Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович - Страница 73

Олмир вскочил и обратился к Марату:

— Где Дикий? Почему он не здесь, у себя дома?

— Он мне сказал, что у экспедиции Благова проблемы, и он собирается посетить «Элеонору», чтобы помочь.

— Почему ты не сообщил мне об этом?

— Ну, как-то неловко было ставить под сомнение правильность принятого Диким решения. Кто я такой, чтобы одергивать мага, которого искренне считаю своим настоящим наставником? Скажу откровенно, определенное беспокойство я испытывал. Потому и попросил вас срочно явиться сюда. Ты и Марий — наши руководители. Вам и решать, что делать. А я могу отвечать только за себя самого.

— Учитель, — обратился Олмир к Марию, — вы правы: высокомерие и пренебрежение опасностью среди членов Совета магов выходит за разумные рамки.

— Я всегда об этом говорю.

Обдумывая план действий, Олмир нервно ходил вокруг журнального столика. Нечаянно задел его ногой. Задребезжало стекло, несколько стаканов упало на пол. Шоанар бросился наводить порядок. Марат притих.

— Нехорошие предчувствия у меня насчет Дикого, — сказал он Марию.

— Да, я тоже стал за него переживать.

— Я переживаю за него уже лет восемь, — сказал Олмир и повернулся к Марату: — У тебя есть полный отчет о работе с Воргом, Неем и Леверье?

— Да, вот он, — виновато ответил Марат, направляя императору солидный инфошар.

Олмир сжал в руке сгусток информации, переправляя его в свой Дуат.

— На досуге надо будет внимательно его изучить. Пока же не будем терять время.

Отвечая на невысказанную просьбу, такой же инфошар Марат направил Марию.

— Прошу при первой же возможности подготовить сжатый отчет для включения его в Энциклопедию. Кстати, Ворг и Ней в таком же бессознательном состоянии, что и граф?

— Нет, конечно. Эта сладкая парочка в полном здравии сидит в здешнем подвале. Психику Нея я освободил от надличности, вставленной в нее Леверье.

— И Ворг, и Ней подлежат обычной процедуре судебного разбирательства и вынесения им заслуженного наказания, — сказал Шоанар.

— Ладно, подлежат так подлежат. Марат, будь добр, почисти психику Леверье и приведи его в сознание. Пока же собери свое оборудование и отправься на Ремиту — надо как можно быстрее всех людей, в кого Леверье засунул свои жучки, освободить от ненужного отягощения. Прихвати своих гостей с собой.

— Что будем делать с экспедицией? — спросил Марий.

— У нас нет выбора. Я отправлюсь на «Элеонору».

— То есть сделаешь то, чего добивался Леверье-3?

— Вы можете предложить другой выход?

— Ну, не знаю… Может, потребовать от Дикого, чтобы немедленно вернулся?

— Вы собираетесь бросить людей в беде? А также уверены, что Дикий послушает нас?

— Нет.

— Так зачем делать дело, без надежды на результат? Обещаю, что буду предельно осторожен. Надену абсолютную броню — возможно, это спасет от внезапной атаки. Дикий, кстати, так и не научился пользоваться Абсолютными силами.

— Я не смогу за один раз переправить все необходимое оборудование и четырех людей, — растерянно сказал Марат.

— Четвертый — это кто? — спросил Шоанар.

— Это вы, уважаемый советник, — ответил ему Олмир. — Ваша немедленная отправка на Ремиту необходима хотя бы потому, что только вам известно, где Леверье-3 хранил свои записи. Что ж, придется мне самому доставить вас туда. Заодно свяжусь с Кокрошей и попрошу его тоже прибыть для лечения. Будем надеяться, что моя задержка не будет критичной, и Дикий продержится на «Элеоноре» несколько лишних часов. Подойдите ближе, убываем немедленно.

— Вещи… я должен собрать свое имущество, — забеспокоился Шоанар.

— Ох, давайте быстрее. Десяти минут вам хватит? Идите!

Шоанар почти бегом бросился к дверям. Проводив его рассеянным взглядом, Марат сказал, вспоминая:

— Наставник просил меня при случае снять барьеры в памяти Лонренка. В свое время его заставили вторгнуться в психику того человека.

