Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович - Страница 70

— Да ушли они, например, в свой Ирий. А нашу, общую Метагалактику оставили как заповедник. Вот и все.

— Может, вы и правы…

— Все труднее удерживать линзу, — сказал Марат, втайне негодуя на разговор не по предложенной им теме. — Я прекращаю демонстрацию.

— Давай, пора заняться делами, — согласился Олмир.

Светлый участок неба над ними затянулся тучами, из которых тут же хлынул сильный дождь. Капли были столь большими, что больно били по незащищенным участкам кожи. Шоанар, убедившись, что маги следуют за ним, поспешил в помещение. Закрыв дверь за шедшим последним Марием, стал стаскивать с себя насквозь промокший, разом потяжелевший плащ. К его удивлению, одежда магов оказалась совершенно сухой. Легкий белый костюм сидел на Олмире, будто только что был тщательно выглажен.

В молчании они прошли в лабораторный зал.

Огромное полукруглое помещение со сводчатым потолком было погружено в полутьму. Горели только светильники по углам да в самом центре потолка, прикрытые тяжелой балкой. Середину зала занимала реанимационная установка, отгороженная полупрозрачными занавесками. В ней на высоко поднятом ложе под легкой простыней, скатанной в валик под подбородком, лежал Герман Леверье, опутанный трубками и проводами. Угадывалась прозрачная маска принудительной вентиляции легких. Глаза его были плотно закрыты. Лицо, заострившееся, неестественно белое, освещенное бестеневой лампой, излучало безграничную безмятежность, которой совершенно не мешала периодически возникающая легкая рябь матраца — то работал массажный аппарат.

Немного в стороне располагался рабочий уголок — кресла, диван, несколько столиков с компьютерными терминалами. Журнальный стол с напитками и сладостями.

— Садитесь, — предложил Марат, взяв на себя хозяйские обязанности. — Благодаря Месенну, на днях подарившему мне свое новое изобретение — мультипространственный компьютер поразительной мощности, сам Леверье нам не понадобится. Я сделал точную электронную копию его мозга. В бессознательном состоянии мы его держим потому, что пробудить с таким отягощением, как у него, — обречь на верную гибель. Требуется чистка. Но я взял за правило не спешить с необратимыми операциями. Смотрите.

Засветились демонстрационные экраны. На главном из них расцвел сложнейший цветок — виртуальный слепок электромагнитных процессов мозга Леверье.

— Высвечено левое полушарие мозга. Этого достаточно для составления впечатления о личности Леверье. Изучение правого мозгового полушария, ответственного за неформальное, образное мышление, доступно только специалистам. Требует определенных навыков.

— Не понял! — вскрикнул Марий. — Я вижу явственные проявления психической активности. Вы что, создали компьютерную личность?

— Обычные циклические токи. Мы отрезали самые протяженные, оставив лишь имеющие период не более двух часов. Личностные слои разделили. Вот я выделяю первый, базовый. Перед вами собственно граф Герман Васильевич Леверье без вторичных, искусственных добавок. Верхние, подсаженные личности отфильтрованы.

Изображение на экране стало более однородным по цвету. Отдельные его участки при выхватывании их взглядом развертывались на вспомогательных экранах последовательностью образов, сопровождаемых словесными комментариями. Каждый из присутствующих мог изучать личность Леверье по-своему. Задавать свои вопросы и получать ответы. Олмир начал с просмотра общественно-политической деятельности графа.

— Ты состоишь в Ордене Третьей Силы. Что делала твоя организация на Ремите? — спросил он.

— Ничего конкретного. Астаройт, как вы знаете, пытался привлечь вас на нашу сторону, но вы отказались с ним даже разговаривать. Он преследовал цель…

— Говори о себе.

— Как член Комитета Двенадцати, высшего руководящего органа Ордена, я имею право проводить свою политическую линию. Астаройта и примкнувшего к нему Рона Шера, пытавшихся разместить у вас штаб-квартиру Ордена, я не поддержал. На Ремите нахожусь в статусе пассивного наблюдателя.

