Отбор для Короля волков (СИ) - Моран Маша - Страница 44

Это издевательство какое-то!

— А те, которые доставили от госпожи Габриэллы?

— Ну-у-у-у… Они не такие теплые. И больше праздничные. Нарядные.

Аглая понимала, что надевать подобное платье — глупо. Оборотни могут подумать, что она пытается им понравиться. Точнее, один из них. С другой стороны, он уже мог потерять к ней интерес. Понял, что тут ничего не светит и переключил свое внимание на кого-нибудь другого.

В любом случае, лучше это платье, чем она будет мерзнуть и сляжет с воспалением легких в мире, где о медицине понятия не имеют.

Аглая все-таки решилась. Потянулась снять сорочку, и вдруг груди что-то невесомо коснулось. Ожерелье… Она так и уснула в нем. И даже не чувствовала неудобства.

Нужно его снять! Но новые попытки расстегнуть замок результата не принесли.

Аглая схватила со столика красивые ножницы и, глядя на свое отражение, перерезала черную кожаную полоску, на которой держались длинные подвески. Ожерелье осталось в ладони, поражая своей красотой. И просто, и необычно.

С ощущением странной потери, Аглая надела платье.

Ожидая, пока Абигель застегнет все пуговки и затянет ленты, спросила:

— А ты не слышала, Его Высочество тоже будет на испытании?

— Катонский палач? — Аглая произнесла это одновременно и со страхом, и с восхищением.

— Да, он самый.

— Не знаю. Кажется, его все боятся. Даже другие Волчьи сыновья. Он такой… внушительный. — Абигель вздохнула.

Аглае это почему-то жутко не понравилось. Не-е-ет. Она что, ревнует? Нет, конечно нет.

Ненавидя саму себя, она все же спросила:

— Он тебе понравился?

— Его Высочество? — И снова это восхищенно-испуганное придыхание. — Я его боюсь. Смотрю на него, и сразу хочется признаться во всех своих грехах. Ой! Я ведь забыла вам рассказать?

— О чем? — Аглая осмотрела себя в зеркале.

Ворон и сова глядели на нее с одобрением. Замечательно! Теперь ей еще и мерещится всякое. Но жуткая реальность за гладкой поверхностью точно не была плодом воображения.

Нужно расспросить трольхара о нем. Что это за проход такой и зачем он нужен? Да и кота нет подозрительно долго. Вдруг с ним что-то случилось? Не попал ли он в беду?

Или решил ее предать?

Абигель проворно заплела ее волосы в красивую косу и уложила на макушке.

— Я ведь вчера с ним говорила!

— С кем?

— С Катонским палачом. В смысле, с Его Высочеством.

— Вот как?

В душе поднялась настоящая буря из самых противоречивых чувств. От облегчения, что принц обратил свое внимание на кого-то другого, до странной, ядовито-жгучей ревности. Ну, нет. Так не подойдет. Это что-то неправильное. Может, когда Аглаида наделяла ее чарами, в самой Аглае что-то сломалось? Как в механизме. Вылетела какая-то пружина или шестеренка. И теперь она ревнует… Ревнует жуткого, опасного и странного мужчину к собственной служанке. Нужно порадоваться, что он переключился на кого-то другого. Это же чудесно! Пусть пойдет и осчастливит своим вниманием всех Невест до единой, а ее оставит в покое.

Но в душу уже заползла черная гадюка-ревность. И безостановочно жалила беззащитное нутро. Он назвал ее шлюхой. И потаскухой. Сказал, что она куплена и ничего особенного из себя не представляет. Так откуда в ней это странное желание доказать, что он ошибается?! Что она не такая, как все? Что в ней есть что-то особенное, а он это проглядел. И пусть теперь кусает локти.

Господи, да чем он умудрился ее задеть?

— Да, так вот… Я как раз дошла до Темного зала. И тут он выходит… Весь такой суровый… Аж жуть берет. Но до чего ж красивый… Я еле успела отскочить, а то раздавил бы, наверное. Ну я понадеялась, что он меня не заметит и не отругает за невнимательность. А он заметил. Но не отругал…

Аглая пыталась разобраться в сбивчивой скороговорке. Кажется, встреча с принцем запала Абигель глубоко в душу.

— И он запомнил меня, представляете? — Служанка вытащила из шкафа плащ с прорезями для рук, отороченными мехом. — А когда заговорил, я вообще чуть в обморок не упала. Я раньше думала, что все Волчьи сыновья одинаковые… Но Его Высочество особенный.