— Лонренок… Лонренок… попадалось мне это имя, — сказал Олмир, углубляясь в себя. — Это был… видный ученый, главный ксенолог Галактического Содружества. Первый контактер с несколькими цивилизациями. Но в последние годы куда-то пропал, ничего про него не слышно.

— Лонренок давно находится на Ремите, — сказал Марат, — его новое имя — Роберт Макгорн, старший научный сотрудник королевского госпиталя.

Вот это да! Оказывается, их интернатовский врач, славный добрый профессор Макгорн, Мак, как за глаза звали его девочки, является одним из знаменительнейших ученых Галактического Содружества. Но сам про себя ничего не помнит. Ну и новость!

— Почему Макгорну стерли память?

— Дикий говорил, что Лонренок был допущен до сверхсекретных сведений, но по каким-то причинам не мог продолжать работать по прежнему направлению. Он знал что-то очень важное, связанное с неким Фактором-Р. Комитет Защиты Человечества постановил лишить его части памяти.

— Ну и порядочки у них!

— Попадались мне какие-то материалы по этому Р-фактору, — задумчиво произнес Марий, — вся информация по нему действительно закрыта. Я так и не удосужился докопаться, что скрывается за этими словами. Были намеки о нескольких пандемиях. Но, как я понял, в конечном итоге это касалось особенностей мышления. Население нескольких планет стали относить не к людям, а к так называемым рюдям.

— Особенностей мышления? Тогда вам сейчас придется заняться этим вплотную.

— Почему?

— Потому, что я жду от вас предложений, надо ли те знания, что мы получили здесь, сделать достоянием всего Галактического Содружества. При этом учтите и Р-фактор, и то обстоятельство, что Шоанар, обычный человек, обладает этими взрывоопасными сведениями. Но не в наших правилах лишать его памяти.

Алтарь

Они тронулись в путь с рассветом. Молчали — то ли спросонья, то ли под влиянием переживаний от долгого вчерашнего общения. Амад шел прихрамывая, но довольно быстро, раны его почти не беспокоили. Добрались до реки, нашли лодку. Обстоятельно устроились в ней. Алексей Сковородников сел на весла. Первоначально, приноравливаясь, несколько раз окатил Амада водой. Потом стал грести практически без брызг, а когда их суденышко вышло на стержень и величаво поплыло, подхваченное течением, так больше изображал, чем действительно работал с веслами.

Незаметно рассеялся легкий утренний туман. Речка была невелика, метров тридцать-сорок в ширину — в Консерве вообще не было больших рек, — да еще берега ее заросли многолетним лесом, и казалось, что они скользят по зеленому извилистому коридору. Амад опустил руку за борт и сосредоточенно наблюдал, как вода струится у него сквозь пальцы. Алексей Сковородников молчал, стараясь не мешать ему. Так прошло около часа.

— Странно, — прервал затянувшееся молчание Амад.

— Что — странно?

— Да вот, представилось мне, что наша жизнь похожа на реку. Так же несется куда-то… и летят дни за днями, словно вода сквозь пальцы… Хороший образ, правда?

— Хороший, — согласился Алексей Сковородников, вспомнив несколько земных песен, обыгрывающих эту тему, вроде «издалека долго течет река…», «а на том берегу…», «но мой плот…». — Даже очень хороший. Но что здесь странного?

— Ну как же, — недоумение Амада было искренне сильным, — Создатель же отвернулся от меня, вычеркнул из списка своих детей. Не нашептывает, как прежде, свои мысли. Стало быть, я сам дохожу до новых сравнений… никогда бы не подумал, что такое возможно!

И все же консы не такие, как люди, подумал Алексей Сковородников. Эмоции схожи. Жизненные, чувственные переживания — тоже. А вот мыслят совсем иначе. Все ждут подсказки своего Создателя вместо того, чтобы самому подумать. Впрочем, простейшие бытовые проблемки решают самостоятельно. Где та незримая грань между ним, человеком с Земли, вырвавшимся в безбрежный космос, и Амадом, обитателем маленького искусственного мирка — сконструированной кем-то Консервы? Что по поводу мышления и разумности говорили Яфет с Ником Улиным? Много чего говорили. Сразу и не вспомнишь… Как и о чем спросить Амада, чтобы разница между ними стала понятна?