Воронье сердце. Отбор по принуждению (СИ) - Бородина Мария - Страница 27

— Я буду драться, — прошептала я, закипая от ярости и безнадеги. — Пусть меня вернут за решетку, но вы не выйдете отсюда живым, если коснетесь меня!

— Потому я и просил слушать меня внимательно! — лицо Рэнимора залила краска. To ли смущался, то ли бесился. — Ты проведешь эту ночь здесь, потому что не сможешь вернуться в крыло для участниц! Мало ли того, ты и на глаза попадаться никому не должна!

— Это еще почему?! — я дерзко сложила руки на груди. — Как пришла сюда, так и уйду. Даже дорогу вспомню. А не вспомню — язык до дальнего рубежа доведет! Только дверь откройте!

— Ты не попадешь в свое крыло, — повторил Рэнимор уже тише. Вскинул руку и показал на циферблат своих наручных часов. Короткая стрелка застыла на десятке, а длинная почти приблизилась к двенадцати. — Через минуту все ходы в крыло для участниц отбора будут заблокированы. На обеде вам говорили, что в десять вечера все должны быть в своих покоях.

— Н-нет, — неуверенно протянула я, понимая, что как и обычно прохлопала ушами и пропустила самое важное.

— Ты не успела бы туда добраться к десяти, Лира, — продолжал Рэнимор. — Я мог бы отпустить тебя в коридоре, но боялся, что ты не сможешь вернуться одна к сроку. Потому я и сбил твою визиоллу. Так все будут думать, что ты на своем месте.

— Заночевала бы под дверью! — я упрямо топнула ногой.

— Никто не должен знать, что ты осталась снаружи, — проговорил Рэнимор в ответ. — Потому что участницы, грубо нарушающие дисциплину, исключаются из отбора.

— Тоже мне, трагедия! Ну, отправили бы меня домой, — я развела руками. — Я сразу не хотела в этом фарсе участвовать. Ну, какая из меня королева?!

— Я хочу, — отрезал Рэнимор. Его слова прилетели выстрелом под ребра. — Я хочу, чтобы ты осталась на отборе, Лира!

Меня будто ушатом ледяной воды окатили. Я стояла, медленно врастая в пол, и, кажется, не дышала. С чего бы принцу симпатизировать мне? Оппозиционерке, что так нелестно отзывалась о его семействе длинноруком?!

— Вы что, — дерзко выдавила я наконец, — влюбились?

Рэнимор сипло и иронично рассмеялся:

— Лира, ты даже не представляешь, как мы с тобой похожи!

— И чем же, скажите на милость? — наконец, обретя контроль над своим телом, я развернулась к принцу лицом.

Рэнимор, пряча глаза, потоптался по комнате. Подошел к бару в углу и плеснул в большой стакан воды из графина. Стремительно осушив посудину, он, как ребенок, запрыгнул на подоконник и распахнул форточку. Прохладный ночной ветер вцепился в его золотистые локоны и растрепал их.

— Мы оба очень не хотим править, — признался Рэнимор, наконец, и лукаво глянул на меня из-за плеча.

Глава 28

Я аж подпрыгнула. Вот это признание! Право, если бы принц сказал, что влюбился в меня, удивилась бы меньше. С чего бы Рэнимору не хотеть на трон? Неужто сам не в восторге от нечистых делишек родителей?

— Ничем не могу помочь, — выдавила я, справившись с изумлением. — Если у меня есть хороший шанс избежать этой незавидной участи, то вам такого точно не предоставится.

— Это точно, — Рэнимор спрыгнул с подоконника и медленно, будто играя, двинулся ко мне. — Знаешь, как только подумаю, что придется брать на себя ответственность за целую страну, на душе становится темно. Да так, что не хочется по утрам открывать глаза.

Густая тень коснулась моей юбки и поплыла по телу, накрывая с головой. С каждым миллиметром уходили моя воля и мое желание сопротивляться. И страх. Он перерастал во что-то томное и тайное, похожее на набухший бутон, что готов раскрыться.

— Вы просто не привыкли, — заметила я, столь же медленно отступая. — Все познается в процессе. Лиха беда начало. Вы освоитесь на троне, а дальше все пойдет, как по накатанной.

Рэнимор сделал еще один шаг мне навстречу: бесшумно, как крадущийся кот. Ступил так близко, что его дыхание коснулось кожи. Глядя в его светлые, широко раскрытые глаза, я понимала, что вру. И себе, и ему. Во взоре принца читались доброта, честность, благородство; но не твердость, что так необходима правителю. Вот у Олафа другой взгляд: твердый, властный, подчиняющий. Смотрит так, будто тебя по косточкам разбирает.

