Очарование Ремиты (СИ) - Григоров Сергей Львович - Страница 62

— В Содружестве с большим опасением относятся к любым генетическим экспериментам на человеке. Если бы нас обвинили, скажем, в евгенике, то можно было бы ожидать всего — вплоть до насильственного изменения нашего общественного строя.

— Я слышал, что мой отец, Олмир Обаятельный, вел с меритцами переговоры. У нас вроде бы даже их посольство открыто. О чем он договаривался?

— Не знаю. Все разговоры с меритцами он вел один на один. Посольство Мериты, возглавляемое странным человеком по имени Дикий Маг, действительно есть, но не демонстрирует никаких признаков жизни. Никто туда не входит и не выходит оттуда вот уж сколько лет.

— Как вы думаете, меритцы могут помочь разбудить паранормальные способности у людей с высоким Совершенством?

— Не знаю. Ваш отец полагал, что могут.

— Хорошо. Я постараюсь не болтать попусту про нашу давнюю связь с меритцами. Как следует из ваших слов, Предназначение заключалось в производстве людей, обладающих предельно высоким Совершенством. Цель достигнута. Все, Предназначение выполнено?

— Прошу Вас, герцог, никогда не произносите этих слов прилюдно. Подобные высказывания многими расценивается как кощунство.

— Почему?

— Ремитская колония землян существует почти пятьсот лет. За это время сложились определенные традиции, привычки. Следование Предназначению приобрело сакральный смысл.

— Сакральность — это что?

— Таинственность, обоготворенность.

— Иными словами, произошла подмена ранее поставленной цели средствами ее достижения? Не важно, чего ты достиг — важно, что ты просто движешься в прежнем направлении.

— Можно и так сказать. Главная же причина, на мой взгляд, банальна: просто никто не знает, что делать дальше. И принято решение на всякий случай сохранять существующее общественное устройство.

— Не понимаю, почему нельзя пояснить всем действительное состояние дел. Сформулировать следующую цель социального развития.

— Какую, мой герцог? Мы не знаем, куда пришли, победители мы или побежденные. Нельзя бездумно перечеркивать прожитые годы. Слишком много сил и людских судеб пожертвовано Предназначению. Вся структура нашего общества — разбиение на различные социальные группы, существование Больших Домов, система воспитания и образования, огромные пласты общественного сознания, многие века искусственно деформируемые Служителями, — все это подстроено под единственную цель: обеспечить следование Предназначению.

— Ага, запрещение дворянам увеличивать продолжительность жизни…

— …необходимо для ускорения смены поколений, так как это сословие существует главным образом для того, чтобы добиться появления носителей высокого Совершенства. Поэтому-то и введено правило, по которому каждый дворянский род и тем более каждый Большой Дом должен возглавляться человеком, имеющим максимальное Совершенство.

— Но так ведь неправильно! Слишком жестоко! Негуманно. Зачем вынуждать дворян рано уходить из жизни?

— Никто никого не принуждает. Мир, построенный на насилии, сам себя пожирает. Каждый ремитец выбирает способ существования по душе: либо яркую, но достаточно короткую жизнь на пределе возможного, всеобщий почет и уважение, максимальное развитие тела и ума — и тогда он становится дворянином, либо обыкновенное существование — тогда он становится крестьянином или горожанином. Служители следят за общественным устройством и подают личный пример следования Предназначению.

— А почему нельзя, например, побыть немного герцогом, а потом податься в крестьяне?

— К сожалению, человеческая природа такова, что лишение власти и почета подавляющим большинством людей воспринимается как жизненная катастрофа, как одно из наиболее позорных наказаний…

После ухода Хранителя крови Олмир некоторое время посидел в тиши кабинета, погруженный в тяжкие размышления. Прежнее, казавшееся незыблемым и единственно разумным устройство их общества превратилось в его глазах в карточный домик. Договорились какие-то дяди и тети между собой и принялись слепо следовать придуманным правилам. Примерно так же, как если б нарисовали на дороге одну белую линию и условились ходить только по ней. А кто случайно отступится, тот должен броситься в пропасть. Неужели прав Кокроша, и все люди всю свою жизнь только то и делают, что играют? С одной небольшой разницей: ребенок играет «на интерес» или чтобы скоротать время, а взрослые ставят на кон судьбу и жизнь — свою и многих-многих родных и близких им людей.

