Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 24

– И надолго этой части хватит?

– Чтобы сказать точно, нужны замеры: насколько уменьшился мой собственный уровень. Но, скорее всего, на сутки-двое еще хватит…

Ворон не успел договорить, но я уже услышала главное и перебила:

– ? у тебе случаем в шкафу нет женского платья? - произнесла я.

И только услышав сказанное, я поняла, что в моем случае даже самые простые слова бывают похлеще любого строптивого заклинания: они срываются языка до того, как я успеваю его прикусить, чтобы удержать глупые мысли в своей голове, а не выплюнуть в чужие уши. Вот как сейчас. Не хватало вдогонку к первому вопросу уточнить, не носит ли Ар юбку и чулки для полного и, так сказать, завуалированного оскорбления.

Нет, мужеложцы, предпочитающие дамский наряд мужскому, в империи водились, как, скажем, водятся медьки в чаше для подаяний у профессионального нищего: немного и на самом дне. Но такие извращенные наклонности в обществе, мягко говоря, не поощрялись. Скорее уж скрывались.

Возникла секундная пауза, во время которой я спинным мозгом прочувствовала, что молчание в ответ на злословие может означать что угодно: воспитанность собеседника, его мудрость, избирательную глухоту или затишье перед бурей. Последнего вот очень не хотелось.

И это было странным: ещё недавно я бы не только, не задумываясь, позубоскалила над караталем, но и была не прочь его придушить. А вот сейчас для меня стало важно его не обидеть. Посему я поспешила исправить ситуацию, затараторив:

– Я не хотела тебя уязвить и ничего такого не имела в виду. Просто мне нечего надеть. - Развела руками, указывая на мужской махровый халат.

От этого жеста запахнутые полы разошлись. Выразительно так. Отчего я стала враз обладательницей смелого декольте. И в его открывшейся глубине на миг утонул взгляд разноцветных глаз.

Всего на миг, в которой я вновь почувствовала себя немножко живой и даже чуточку привлекательной. Но потом вспомнила, что именно там меня прошили нити Изиды, оставив шрам, и поспешила спрятать его за тканью, опровергнув тем самым еще один постулат некромантии: зомби не внимательны к деталям. Считалось, что им на оные плевать. Впрочем, на важные вещи мертвяки порою тоже не обращают внимания. Так, воскрешенные слуги могут даже умереть второй раз на проклятой работе и не заметить этого… А вот меня смутил какой-то там взгляд. Неправильное я умертвие, одним словом.

Я вскинула голову, поспешив за вопросом скрыть неловкость:

– Вдруг у тебя осталась униформа твоей служанки? Она ведь у тебя есть, служанка?

В ответ ворон лишь покачал головой. Ясно из слуг – одни духи обережники.

– Ну, или наряд какой-нибудь любовницы…. - Я попыталась изобразить на лице робкую надежду небесного посланника. Но, увы, зомби под херувимов маскируются плохо.

?р же, видя мои потуги, невесело улыбнулся.

– Мне, конечно, лестно, что ты считаешь меня ловеласом, но вынужден разочаровать: полчищ содержанок, которые бы оставляли здесь свои наряды, у меня нет. И не предвидится. Сегодня был уникальный случай.

Я ничего не сказала, только с сомнением хмыкнула: чтобы за сильным, красивым, влиятельным эйром – да не охотились дамы? Даже двух из перечисленных мною качеств достаточно, чтобы не только свахи, но и дамы, готовые к любовным авантюрам, взяли его на прицел.

– Не веришь? - Мой скепсис не укрылся от ворона, и он пояснил: – С носителями первородной крови людям вообще тяжело находиться долго без вреда для здоровья. ? на мне ещё и печать верховного карателя, которая в разы усилила сию особенность. Так что вытерпеть меня в качестве любовника может только чародейка с уровнем дара поток.

М-да… «Повезло» ворону: если он влюбится, то не сможет быть со своей избранницей не из-за каких-то династических перипетий, а банально потому, что убьет ее своим присутствием?

– Но если влияние твоей крови так усилила печать карателя… Ты мог бы не принимать ее.

– Тогда бы я не стал верховным. - Жесткая усмешка на миг коснулась его губ. - Тай, я из того мира, где верность супругу хранится под проценты. Там нет места чувствам. Зато есть нерушимые клятвы: перед императором и народом. И они выше сомнительного семейного счастья договорного брака. К тому же он теперь мне точно не грозит, как и любой в принципе. Для политических союзов есть мои братья.

Почудилось, что в его последних словах сквозило скрытое ехидство.