— Если я каждый раз буду прятать под крылом тех, кого должен считать врагом, ни к чему хорошему это не приведет, — Рэнимор покачал головой и осторожно расправил складки на моем рукаве.

— Вы на меня намекаете, Ваше высочество? — я даже не отдернулась. Инстинкт самосохранения покинул меня так же быстро, как страх. И отчего это?

— Родители насторожены. Придворные — тоже. Скрывать это не имеет смысла.

Ага. Вот, значит, как. «Родители». Или я просчиталась, строя догадки относительно короля, или принц Рэнимор очень хорошо вводит меня в заблуждение. В запланированное заблуждение.

— Почему вы это делаете, в таком случае? — обронила я, все еще не находя в себе сил отстраниться.

— Не знаю, — он пожал плечом и сделал шаг навстречу, заставив меня отступить. — Какое-то иррациональное чувство. Я не верю в то, что ты плохая. Вот не верю, и все!

— Я очень плохая, Рэм, — оскалилась и сама выступила принцу навстречу. И тут же почувствовала его ладони на своем плече и талии. — Я желаю привести на трон человека, далекого от королевской семьи. Человека, в жилах которого течет кровь простолюдина. Потому что его взгляды близки мне — безродной простушке, чей отец едва поднялся из грязи после того, как мать осталась за Куполом.

— Твои стремления понятны мне, — Рэнимор шагнул навстречу. Не успела я опомниться, как он осторожно повел меня в танце по периметру зала. — Как и ненависть к нашему роду. Но поверь, изменить предначертанное невозможно. Как и нравиться всем.

Мы невесомо вальсировали по залу, и я сама не понимала, как мне удается перенимать его движения настолько искусно. Отчего мне уже не хочется бежать прочь, сломя голову? Я прислушалась к голосу сердца. Растаяла?! Как бы не так! Просто устала. Слишком сильно утомилась, чтобы сопротивляться. Или…

Или Рэнимор использует магию. Мощную ментальную атаку, подавляющую чужую волю!

— А почему коридоры закрывают в десять вечера? — поинтересовалась я, используя момент.

— Ты, должно быть, слышала, что мой отец был немного грешен, — Рэнимор засмеялся, опустив голову, и его дыхание скользнуло по плечу. — Народ боится, что я пойду по его стопам. Подумай только: вас защищают от меня!

Он сжал мое плечо крепче и заставил меня развернуться, проскользнув под его рукой. Сердце на мгновение перестало стучать. Я почти задохнулась от волшебного ощущения полета. Так вот, что чувствует Эстер, когда парит в воздухе!

— Это все, конечно, замечательно, — буркнула я. — Только лучше было бы вам меня вернуть на место. Моя соседка непременно заметит отсутствие.

— Скажешь, что она… громко храпела! И ты переночевала в освободившейся после выбывших участниц спальне, — Рэнимор пожал плечом.

Я усмехнулась: даже врать не придется.

— Но вы не учли одного, принц, — заметила я, не прерывая танец. — Утром мне нужно будет оказаться на месте.

— Думаешь, Лира, что я это не предусмотрел? — Рэнимор усмехнулся, и его лицо оказалось в опасной близости от моего. — Думаешь, я не обхитрю пару горничных и стражей и не обойду несколько простейших магических заклятий? Ты недооцениваешь меня.

Я задрожала, когда Рэнимор приблизился еще сильнее.

— Я понабрался ума за эти годы, — зашептал он почти в ухо. — Мне же, все-таки, придется править. Пусть и против воли.

И тут я прозрела. Страх вернулся: куда более мощный и удушающий, чем ранее. Затмил взор, перекрыв его чернотой: лишь яркие пятна маглюмовых люстр прорывали ее, как ночные фонари. Что я творю? Почему позволяю Рэнимору себя обнимать? Зачем танцую с ним?!

— Не позволяйте себе слишком многое! — рявкнула я и резким движением оттолкнула принца.

Рэнимор послушно отступил, но каяться явно не собирался. Лишь размял плечи и заулыбался:

— Наврала ты про свой поток, Лира, — отметил, отходя к стене. — Мощный он у тебя. Даже против моей силы выступает без твоего участия. Мало кто может противостоять подавлению воли.