Очарование Ремиты (СИ) - Григоров Сергей Львович - Страница 25

— Стойте, стойте, — сдержал всех у порога Лоркас. — Подождите, еще можно наткнуться на живых пчел.

Однако все свободно передвигающиеся обитатели школы высыпали на крыльцо. Точно, прибыл Кокроша. Многие облегченно заулыбались. Уж наставник-то наведет порядок, защитит.

— Слушай, Седой, — сказал Олег, — когда мы будем достраивать свой вертолет? Кокроша очень быстро про все узнает.

— Давай, как только он пройдет в школу, удерем к хижине и проведем сборку.

— А аккумуляторы?

— Их перетащим, когда стемнеет. Сейчас опасно — еще кто-нибудь увидит.

— Хорошо, давай.

Кокроша посадил лит около ангара. Минуту повозился в кабине, потом вылез и не спеша направился к зданию школы. В руке он держал бумажный сверток, которым было удобно отмахиваться. Подойдя к крыльцу, спросил у Винтера:

— Пострадавшие есть?

— Да. Джордж в состоянии клинической смерти. Профессор полагает, что вероятны необратимые последствия.

Лицо наставника исказила непонятная гримаса.

— Заранее предугадать не могли?

— Был всего один лазутчик.

— Вы удивляете меня, барон. Где это видано, чтобы на разведывательные задания отправляли одного человека? А как остальные?

Ага, барон, подумал Олег. Тогда, у озера, Ленка говорила про Винтера то же самое.

— Барбара отравилась тортом. Ничего страшного.

— Час от часу не легче! Каким тортом?

— Прошу вас, зайдите в помещение, — вмешался в разговор Лоркас, — там и поговорим.

Джон, наклонившись к Олегу, прошептал:

— Все, бежим к хижине. Через черный вход.

Мальчики тихо ускользнули.

Кокроша, что-то недовольно бурча себе под нос, прошел в гостиную, оглянулся. Прямо ему в живот было направлено дуло Лоркасовского пистолета. Джулия, увидев такую картину, ойкнула и села на стул у входа. Она, вероятно, хотела изобразить обморок, но побоялась падать — вдруг еще набьет какой-нибудь синяк. Лена и Злата были заняты взаимоуспокоением и вначале ничего не заметили. Алик застыл с горящими глазами. Винтер и Тетя Поля озадаченно молчали, переводя взгляд от Лоркаса к Кокроше и обратно.

— Как это понимать? — спокойно спросил наставник. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. — Бодливая, но безрогая коза и шишкой грозит?

— Прошу вас не делать резких движений. Быть может, я плохой стрелок. Но использую пули с радиусом поражения более метра. Мне достаточно только выстрелить в вашу сторону, чтобы превратить вас в покойника.

— Что вы хотите?

— Я подозреваю вас в серии покушений на обитателей школы и жду объяснений. Прошу, разубедите меня. Если сможете, конечно. — Лоркас жестом прогнал Джулию со стула и прислонился головой к дверному косяку.

— Я не спал несколько суток. Мне не хочется напрягаться. Тем не менее я готов поговорить с вами на эту тему, если вы подробно расскажете, что и когда произошло.

— Первое — позавчера поздним вечером нами был обнаружен лазутчик, имеющий на теле метку Дома Петуха.

— Тот, о котором вы упоминали в своем паническом сообщении? Убитый летучими мышами?

— Откуда вы знаете, как он погиб? Этого я вам не передавал.

— Нетрудно быть мудрецом, чтобы принять единственную разумную гипотезу из всех возможных. Должен сказать, что ваше сообщение было весьма своевременным. Получив его, мы действовали исходя из предположения, что врагам королевства известно местонахождение школы. Но я не знал, что это Дом Петуха вмешался в игру… Интересный получается расклад… Дальше, пожалуйста.

— В присланном вами автоматизированном лите находился пакет с отравленным тортом.

— Почему не сообщили мне?

— У меня уже возникли определенные подозрения.

— Подозрения, говорите? Ну-ну. Пакет был опечатан?

— Да. Меткой Дома Кабана.

— Искусно деформированной, — вставил Винтер. — Так, что при беглом осмотре казалось, что на ней изображен Медведь.

— Я не ожидал, что моего посланца так легко перехватить… М-да. Виноват. Это мой промах. Но вы-то куда смотрели?

— О каком промахе вы говорите? — взвился Лоркас. — По зрелому размышлению я абсолютно уверился, что на самом лите были только ваши печати! Ваш промах в том, что вы не опечатали кулек с тортом своей печатью? Или не воспользовались трудно определимым ядом?

