Девушка, которую не помнят. - Елисеева Валентина - Страница 22

— Я еще раз уточню этот вопрос, но про воровство размером больше пяти грохов сразу сообщают в центральное отделение сыска и оно автоматически заносится в общий каталог. Вы же сами ввели это правило.

— Правила частенько выполняют спустя рукава. Вряд ли она ночует на улице — ночные патрульные давно бы ее обнаружили, на пустых улицах она бы слишком бросалась в глаза. Да, и еще одно…

Он закопался в бумагах на столе и протянул один листок первому дознавателю:

— Я набросал небольшое обращение к жителям Кресси, надо развесить его на всех улицах города. Также надо поставить на контроль все таверны в Кресси.

Хальер не успел развить последнюю мысль и дать четкие инструкции: у него запищал амулет магической связи.

— Слушаю вас, сир, — сказал он в амулет.

— Я так и думал, что ты еще работаешь: голос у тебя слишком бодрый для спящего. Будь добр, зайди ко мне прямо сейчас, а то с утра опять нас обоих вихрь дел закрутит.

— Да, сир.

Хальер встал, рассовал по карманам амулеты экстренных вызовов, амулет связи и сказал:

— Сами подумайте, как поставить на контроль городские таверны, чтобы они не проморгали магиню, и сделайте это в максимально короткие сроки, как говорится: желательно еще вчера.

— Да, ир, мигом сделаем.

Покои императора располагались в том же крыле, что и комнаты Хальера. Император Адис Ламокк ожидал главу своей тайной канцелярии, расслабленно сидя в глубоком кресле. Его темно-русые, изрядно поседевшие волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб и густые брови. Широкий нос, глубоко посаженные пронзительные серые глаза и квадратный подбородок придавали ему вид упрямого человека, которого трудно свернуть с выбранного пути, что, в принципе, соответствовало характеру императора Велейской империи. Он уже сменил парчовый наряд на удобные мягкие брюки и рубашку с широким воротом. Смотря на играющий в камине огонь, император вспоминал последние годы своей жизни. И жизни страны, которая резко изменилась после кровавого восстания двадцать лет назад. Если точнее — с того времени прошло уже двадцать два года…

Тогда подпольным бунтовщикам удалось выбраться на свет и развернуть войну за власть. Вся семья прежнего императора была убита, даже младшей трехлетней принцессе отрубили голову прямо в ее кроватке. Отец Адиса был кузеном императора и тоже был убит вместе с женой во дворце, куда они приехали на большой бал, а оказалось — на большую кровавую расправу. Тридцатилетний Адис тогда только начал выздоравливать от тяжелой лихорадки, которую целителям еле-еле удалось победить и спасти его жизнь, так что он остался с беременной женой и маленьким сыном в родовом поместье, где чудом выжил, прячась от собственных озверевших крестьян. После болезни его личный магический резерв был на нуле, а восстановить его не было возможности: бунтовщики в самом начале захватили амулетохранилище их семьи. Потом — несколько лет крови, подавление бунта, восшествие на престол, так как более близких родственников у прежнего императора не осталось. Необходимость пойти на уступки и щедро поделиться властью с богатыми рейтами.

А потом долгий процесс восстановления страны из руин — последствий бунта недовольных… То трудное время крепко спаяло его случайную дружбу с Хальером, зародившуюся, когда молодой, не до конца обученный и незнакомый тогда Адису маг прикрывал маскирующими и отвлекающими чарами его жену и сына, пока сами мужчины спиной к спине крушили лесную банду — одну из тех, что мигом формировались в то лихое время. Хальер действовал магией, умудряясь и от женщины с ребенком враждебные взгляды и удары отводить, и машущему мечом Адису помогать. Адису очень повезло, что он наткнулся на Хальера, когда бежал с семьей из родового поместья: без его помощи они с женой и сыном не выжили бы в том кошмаре, что творился тогда в стране.

Они потом так и работали вместе, все двадцать два года вместе. И император был единственным, кто знал всю подноготную своего верного друга.

— Вы позволите, сир? — раздался от двери голос Хальера.

— Входи, Коул, можешь отставить «сиров», здесь только мы, — проворчал император.