— Почему препятствовал отправке экспедиции Благова?

— Я уже объяснял свою позицию вашему советнику, Шоанару. Нельзя идти на контакт с Перворожденными! В Сумеречных Созвездиях они уничтожили гуманоидную цивилизацию, когда она была «на взлете» — только-только открыла технологию надпространственных прыжков. Потенциал ее был огромен, коли ближайшие к себе звездные системы она смогла достичь на кораблях, передвигаемых с помощью обычных реактивных движков. Подобные перелеты нерациональны, фактически невозможны как по временным затратам, так и по чисто энергетическим соображениям. Сейчас Перворожденные подбираются к нам…

— Сил на противодействие отправке нашей экспедиции ты затратил немало. Неужели не понимал, что она все равно состоится?

На одном из экранов четко проявилась «улитка» — типичная область подавления нежелательной психической активности. У каждого человека, существа непоследовательного, нелогичного, противоречивого, много таких «улиточек» грелось в мозгу. Понимал Леверье тщету своих усилий, но гнал от себя эту мысль.

Ответа у него не нашлось, ибо компьютерная модель была лишена возможности слукавить или «неправильно понять» вопрос. После мучительной внутренней встряски Леверье смог выдавить лишь бессвязное:

— Что делать… что делать… надо спасать… спасаться… любое общение с Перворожденными смертельно опасно. Нет им места в нашей реальности. Чужие они, совсем чужие… Не наши. Чуждые.

— Как это понимать — чуждые? — спросил Олмир и пожалел об этом, так как в ответ демонстрационные экраны будто взорвались. Уловив, что Леверье являлся руководителем цикла специальных исследований природы Перворожденных и выдал коллективное мнение Ордена, обоснование которого очень непросто, задал следующий вопрос:

— Почему ты убил Джона Акосту?

— Никого… — Олмир почувствовал, что ответ родился с неким опозданием, словно личностные электронные потоки графа преодолевали какое-то внутреннее сопротивление — я не убивал. Не в моих это правилах. Ваши подозрения, возможно, обусловлены слухами: мол, коли Орден считает жизнь любого человека пренебрежимо ничтожной величиной, то его адепты готовы сеять смерть. Особенно среди ведомых. Это неверные представления.

— Как это понимать — ведомые?

— Не способные к духовной деятельности. Не умеющие проникать в суть вещей. Не обладающие творческим потенциалом. Двигающиеся по жизни, куда вывезет.

— И много таких?

— Подавляющее большинство.

— Неверно!

— Кто знает…

— Значит, ты считаешь, что в экспедиции Благова столь много ведомых, что допустимо всех их потравить?

— Не понимаю.

На этом уровне, подумал Олмир, Леверье даже не представляет, какое тяжкое преступление он замышлял против наших астронавтов, и явно в растерянности. Вернемся к этому вопросу позже.

— Ты, помнится, благоволил родиниловской школе прорицателей.

— О, прогнозирование, предвидение — мое хобби. Я позволил Роду и Нилу открыть в своем графстве их Обитель. Интересно было наблюдать за их работой. Но, честно говоря, использовал их главным образом в качестве ширмы. Шамон, мой бывший шеф по Первой Школе Гуро, уговорил меня составить психоаналитические матрицы ремитцев, обладающих высоким Совершенством. Особенно тех, кто мог бы обучаться искусству меритских магов.

— Зачем это тебе?

— Ну как же! Ордену это нужно, чтобы познать сущность вашей магии и освоить ее. В этом, по моему мнению, главный резерв его развития. Комитету Защиты Человечества, который представлял Шамон, — чтобы вырастить собственных специалистов, способных при необходимости противостоять вам, магам.

— Что за оборудование было наверху, в потолочных нишах?

— То, что сгорело? Вначале я хотел разместить там психосканеры. Но Шамон привез более совершенную аппаратуру. Поэтому все мои, ранее установленные приборы не использовались. Были обесточены — не изымать же их, когда в Обитель хлынул поток посетителей. Для меня случившийся пожар был большой неожиданностью.