А потом Олмир вспомнил про показанный Эсом Мерлиным мультфильм. И размышлял о его тайном смысле, пока не уснул.

Победа

В странном помещении, стены которого скрадывал горизонт, потолок давил на голову, а на полу толстым слоем лежал скрипучий красный песок, сидел на корточках Леон Октябрьский, склонившийся над каким-то бочонком. Олмир подошел и спросил, что происходит. «Я играю, — ответил Леон и зажег бикфордов шнур, — мне интересно, успею ли добежать до укрытия, прежде чем эта штука взорвется. Бежим!» Олмир понял, что сейчас будет взрыв, и надо изо всех сил убегать от бочки, к днищу которой неумолимо подкрадывался огонь. И он бросился прочь, чувствуя, что уже не успевает спрятаться. Песок противно скрипел под ногами. Сзади блеснуло, затем в спину ударил нестерпимый жар. Леон, бегущий чуть впереди, упал и покатился колобком. Горячий воздух, режущий крупинками песка как наждаком, подхватил Олмира, понес… и он проснулся.

Надо же, сны какие дурацкие! Откинув одеяло, он потянулся, собираясь с мыслями.

Пока еще неосознанно пользовался он медленно раскрывающейся способностью предвидения будущего. Он знал, что уже можно не опасаться избрания герцога Кунтуэского королем. Соотношение сил в Коронном Совете сегодня изменится: Дом Павлина потеряет, а Дом Медведя приобретет в нем сторонника. Через несколько часов будет избран новый председатель профсоюза творческих работников, до этого много лет просидевший в безликих заместителях барона Кима, но имеющий одно полезное качество — быть старинным товарищем Бориса Краева и верным вассалом герцога Сеонского.

В достоверности этого знания Олмир не сомневался. Внутренним зрением он увидел, как барон Ким, проснувшись в холодном поту, смотрит утренние выпуски новостей. Сгорая от стыда, узнает себя в луже экскрементов митов, слышит свои вчерашние крики. И понимает, что с этого момента что бы он ни делал, с кем бы ни говорил, все окружающие, с трудом сдерживая снисходительную улыбку, будут вспоминать его стоящим в этой луже.

Не в силах перенести открывающийся кошмар, барон бросится в фехтовальный зал, чтобы зарезать себя, как барана. Но там его подкараулит жена, верная боевая подруга, его настоящая «половинка», ибо после двадцати лет счастливого брака они бесповоротно превратились в единое целое. Совершать самоубийство на ее глазах покажется барону совершенно невозможным, тем более что она на коленях будет умолять его подать в отставку и уехать куда-нибудь далеко-далеко, вычеркнуть из памяти прошлую жизнь. И барон последует ее мольбам.

Олмир увидел также, как занервничал граф Бюлов: по представлениям Предводителя Дворянского Собрания, подобный позор хуже любой, самой мучительной смерти. Увидел, как граф Мирков, отец пропавшей Вари, в задумчивости склонил быстро седеющую голову. А Виктор Луонский с перекошенным от бессильного гнева лицом с такой силой ударил по столу, что сломал ноготь на большом пальце. Лишь Александр Кунтуэский, выпучив рыбьи свои глаза, не выказал никаких чувств.

А ведь сон-то послал напоминание: не опоздай!

Вскочив с кровати, Олмир забегал по безбрежной спальне. Приняв решение, метнулся в кабинет. Созвонился с дежурным по дворцу и приказал передать Кокроше, что сегодня у него нет времени для утренней зарядки. Да и вообще в ближайший час пусть его никто не тревожит: он будет «работать с документами». После этого, наскоро одевшись, закрыл изнутри все двери, ведущие в личные королевские покои, отодвинул заднюю стенку одного из шкафов в гардеробной и по потайному ходу спустился этажом ниже. Так он оказался в секретной комнате, принадлежащей Тайной службе. Шерлок не заставил себя ждать, почти сразу оказавшись там же.