— О, как в старое недоброе время, — усмехнулся Хальер, самостоятельно накладывая себе с императорского стола бутербродов на тарелку и наливая чай.

Он уселся во второе кресло у камина и не спеша принялся за поздний ужин.

— Императрица заверяет, что мы погубим свои желудки так, что никакой целитель не поможет, если продолжим каждую ночь есть сухомятку и работать, — предупредил друга Адис.

— Твоя жена всегда была исключительно умной и заботливой женщиной, — с теплотой отозвался Хальер об императрице. — Как ее собственное здоровье?

— Отлично. Кларисса говорит, что после того времени, когда мы ночевали в лесу и в стогах сена, а потом годами жили в военном лагере, ей ничто не страшно и никакие хвори ее не берут. Да и сыновья ее радуют, младший даже сейчас, во взрывном юношеском возрасте, проявляет к матери повышенное внимание и заботу.

— Да, с сыновьями тебе повезло, — согласился Хальер, помешивая сахар в чае. — Леван в свои двадцать два года еще не избавился от всяческих глупостей в голове, но парень он добрый, прямодушный и честный, что важнее многого другого. Нам с тобой жизнь не оставила шансов быть такими же.

— Верно сказано — не оставила… Имир говорит, что он хорошо помнит тот день, когда мы бежали из горящего поместья, и наши скитания тоже помнит, — вздохнул император.

— Это вряд ли, скорее он помнит рассказы о том. Сколько ему тогда было? Четыре года? Не, не помнит.

— Как знать, страшные события врезаются в память как ничто другое, даже в память детскую.

— Это верно, — резко помрачнел Хальер. — У нас сегодня тихий вечер воспоминаний или у тебя дело какое ко мне?

Адис поморщился, дождался, когда Хальер отнесет на стол пустую тарелку и вернется в кресло, расслабленно откинувшись на спинку и смотря в огонь. Сказал неохотно:

— Мне доложили, что вблизи твоего поместья найдена еще одна мертвая девушка. Девушка, магически высушенная до дна.

— Еще одна, которую скрывали от сотрудников моего ведомства родители, начитавшиеся прокламаций подпольщиков. Девица и ее родители сами виноваты: если бы зарегистрировали девушку, как мага, если б в раннем детстве отвели бы ее на проверку наличия резерва, то убить девчонку было бы куда труднее: она знала бы о магах и их возможностях не понаслышке, знала бы, как защищаться.

— От сильного опытного мага юной девушке защититься никак невозможно, а от тебя не защитится и бывалый маг, все это понимают, — покачал головой император. — За последние десять лет это семнадцатый случай такой смерти в окрестностях твоих невеликих владений. В целом по стране их уже пятьдесят два за последнее десятилетие и… тела всегда обнаруживают в тех поселениях, рядом с которыми до того побывал ты. Народ начинает роптать.

Хальер напрягся, вскинул черные брови:

— Собираешься обвинить меня в убийствах?

— Ни в коем случае, — снова поморщился император, — никаких обвинений! Для себя я давно принял неоспоримую парадигму: «всё, что делает Коул, он делает для блага государства». Я веду к тому, что надо сочно найти виновного в этих смертях и прилюдно судить и казнить его, тогда стихнут неудобные толки.

— Мы ищем виновного, — отмахнулся Хальер.

— Коул, скажу прямо: просто искать уже мало, надо казнить убийцу. В тюрьмах полно мерзавцев, заслуживающих высшей меры. Приближенные лица меня уже прямо спрашивают, почему тайную канцелярию возглавляет человек, которого чуть ли не вся страна подозревает в смертях невинных девушек.

— Вся страна старательно забывает, что двадцать лет назад невинно убиенных было так много, что никто и не пробовал считать их или расследовать обстоятельства их гибели. Мы невероятными усилиями сумели навести в стране порядок и установить мирную жизнь, благодаря которой у всех и появилась возможность считать эти смерти. Я не требую изъявлений благодарности, я хочу спросить: сколько девушек были осушены неизвестными магами или просто до смерти замучены негодяями ДО последних десяти лет? Статистики просто нет, но очевидно, что нынешние пять десятков девиц — это капля в море в сравнении с числом погибших при бунте. А хуже всего — нет сведений по прежним смертям, которые могли бы пролить свет на эти убийства.