Аглая уже слышать не могла эти дифирамбы. Восторженно-напуганная Абигель раздражала ее больше, чем заикающаяся.

— И о чем же вы говорили?

Абигель поставила перед Аглаей высокие сапоги из мягкой кожи и привычно выпучила глаза:

— Он спросил, не ваша ли я служанка. Представляете? У него к вам интерес, наверное! Было бы замечательно, если бы вы понравились принцу. На зависть остальным Невестам. — Абигель хихикнула. — Так вот. Я, конечно, ответила, что ваша. Он спросил, где вы, а я ответила, что вы спите. Во-о-от…

Аглая нахмурилась. Рассказ служанки звучал как-то странно. И зачем ему знать, где она проводила вечер?

— Это и весь разговор? — Она опустила ноги в сапоги, которые оказались выше колена. Подходило больше для привычного ей мира.

— Да. А о чем нам еще говорить? Наверное, он понял, что вас не будет на пиру и ушел с него тоже.

— Постой… Так он не оставался на празднике? — От этой мысли стало странно тепло.

Аглае все меньше нравилась своя реакция. Это уже ненормально.

— Нет, конечно. Ушел, в самом начале. Еще даже не все гости явились. Ой, идемте же скорее, а то вдруг опоздаем.

Аглая застегнула плащ и пошла за служанкой. Могут начинать без нее. Ей некуда торопиться.

В коридоре привычно дежурили четыре стражника. Тристан и Тобиас, молча, заняли место у нее за спиной. Причем, Тристан как-то странно взглянул на нее, что в душу сразу же закралось нехорошее подозрение.

Она опять допустила какую-то ошибку? Непроходящая головная боль грозила стать ее постоянной спутницей.

Когда Аглая в сопровождении своей маленькой свиты явилась во двор, там не было еще и половины Невест.

Зато был князь. Угрюмо взглянул на нее. Показалось, или в его глазах мелькнула вина? Аглая отвернулась и тут же поймала хмурый взгляд новоиспеченной «сестрицы». Василина, кажется. Бледная и сонная, она куталась в меха и все время шмыгала носом. И так смотрела на Аглаю, словно хотела разрезать на куски глазами.

Похоже, с сестрой Аглаида тоже не ладила. Был ли хоть кто-то, с кем она дружила?!

В ворота вошли уже знакомые послы с женами и еще пятеро мужчин. Сердце забилось быстрее, когда Аглая разглядела среди них принца.

И снова он выделялся среди всех. Тяжелый сосредоточенный взгляд. Сжатые губы. Отросшая щетина скрывает половину лица, и нельзя угадать его выражение. Из хвоста выбилось несколько прямых черных прядей. У Аглаи даже пальцы закололо от желания к ним прикоснуться, потрогать, убрать с лица. Они казались гладкими, но были ли такими на самом деле? И как выглядит его лицо, когда волосы распущены?

Аглае никогда не нравились мужчины с длинными волосами. В большинстве своем это смотрелось глупо и неряшливо. Но принц… Он и не был обычным мужчиной.

Аглая заставляла себя отвернуться и не могла. Тело парализовало.

Он обводил взглядом площадку, словно кого-то искал. Ее… Аглая поняла это, когда его взгляд остановился на ней. Она ждала у стены, в небольшом закутке, но он все равно увидел. Так смотрел, словно припечатывал.

Неожиданно его ноздри раздулись. Даже сквозь бороду было вино, как изогнулись губы — гневно и презрительно. Бирюзовые глаза опасно сверкнули.

Аглая вздрогнула, а принц отвернулся. На душе почему-то сразу стало противно. Аглая поняла, как на ее волнение откликается что-то извне. Тяжелые жемчужно-серые тучи заволокли небо еще одним слоем.

— Разве будить нас в такую рань — нормально? — Появилась леди Мадален в сопровождении еще нескольких девушек.

Аглая поняла, что почти все Невесты выглядят примерно одинаково — бледными и заспанными, с темными кругами под глазами.

В центр площади шагнул один из послов, имени которого Аглая не знала. Его глаза гневно сузились.

— Вас никто не заставлял веселиться всю ночь. Помнится, никого не держали на пиру силой. Мудро поступили те, кто не стал злоупотреблять весельем.