– Значит, платья нет, - поняла я. – Ну, ничего, поеду с тобой в своем порванном и грязном наряде. Он хоть и не парадный мундир, но и в нем я могу отомстить за свою смерть этим ренегатам.

Я решительно встала. Вот только не учла, что, соскочив со стула, окажусь вплотную к ворону, который стоял рядом. Расстояние между нашими лицами оказалось меньше ладони. Почудилось даже дыхание Ара на моем лице.

– Тай, ты можешь прожить оставшееся время, не ввязываясь в грязь интриг и заговоров, - он это говорил, а я чувствовала, как его взгляд, одновременно горячий и холодный, касался мои волос, скул, ресниц, губ. - Ты слишком чистая, светлая, живая, искренняя…

– Мои братцы, описывая Тайрин Росс, были не столь многословны. – Я чуть откинула голову. Зря. Тут же утонула в синеве и зелени. Но все же смогла договорить: – Они давали мне характеристику: «Кто успел – тот спрятался»…

Ворон не улыбнулся шутке. Вместо этого его руки легли мне на талию. Сильное, почти обнаженное горячее мужское тело с литыми пластинами груди, жгутами мышц под загорелой кожей было слишком близко. Непростительно. Преступно близко. Ар касался меня, вызывая дрожь в коленях. Горло враз пересохло, а сердце… я просто почувствовала, что оно бьется в моей груди, рождая новые ощущения, сильные, неизведанные, обещающие большее.

Захотелось, чтобы Ар накрыл мои губы своими. И целовал меня, пока я не забуду о том, что мертва, хотя бы на миг не забуду.

– Я видел много крови и боли в своей жизни. Душевного уродства, которое во сто крат страшнее любых шрамов на теле. И хочу сказать, Тай, ты прекрасна. Твоя душа прекрасна. И больше всего я жалею сейчас о том, что судьба не свела нас чуть раньше. Хотя бы на пару часов…

– Увы, но похоже, чтобы мы встретились, один из нас должен был умереть. Кстати, если бы я узнала твое имя на этот самый час раньше, то еще вопрос, кто из нас двоих стал бы трупом… – произнеси я это серьезно, мои слова звучали бы как угроза. Но я лишь подтрунивала над Аром.

– ?м… Звучит даже заманчиво, - каратель тут же включился в игру. – Мне вообще кажется, что порою единственный способ быть счастливым – это быть умертвием. Вот только никак не могу дождаться толкового убийцу по мою душу… Всё какие-то дилетанты попадаются, - вернул мне подколку Ар, намекнув на удушение его высочества в магомобиле.

Причем произнес он это тоном эйра Гыргырницкого, которому досталась бездарная некромантка. Мне даже почудился скрипучий старческий голос, произносящий: «Вам, адептка, уже больше двадцати, а вы так и не оживили ни один труп… а часики-то тикают. Вы зачем сюда вообще поступали? Девиз нашего факультета – «Стань некромантом – подари жизнь», а вы не то что подарить – дать взаймы не можете…»

– Ну, я могу попытаться еще раз… Даже если не получится, у тебя будет в два раза больше воспоминаний о моих покушениях.

– Я бы хотел получить не покушение, а поцелуй. Подари мне его. – Ворон чуть наклонился и выдохнул мне в губы: – Он будет памятным событием для одного карателя, чья жизнь проходит в стенах одиночества.

– Я вообще-то воскрешенная, – напомнила Ару очевидное, упираясь ладонями в его твердую грудь, и почувствовала под пальцами его бешеный пульс. - Тебя это не смущает?

– Ничуть. К тому же, когда мы проснулись в постели, ты отвечала мне…

На губах ворона заиграла улыбка. Вот только взгляд при этом был серьезным. В нем танцевала вьюга. А еще в глубине зеленого и синего озер бесновалось что-то дикое, первобытное, опасное, безжалостное и… пронзительное. Этот взгляд был красноречивее любых слов.

Ворон поцеловал меня. Его губы. Жадные, горячие, властные. Они покоряли, присваивали, клеймили. Словно дикий огонь, что бежал по жилам ворона, вырвался наконец наружу. Это был Арнсгар, которого я еще не знала: не сдержанный, холодный и расчетливый. Нет. Яростный, как пламя, обжигающий, как пламя, опасный, как пламя, и… дарящий тепло, как пламя. Я ощущала его, согревалась им в заботливых и даже осторожных объятьях карателя. И этот странный контраст поцелуев-укусов и нежных прикосновений его рук что-то менял во мне. Заставлял отвечать.