Танец Времен Года (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 26

— Доброй ночи, зу, — внутри встретил Лукас Горшуа. Сыщик не стал называть вновь прибывших по именам, а уж тем более, кланяться Принцессе, дабы наемники не узнали, кто их нанимательница. Ни к чему им такое знание. — Прошу, проходите. Интересующая вас личность в подвале.

Мари скривилась, хотя под маской этого никто не увидел. В подвале, наверняка, еще холоднее. Ёллу, конечно, ко всему привык. Но она же просила обращаться хорошо.

— Здесь есть кухня? — спросила строго.

Горшуа кивнул.

— Приведите туда шарманщика. Пусть ему приготовят горячий чай. И что-нибудь поесть. Он не пленник, а гость.

— Как прикажете.

Горшуа говорил вежливо, но Мари чувствовала, что сущика распирает от любопытства. Он не сомневался, что причина ее интереса к старику не простая детская привязанность.

…Ёллу привели, когда кухарка с браслетом ту на запястье поставила на стол чай и тарелку с мясным пирогом. Вопросительно посмотрела на гостей, интересуясь, нужно ли им что-нибудь, но Мари отрицательно покачала головой. Она перевела взгляд на шарманщика и с трудом подавила желание кинуться на Горшуа с кулаками. Левый глаз старика заплыл, разбитые губы опухли, да и прихрамывал он основательно.

А как постарел! За три с половиной года морщины углубились так сильно, что напоминали шрамы.

— Оставьте нас, — приказала Мари, едва шарманщика посадили за стол.

Он хмуро взглянул на тарелку с чашкой, всем видом демонстрируя, что не притронется ни к еде, ни к питью. Стихийников внимания не удостоил. Мол, он хоть пленник и шу, но не сдастся. У него всё равно остается выбор.

И это вызывало уважение.

— Добрый вечер, дядя Ёллу, — проговорила Мари, снимая маску. — Наемникам было приказано не трогать вас и пальцем. Мне жаль, что они причинили вам вред.

Старик посмотрел на нее и ахнул.

— Воробышек! То есть… то есть… Ваше… Ваше…

Мари приложила палец к губам, призывая старика к молчанию.

— Я искала вас, дядя Ёллу. Много месяцев. Мне нужно с вами поговорить.

Старик наклонил голову набок.

— О чем? — спросил удивленно.

— О вашем прошлом.

Сердце Мари билось всё громче. И быстрее, чем у Грэма по дороге. А Ёллу не понимал, к чему она ведет. Или делал вид, что не понимает.

— В смысле, о Вирту? О нашем общем прошлом? Так я в прошлый раз сказал тебе… вам всё, что знаю.

Грэм не вмешивался в разговор, предоставив Мари возможность самой задавать вопросы. Но она физически ощущала, насколько он напряжен. Нареченный наставник вглядывался в лицо Ёллу так пристально, будто пытался прочесть мысли. Или ждал, что у того из головы вылезут… рога иль еще что-то необычное. Ёллу же — житель другого мира. Мало ли…

— Я хотела поговорит о вашем прошлом дядя Ёллу. В большом мире.

Табурет под стариком скрипнул.

— Я не…

— В прошлом году мне довелось там побывать, — перебила Мари. Не резко. Она говорила спокойно, будто речь шла о чем-то обыденном. — Я прожила в Восточном несколько месяцев. Жутковатое место. Мрачное. Кругом сплошная серость. Люди до смерти боятся магов и живут по своду правил. Читала я эти своды, кстати. Брала в библиотеке. Но речь не об этом. Мой путь пролегал мимо одной пекарни. Я заходила туда каждый раз, пробовала пироги с разными начинками. Невероятно вкусные. Даже во Дворце такие не каждый день поешь. А еще я много общалась с сыном хозяина. Мне всё казалось, что я видела его раньше. Но ведь это было попросту невозможно. Я ничего не понимала, пока однажды юноша не рассказал историю семьи. Оказалось, его дед пропал загадочным образом. Совсем молодым. Многие думали, он сбежал, бросив жену с маленьким сыном. Он ведь ненавидел пекарное дело, предпочитал бродить по улицам с шарманкой. Одна жена не верила. Говорила, ее Ёллу так бы не поступил. И Томас — так зовут вашего внука — верил бабушке. Верил, что дед — не подлец. Он очень похож на вас, дядя Ёллу. Ваш внук Томас. Просто копия.

Старик поначалу слушал Мари, изображая равнодушие. Но едва речь зашла о пекарне, насторожился. А потом… Потом он закрыл лицо ладонями и разрыдался, как маленький. Упоминание семьи пробило броню. Напомнило обо всём, что Ёллу потерял.