— Никакого торта я не посылал.

— Я уверен, что на лите была только ваша печать! Ваш аргумент я отвергаю. Что еще вы можете сказать в свое оправдание?

— Как вы обнаружили, что торт отравлен?

— Анализаторы среды подняли тревогу.

— Скажите, я похож на человека, который что-то задумывает, но сделав полшага, останавливается? Если когда-нибудь я приму решение кого-либо отравить, то найду абсолютно надежный способ добиться поставленной цели. А тут стандартные анализаторы, украшающие потолок каждого уважаемого дома, поднимают тревогу… Надо быть круглым идиотом, чтобы на что-то рассчитывать в подобной ситуации. Нет, это не мой почерк. Я еще не впал в маразм. Или вы придерживаетесь противоположного мнения?

— Возможно, вы сильно устали.

— Хорошо. Допустим. Кого я хотел отравить?

— Детей, естественно. А если улыбнется удача, то и взрослых.

— А вы знаете, что мы с профессором Макгорном осуществляем специальную программу, призванную сделать детей невосприимчивыми почти ко всем ядам первой категории?

— Нет, я не… знал. Что-то слышал от вас когда-то, но не придал значения.

— Алик, скажи, тебе хотелось попробовать того торта?

— Ни капельки. Я, наверное, не стал бы его есть, так как был уже сыт.

— Вот вам подтверждение моих слов. А если б он все-таки попробовал кусочек, то через некоторое время просто выплюнул бы весь яд.

— Но почему торт ела Барбара?

— Чем-то, видать, вы ее сильно допекли.

Лоркас густо покраснел.

— Ее вытошнило, — встрял Алик.

— Профессор нашел какие-нибудь признаки отравления ее организма?

— Нет, она здорова.

— Следовательно, мы добились поставленной цели. Рассылка отравленных тортов — любимое занятие лорда Шойского, этого выжившего из ума противного старикашки. Всем давным-давно известна эта его… дурацкая причуда. В нашем случае, однако, присутствует одна труднообъяснимая деталь — деформация метки. Шойский считает ниже собственного достоинства идти на какие-нибудь уловки.

— Две детали. Вторая — присутствие одной только вашей печати на корпусе лита.

— Вы невнимательно его осмотрели.

— Нет, внимательно!

— У вас есть еще ко мне претензии?

— Каким образом лазутчик узнал пароль для преодоления внешних охранных систем?

— Переадресуйте этот вопрос Винтеру. Я всегда точно следовал его инструкциям и, естественно, никому и никогда не сообщал секретных кодов.

— Он ничего не может сказать по существу.

— Послушайте, Лоркас. Я предупреждал вас, что ваша жизнь может подвергаться угрозе. Сейчас я повторяю свое утверждение. Если б вы знали, какой крысиный угол только что был разворошен королевской Службой безопасности! Уровень технического вооружения врагов существующего режима подавляюще высок. Они могли воспользоваться такой аппаратурой, о которой мы можем только мечтать. Так что я не удивлюсь, если мне скажут, что парольный сигнал с моего лита был кем-нибудь перехвачен и расшифрован.

— Не верю.

— Хорошо, тогда вот вам мой самый убедительный аргумент. — Кокроша неуловимо быстро взмахнул рукой, и Лоркас, охнув, схватился за ухо. В дверном косяке рядом с его головой трепетал один из метательных ножей наставника. — Царапина пусть вам будет памяткой никогда не грозить оружием ремитскому дворянину. Поверьте, увидев пистолет в ваших руках, я мог, если б хотел, убить вас не один раз. По нашим законам, если вы воспользовались против меня огнестрельным оружием, я имею полное право в целях самообороны в любой момент применить любое холодное оружие.

Лоркас отнял ладонь от пораненного уха, посмотрел на нее. По пальцам текла струйка крови. Учитель побледнел.

— Я вас прошу: впредь никому на Ремите не грозите оружием. Всячески подчеркивайте, что вы с иной планеты, и всегда ходите с пустыми руками. Иначе за вашу драгоценную жизнь я не дам и полушки. Понятно? Пусть вы стократный академик, главный специалист Содружества по искусственному интеллекту и все такое прочее, но вы есть и навсегда останетесь бесхребетным бумажным червем. С пеленок и до седых волос вы просидели в четырех стенах за компьютером и абсолютно ничего не стоите в реальной жизни. Не путайтесь под ногами, дорогой мой.