Сразу сделалось не по себе: такой вид оружия просили только сильные маги. Шанти на сильную не тянула. Совсем.

Галианта на другом краю лужайки взмахнула руками, и пространство выплюнуло сонм черных сгустков. Как и прежде, они склеились в огромную кляксу. Секунда за секундой фантом обретал человеческие очертания. Раскачался на траве и двинулся на Шанти, как медведь на охотника. И отчего-то мне хотелось, чтобы он сомкнул свои призрачные лапы на ее горле.

Шанти замерла, распахнув огромные глазищи, будто испуганный заяц. Какое-то время она стояла, подгибая трясущиеся руки, и просто смотрела на приближающегося врага. Между тем, фантом и не думал внимать ее тревоге и сомнениям: грузно и вальяжно он полз по лужайке, оставляя за собой вуаль сизого дыма.

Шанти опомнилась лишь когда воображаемый враг приблизился на расстояние десятка метров. Вышла вперед на робкий шаг, ловко присела и, прошептав заклинание, вонзила в землю жезл.

Зеленоватые молнии пронзили воздух вокруг Шанти, наполняя его запахом свежести и морской соли. И, словно по команде, от жезла к фантому по земле побежала глубокая трещина. Газон рвался на два огромных лоскута черным прогалом. Зазмеившись под ногами фантома, трещина заставила его споткнуться и завалиться на бок. Рой черных искр взметнулся в воздух, и густая клякса обрела прозрачность.

Но на этом Шанти не остановилась. Вытащив из земли жезл, она взмахнула нефритовой насадкой, просыпая на траву темные искры. Земля под нашими ногами задрожала, а воздух стал плотным от нарастающего гула.

— Смотрите! — визгливо прокричал кто-то в толпе.

Поглазеть действительно было на что. Из земляного разлома к фантому тянулись человеческие руки. Бледные, полусгнившие, некоторые — ссохшиеся до косточек. Мертвые пальцы тянули фантом под землю, рвали его на клочки, протыкали насквозь, превращая в сизый пепел. И лишь когда от врага не осталось ничего, кроме пары черных искр, трещина схлопнулась, отделяя мир мертвых от обители живых

Глава 38

— Я не могу это есть! — восклицала Бруна за обедом, отодвигая от себя тарелку. — Пресно слишком. И где мясо? Мы ведь столько сил потратили на испытании!

— Я понимаю твое разочарование, — кивнула я, с горестью глядя в свою посудину, — но, кажется, на этот раз альтернативы нет.

Обед начался не так, как обычно. Когда мы пришли в зал, столы еще не накрыли: лишь мягкие кукурузные булки с хрустящей корочкой золотились на блюдах, да пряные соусы блестели в фарфоровых соусницах. Лусьена в сердцах обвинила нерасторопных кухарок, но не тут-то было! Оказалось, все задумали специально. Начинались кулинарные испытания, и теперь план обеда и ужина был строго расписан. Лишь когда Рэнимор вальяжно разместился во главе стола, лишь когда потухли горящие взоры участниц, устремленные на него, помощницы кухарки начали выносить блюда, разложенные по порционным тарелкам. К тому моменту я готова была душу продать низшим за суп! Неважно, каким бы он был — да хоть жиблым пюре из картофеля и зеленоцветочницы — я съела бы все до последней капли! Но разочарование нагрянуло столь же быстро, как убежал аппетит. Вместо дымящегося густого супа с пряным ароматом и золотистыми капельками жира нам приволокли непонятные овощные палочки. Запеченные морковь, сладкий перец, батат и кабачки, порезанные брусочками и чуть присыпанные непонятными травами. И все! Хотя нет: на краешке каждой тарелки лежала карточка со стирающимся верхнем слоем. Должно быть, чтобы мы смогли поставить оценку конкурсантке.