Мари испытала детское желание юркнуть под стол. Ужасно неловко, когда рядом плачет пожилой мужчина. Но она взяла в себя в руки.

— Мне так жаль, дядя Ёллу. Но вы пришли из большого мира. Хотя считается, что «дверь» открывается только с нашей стороны. И только для стихийников. Я должна знать, как вы к нам попали.

Но шарманщик не услышал ее последних слов.

— Томас… — прошептал он имя внука, отнял ладони от лица и пояснил: — Я так сына назвать хотел. Но уступил моей Катарине. Поэтому сыночек наш стал Мартином. Значит, не забыла Катарина то имя. Внуку дала. Надеюсь, она была счастлива с новым мужем, и тот оказался достойнее меня.

Мари подарила шарманщику мягкую, но печальную улыбку.

— Катарина больше не вышла замуж. Надеялась, что вы вернетесь. Она всё ещё живет там — над пекарней. Наверное, уже не ждёт. Но сделала всё, чтобы внук в вас верил.

Ёллу вытер мокрые щеки.

— Я хотел вернуться. Видит небо! Годами надеялся найти обратную дорогу, но потом утратил веру. Понял, что нет мне пути назад. Она не позволит.

— Она? — переспросила Мари, прищурившись.

— Она! — Ёллу ударил кулаком по столу, да так, что чашка с тарелкой подпрыгнули. — Та женщина. Она себя Флорой звала. Красивая. Но черствая. И злопамятная.

Сердце провалилось в пятки. Или, как минимум, в коленки.

— Флора? — переспросила Мари благоговейно. Образ красивой женщины не слишком вязался со старухой, что охраняла грань. Но ведь и шарманщик теперь далеко не мальчик. С тех немало лет минуло. — Так это жрица вас сюда отправила? Дядя Ёллу, умоляю, расскажите! Эта женщина и меня домой долго не пускала. А теперь держит в большом мире моих близких.

— Да, я слышал, что Король и Принц Зимы там застряли, — проговорил шарманщик хмуро. — Только боюсь, не помощник я тебе, воробышек. То есть… вам Ваше… Эх… — старик махнул рукой. — Но коли хотите, слушайте. Какой смысл мне теперь бояться и прятаться. Всю жизнь боялся, что кто-нибудь узнает правду обо мне. Да зря. Здесь до недавнего времени знать не знали про мой родной мир. Легенда и только. Хотя и там не верили никогда, что стихийники существуют. Мне о таких, как вы, еще матушка в детстве сказки рассказывала. Мол было время, когда погоду маги создавали. Кто ж знал, что своими глазами это увижу.

Ёллу помолчал, погружаясь в воспоминания.

— Не о том я болтаю, воробы… — заговорил он после паузы и ударил себя по лбу. — Опять я за старое. В общем, если захотите казнить меня, как шпиона, сопротивляться и милости просить не стану. Старик теперь дряхлый. Чего уж смерти бояться. Только не был я никогда шпионом. Не по своей воле сюда попал. А потому что мужем оказался верным.

Мари осторожно погладила старика по сморщенной руке. Как когда-то раньше. Тот вздрогнул, посмотрел с удивлением.

— Это всё ещё я, дядя Ёллу. Девочка, которой вы играли песню про «снежики». Не собираюсь я вас казнить. Просто расскажите всё, как есть.

Тот горько засмеялся.

— Как есть… — повторил эхом. — Тут и рассказывать нечего, воробышек. Правду тебе обо мне сказали в большом мире. Ненавидел я пекарное дело. От отца пекарня досталась, а ему от деда. Деваться было некуда. Но я сбегал иногда. Брал шарманку и по улицам гулял. Смотрели на меня косо, конечно. Не приветствовалось у нас такое. Сама видела серые улицы Восточного. Да и осуждали меня, что глупостями занимаюсь, а у самого пекарня. Да жена с ребёнком. Не понимали, что шарманка — моя отдушина. В общем, завязал я с хождением по улицам. Начал в лес сбегать. Играл мелодии деревьям и птичкам. И пел понемногу. Тоже им. Да только оказалось, что не только они слушали…

— Флора? — подсказала Мари, когда шарманщик замолчал.

Он тряхнул седой головой.

— Она самая. Красивая, глаз не оторвать. В какой-то момент я даже поддался чарам. Смотрел на нее завороженно. Даже согласился приходить и развлекать музыкой. Пожалел. Всего она мне не рассказала. О двух мирах. Понял я только, что не может Флора лес покинуть. Привязана к нему магией. А одной-то ой как тоскливо.